Оставшись одна, Адель на мгновение допустила мысль о том, что, возможно, эти "подарки" присылал ей не Патрик. Но тогда кто? Она вскочила с кресла. "Этот мсье Рено измотал меня так, как никто другой. Вечно у меня с ним проблемы. Он до того независим, что раздражает меня", - рассуждала Адель, прохаживаясь вдоль кабинета. Затем она остановилась у шкафа и устало облокотилась на него, да с такой силой, что он закачался, и с верхней полки упала толстая папка. "Вот незадача", - Адель наклонилась, чтобы поднять ее и заглянула за шкаф.

- О Господи, - простонала она, доставая оттуда не только папку, но и ту самую фотографию, которую совсем недавно ей прислали в изуродованном виде. - Это не он.

И Адель поспешно вышла из кабинета, бросая на ходу папку на стол. Она направилась прямиком в ординаторскую, где, по ее мнению, должен был находиться Патрик. По дороге она искала нужные слова, но не находила. Уж слишком необоснованными были ее обвинения в его адрес. Она сделала выводы чересчур быстро.

В комнате, куда она вошла было тихо, и Адель сначала подумала, что тут пусто, но затем она заметила Патрика - он лежал на кушетке с закрытыми глазами. Ей в глаза сразу бросилась его разбитая губа: рана не была обработана, и кровь еще не запеклась.

- Мсье Рено, вы спите? - Адель было стыдно снова обращаться к нему.

- Да... - Патрик открыл глаза. - А, это опять вы, - разочарованно произнес он. - Если вы опять с обвинениями, то...

- Подождите, - перебила его Адель, понимая, что Патрик опять готов сказать что-нибудь резкое. - Подождите, не говорите ничего, я пришла извиниться. Поверьте, мне очень стыдно, что я вас обвинила в том, чего вы не делали.

- Неужели? Вы нашли маньяка? - Патрик продолжал лежать, даже не думая вставать.

- Не ехидничайте. Я ошиблась и явилась причиной вашей ссоры с Николя.

Патрик ничего не ответил. Ему стало обидно, что Адель только теперь не подозревает его. Да и как она вообще могла подумать, что эти посылки и письма от него? У него ведь даже повода не было.

- Мсье Рено, ваша губа...- прервала тягостное молчание Адель.

- А что моя губа?

- Она опухла, а вы с ней ничего не делаете.

- Все медсестры заняты, так что мною некому заняться.

Патрик вдруг подумал, что это могла бы сделать Адель, ведь он действительно нуждался в помощи. Рука у Николя оказалась тяжелой, и теперь губа назойливо болела, не давая отвлечься. Адель как будто прочитала его мысли и неуверенно предложила:

- Разрешите, я сделаю это, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Вам действительно необходимо что-то сделать.

- Пожалуйста.

Адель обрадовалась, что Патрик хоть тут-то оказался более сговорчивым. Она подошла к шкафчику, достала оттуда спирт, мазь и бинты, и села на стул рядом с кроватью.

- По- моему, прикладывать лед уже поздно, - сказала Адель, открывая склянку с перекисью водорода, чтобы промыть им рану. Она смочила кусочек бинта и поднесла его к лицу Патрика, а затем осторожно дотронулась до больного места.

- А-а, - Патрик от боли сморщил лицо и резко отстранил своей рукой руку Адель.

- Потерпите, мсье Рено, вы же мужчина, - Адель не знала, что она еще может сказать.

- А, по-вашему, мужчины не чувствуют боли?

- Они должны терпеть.

- Где же это написано, и до какой степени они должны терпеть? проворчал Патрик.

Адель не ответила, потому что поняла, что дело идет к новой ссоре. Она взяла другой кусочек бинта и снова начала промывать рану. Патрику было так же больно, но он предпочел ничего не говорить. Только брови слегка то приподнимались, то опускались. Патрик лежал и думал об Адель. Если бы не их частые разногласия, то он, безусловно, приударил за ней. Но ситуация, сложившаяся с самого начала, исключала всякую возможность любовной связи. Ни он, ни она не смотрели друг на друга, как на потенциального любовника, их слишком обременяли социальные отношения.

Адель, делая свою работу, разглядывала лицо Патрика. Она не могла сказать, что оно было красиво, но чертовски привлекательно, это она могла признать точно. Если бы ее попросили описать его, то она не нашла бы слов. Лицо Патрика поражало сочетанием не сочетаемого: мужественности и детскости, силы и слабости, мягкости и резкости. Сегодня Патрик был гладко выбрит, отчего выглядел несколько моложе обычного. Вот только общее впечатление портила разбитая губа.

- Да, - вздохнула Адель, стараясь скрыть улыбку, - надо признать Николя вас здорово ударил. Вы несколько дней не сможете целоваться...

- Не переживайте так за меня, мадам Фавье, - усмехнулся Патрик, приподнимаясь с кушетки, - с этим у меня все в порядке.

- Сомневаюсь.

- Не сомневайтесь, - и Патрик, притянув рукой к себе Адель, начал целовать ее.

Адель не ожидала такого, она даже не поняла, что спровоцировала это сама, а потому растерялась и не отстранилась от него прежде, чем это сделал сам Патрик. Он выглядел очень довольным и самоуверенным, а этого Адель не могла ему простить. И она, рассвирепев, со всей силой дала ему пощечину.

Патрик наигранно опрокинулся на кушетку и захохотал. Адель вскочила и возмущенно уставилась на него. Она чувствовала себя оскорбленной и униженной, ей даже в голову не пришло, что она была сама виновата. Ведь всем известно, что в любой ссоре всегда повинна женщина. Именно от нее зависит, как с ней будут обращаться мужчины. Она сразу должна определить свое место и места мужчин, которые окружают ее. Каждое слово, взгляд, движение, жест способны дать мужчине понять, чего от него ждут. И теперь Патрик сделал только то, чего хотела, но не понимала сама Адель.

- Второй раз за день меня сегодня бьют, - проговорил Патрик, немного успокоившись.

- И мало вам, - воскликнула Адель, выбегая из ординаторской и громко хлопая дверью.

Ее поведение сильно позабавило Патрика и дало тот заряд бодрости, которого ему не хватало с самого утра. Наконец-то ему удалось поколебать спокойствие невозмутимой мадам Фавье. Чувство собственного достоинства и уязвимость Адель распирали Патрика до самого вечера, когда в холле он был замечен Николя, который уходил домой вместе с Адель. Его тщеславие и желание покрасоваться не могли не заставить его окликнуть Патрика.