Ланс повернулся к Эрин, положив руку на спинку ее сиденья. Падающие на лицо тени придавали ему зловещий вид. В какой-то момент Эрин даже испугалась.

– Вы можете быть горды собой, мисс О'Ши!

– Я вас не понимаю, – ответила она. – Что вы имеете в виду?

– А то, что вы сделали дурака из немолодого уже человека, которому пора бы научиться поменьше доверять людям.

– Но, Ланс, я не понимаю, о чем ты говоришь. – Голова ее шла кругом, она пыталась собраться с мыслями. – Ведь они нас ждут…

– Ничего, подождут еще немного, – отрезал он. – Я хочу во всем разобраться раз и навсегда.

Его примирительный тон почему-то поднял в ней волну гнева.

– В чем разобраться? Ты не можешь говорить яснее?

Он улыбнулся, но глаза оставались холодными.

– «Дорогая, я здесь один как перст и очень по тебе скучаю…» – вдруг передразнил он техасский говорок Барта.

И тут ее осенило.

– Ты слышал! – в ярости вскричала она. – Ты подслушал мой разговор!

Он небрежно пожал плечами.

– По служебной необходимости. Мы прослушиваем всех, кто звонит Лайманам. И ты это знала.

Да, она знала, но забыла.

– Но ты должен был понять, что это мой частный телефонный разговор. Для тебя он не представляет никакого интереса.

– Напротив, мисс О'Ши, – ласково возразил он. – Я почерпнул из него так много любопытного. Я выяснил, например, что вы маленькая лгунья, которая водит за нос как минимум двух мужчин.

– Это не так? – с жаром воскликнула она.

– Не так? «Я скучаю по тебе, Барт», «Я люблю тебя, Барт». Вы забыли только рассказать вашему любимому Барту о том, чем вы занимались незадолго до его звонка.

– Как это гадко! – выпалила она.

– Вот в этом вы абсолютно правы! – заорал он в ответ. – Думаю, Барт сказал бы то же самое, если бы узнал, что его невеста самозабвенно овладевает искусством трахаться, проявляя в этом незаурядные способности.

Едва он успел выпалить эту фразу, как она залепила ему пощечину и сама сообразила, что произошло, лишь когда в напряженной тишине салона прозвучал звонкий удар. Она отшибла себе ладонь, но наградой ей стало ошарашенное выражение его лица. Правда, ее победа оказалась недолгой. Быстро овладев собой, он протянул руку и железной хваткой сжал ее кисть.

– Больше никогда так не делайте – или я сломаю вам руку, – процедил он сквозь сжатые зубы, и она поняла, что он не шутит. Его голос звучал, как наждак по стеклу. – Я знаю, как обращаться с женщинами вашего пошиба, мисс О'Ши.

Кисть пронзила такая острая боль, что она поморщилась.

– Никакого я не пошиба! – выкрикнула она.

– Да, именно вашего пошиба, – повторил он с притворной мягкостью. – Это ведь такое развлечение – завести шашни с сыщиком, поиграть в казаки-разбойники, а потом вернуться к своему техасскому миллионеру.

– Нет, – только и сумела она сказать.

По щекам у нее потекли слезы. Она плакала не от физической боли, которую причиняли ей железные пальцы, сдавившие руку, а оттого, как плохо он о ней думал. Если бы она только могла объяснить…

– Но теперь все, игра окончена. Вы, может быть, и не прочь еще поразвлечься со мной, но я привык играть в своей лиге.

– В своей лиге? – с упреком повторила она. – А почему ты решил, что мы в разных лигах?

– Да потому, черт подери, что ты водишь белый «мерседес», а я езжу на развалюхе-«шевете». Тебе это ни о чем не говорит?

Он выпустил ее руку и отвернулся к окну.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в смысл сказанного. Поняв, что он имеет в виду, она так и взвилась от злости.

– Как ты смеешь думать, что для меня имеет значение, в какой машине человек ездит или сколько он зарабатывает! Я… я легла с тобой в постель, потому что почувствовала, что мне это надо.

– Вот как? – саркастически проговорил он, впиваясь в нее взглядом. Вдруг он схватил ее и, навалившись всем телом, вдавил в спинку сиденья. – Значит, Стэнтон тебя не возбуждает? А что ты собиралась сказать старине Барту в первую брачную ночь, когда он обнаружит, что его невеста менее чиста, чем он рассчитывал? Ах да, я понимаю! Он, конечно, решит, будто это твой покойный муж взял у тебя то, что ему принадлежало по праву.

– Пожалуйста, замолчи! – всхлипнула она. Но он, по-прежнему наваливаясь на нее, злорадно шептал:

– А когда твой жених обнимает тебя, ты так же страстно прижимаешься к нему? – Извиваясь, она пыталась его отпихнуть, но он был слишком силен, и бьющееся под ним тело только еще больше распаляло его. – Когда он тебя целует, ты так же стонешь от удовольствия? – Он попытался ее поцеловать, но она сумела отвернуться. Тогда он схватил ее за подбородок и, повернув к себе, впился в нее, как будто пытаясь расплющить ей губы. Она пробовала сопротивляться, но он держал ее мертвой хваткой. Его пальцы так сдавили ей челюсть, что она испугалась, как бы не треснула кость. – И твое тело так же отвечает на его ласки, как и на мои?

Он распахнул на ней пальто и положил руку на грудь. Вопреки своей воле она почувствовала, как ее естество откликается на это прикосновение. Его руки грубо мяли ее податливую плоть. Постепенно эти движения становились все более чувственными. Он хотел ее унизить, но влечение брало верх. Он запустил руку ей под свитер и принялся ласкать груди, пока не почувствовал, что соски затвердели. Тогда он расстегнул на ней лифчик, и его пальцы, теперь уже не жестокие, а чуткие, готовые дарить наслаждение, поймали ее сосок.

Только его губы продолжали грубый натиск. Но постепенно и они ослабили напор и от штурма перешли к уговорам. Его поцелуй становился все более нежным и страстным, и вдруг Эрин обнаружила, что постанывает от удовольствия. Ее помягчевшие губы с восторгом приняли его ищущий язык. Тело подалось навстречу его чутким рукам. Она не заметила даже, как начала повторять в сладостной муке:

– О, Ланс! Ланс…

Ее голос, произносящий его имя, вдруг вернул его к действительности, разбудив противоречивые чувства, которые бушевали в нем с тех пор, как он невольно подслушал ее разговор со Стэнтоном. Он отшатнулся от нее и вцепился руками в руль, как будто вознамерившись вырвать его с корнем. Голова его бессильно склонилась на грудь.

Боже, он чуть было не изнасиловал ее!

Плечи его поникли; он яростно потер ладонями глаза, провел пальцами по волосам. Потом втянул ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание.

– Прости меня, – сказал он, подняв на нее глаза и беспомощно разводя руками. – Никогда в жизни я не… Если бы я сделал тебе больно… Прости меня, – хрипло повторил он. Он снова потер глаза и голосом, полным отчаянья, сказал, обращаясь скорее к себе, чем к ней:

– Не знаю, что со мной…

Похоже, Мелани даже не заметила, что между ними что-то происходит. По дороге домой все трое хранили молчание. Про себя Эрин отметила, что у невестки красные и припухшие глаза. Всегда такая приветливая и оживленная, она едва промямлила что-то в качестве приветствия, когда они с Лансом приехали в автомастерскую, и сразу же забилась на заднее сиденье. Кларку Ланс приказал остаться и ждать, пока починят машину.

Мелани дала понять, что у нее нет настроения разговаривать. Эрин впервые видела ее такой расстроенной. Судя по всему, у нее не было сил даже плакать – в глазах сквозили отчаянье и беспомощность, не облегченные слезами.

Как только они приехали, Мелани под каким-то предлогом поднялась к себе.

Ланс и Эрин тоже не сказали друг другу ни слова. Она повесила пальто в прихожей и пошла на кухню попить воды. На обратном пути, проходя по коридору к лестнице, она столкнулась с Лансом, выходящим из гостиной после разговора с Майком.

Он попрощался с нею вежливым и холодным кивком головы, каким обмениваются малознакомые люди. Только сегодня он лежал у нее в объятиях, принимая в дар ее жертвенную страсть. Она знала каждый сантиметр его тела, но совершенно не знала его как человека. Теперь причина его гнева была ясна: он подслушал ее разговор с Бартом и неверно его истолковал.