Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Пусть у пепла, но в освобожденной от фашистов деревне победно отмечаем мы наступление нового года, - говорю я своим боевым товарищам.

Обогреваясь у огня, перебираем вещевые мешки, рассматриваем свертки полученных накануне от шефов новогодних подарков. В пачках печенья, в обертках одеколона, в расшитых орнаментом кисетах, в теплых носках - всюду обнаруживаем маленькие записки.

- Дорогой товарищ ополченец! - читает записку пожилой связист Урин. Посылаю тебе вместе с подарком новогодний поцелуй. Ты сохранил нашу Москву, нашу жизнь. Крепко жму твою боевую руку. Лиза. Вот ведь какая! Спасибо, милая Лиза, - растроганно говорит Урин, поглаживая подбородок с рыжей щетинкой, целует записку и бережно складывает ее в вещевой мешок.

Командир роты Миша Воробьев развертывает треугольник и читает вслух:

- Дорогие воины! Спасибо вам за то, что отогнали от Москвы фашистов. Бейте их, гоните дальше. По мере своих сил мы вам поможем. Горячо обнимаем вас. Москвички Анюта, Алена, Настя. Во, целое отделение! - восклицает Миша. - Мне одному и не справиться. Придется обратиться за помощью к тебе, политрук.

- Ну что ж! Вместе так вместе. Так положено по штату.

Я достаю из полевой сумки телеграмму и читаю ее тоже вслух:

- Здравствуйте, дорогие ополченцы-москвичи! - писали друзья по студии из эвакуации. - Спасибо за успехи. Жмите на врага беспощадно, не жалея сил! Мы победим! Алма-Ата.

- Складно пишут твои алмаатинцы, - хвалит Воробьев.

Передышка закончилась. Осматриваем оружие. Катушки кабеля, телефонную аппаратуру грузим на себя и трогаемся дальше. Долго нам моргал на прощание огонек одинокого костра на пепелище.

Наш батальон связи шел за наступающей дивизией. При освобождении деревни Горничной был ранен командир дивизии П. А. Фирсов. Это опечалило нас. На смену ему прибыл полковник Иовлев. Вместе с комиссаром Мамардашвили продолжили они путь, начатый Фирсовым.

Вдоль дороги, на опушке леса, возле избушки лесника связисты ремонтируют телефонную линию. Рядом деревня. Мы невольно наблюдаем, как она снова пробуждается к жизни. Вышли из леса спрятавшиеся от фашистов жители. Вместо деревни пред ними предстали печи, шеренгой выстроившиеся над грудой пепла. И все же это было свое, родное. И вот на пепелище потянулся дым из труб. Около печей с ухватами в руках, с помятыми ведрами, черепками от посуды хлопочут в полушалках женщины. Горячим углем на открытом воздухе разогревают покореженный самовар. К матерям жмутся дети. Холодно. Ребятишки ждут горячую еду.

Женщина снимает с печки, прихватив полами старого жакета, чугунок с горячим картофелем. Ее окружает ребятня. Из черепков, консервных банок пьют кипяток. Как только дети отходят от чугунка, завтракать начинают сами хозяйки. А детвора принимается за игры.

Дети есть дети. Они роются в развалинах, забираются под .печку. Немного обогревшись, снова выползают, словно медвежата из берлоги. Находят обожженные тесинки, куски жести, мастерят нечто вроде салазок. Матери смотрят на беззаботную резвость детей и тяжело вздыхают...

Катушки с проводами, телефонная аппаратура вызывают интерес у ребят. Пробуют помочь нам в устройстве колодцев (спуск провода от линии по дереву для контроля связи). Слышится стонущий полет мины. Резкий взрыв. Один из мальчишек, отброшенный в сторону, падает в снег, другой ранен в руку. Ребят отводят в избушку лесника, чтобы оказать помощь.

Трое других мальчишек, видя ранение друзей, решили отомстить врагу: из ржавого листа жести и самоварной трубы соорудили нечто, похожее на пушку, назвав ее противофрицевской. Снарядами служат гильзы. Для вспышек достали артиллерийский порох в мешочках.

Ни холод, ни обстрел, ничто не останавливает их. Ребята бьют по врагу до тех пор, пока кто-нибудь из бойцов не уведет их в укрытие. От подобных развлечений, стоящих нередко жизни, мальчишки переходят и к настоящим боевым делам.

Соседняя деревня занята фашистами. Днем тихо. Как только опускается темнота, оттуда начинается обстрел. Точными данными о противнике мы не располагаем. Двое школьников Петька и Колька решили пробраться в деревню под видом побиральцев. Уставшие, голодные возвратились они лишь поздним вечером следующего дня и рассказали, что вдоль деревни гитлеровцы устроили из простынь маскировку. На чердаках торчат пулеметы. В подвалах - блиндажи. Улица изрыта ходами сообщений с орудиями, расставлены зенитки. Женщины с детьми укрываются в погребах, в ямах под овинами.

Черноглазый Коля показывает первый свой трофей - сигнальный фонарь. Светлорусый Петя (он немного старше друга), сняв поношенный солдатский ботинок, достает из него сложенный лоскут полевой немецкой карты. Слушая рассказ ребят, комбат Жучков разворачивает и возбужденно рассматривает трофейную карту. Составляет донесение.

Юных разведчиков накормили, дали им отдохнуть. Старую кожаную обувь сменили на валенки. Карту с донесением направили в штаб дивизии.

Ребята-школьники, воодушевленные успехами, несмотря на опасность, еще раз навестили вражеские позиции вместе с бойцами-разведчиками и привели языка. От него узнаем, что вражеские солдаты сосредоточились на восточной окраине деревни. Наши части скрытно обходят деревню и ударяют с другой стороны. Противника застигаем врасплох, фашисты бегут в панике, оставляя убитых и раненых. Деревня в наших руках.

Освободив от врага селения Большое Семеновское, Колодези, Огарыши, Морозовскую Коммуну, дивизия заняла оборону. Надо было дать подтянуться тыловым подразделениям...

Уточнив, как обстоят дела в одном из взводов, я поспешил на узел связи полка в Лодышкино. На улице темно. Тишину нарушает лишь скрип саней да гул моторов автомашин. Изредка перекликаются пулеметы. Со стороны противника то и дело взлетают ракеты.

Узел связи разместился в колхозной избе. Здесь же находятся пункт связи артиллеристов и армейский контрольный пункт. Народу полно. Скоро сюда явился и командир Воробьев, прибывший из леса с двумя бойцами. Обсудив дела, мы сели за ужин, приготовленный связистами. Вкусный картофель, зажаренный с печенкой.

С аппетитом поужинав, мы поинтересовались, откуда такой вкусный изобильный ужин. Связисты, хитро перемигиваясь между собой, молчат и лишь на наши настойчивые вопросы решились сказать правду:

- Ужин приготовлен из барашка из-под дуги - из гнедого тпрруки. Вы не огорчайтесь.

- Наоборот, спасибо за угощение. Вкусно, хотя такого барашка я и Воробьев пробовали впервые.

Иногда в питании были перебои. Приходилось выкручиваться. Как только обозная лошадь выходила из строя по ранению, ее тут же на разделку. Таким блюдом связисты нас и угостили.

Закурили крепкого сабантуя (табак, похожий на залежалый мох), и мы с Мишей пересели на голбец - дощатую лежанку у печки. При таких удобствах можно было бы и вздремнуть. Но было не до сна.

- Знаешь, политрук, - начал первым Воробьев, затягиваясь цигаркой, - после того, что пришлось сегодня испытать, ни одна пуля теперь меня не возьмет. - И он рассказал, как вместе с бойцами установил связь с полком, окопался в лесу. Фашисты были рядом. Заметили смельчаков, начали обстрел. Сначала открыли огонь из автоматов, потом из пулеметов. Живого места не оставалось от их обстрела. Укрыться негде: ни землянок, ни траншей, только ямки в снегу. Пули летят со свистом, застревая в стволах сосен и берез.

Беспокоясь за связь, Воробьев то ползком, то нагибаясь, перебежками, а потом во весь рост шел от одной группы к другой, и ни одна пуля его не задела - они словно отскакивали от него.

- Как это говорится, смелого пуля боится, смелого штык не берет. Так, что ли? - отвечаю я ему.

- Какая тут смелость? Рассказываю, что было. А сейчас, пользуясь затишьем, решил наведаться сюда. Но после такого ужина готов снова пойти к связистам, укрывшимся в охотничьей избушке.

- Подожди друг! Немного отдохни, и связисты обогреются, с рассветом тронемся: ты - к своей группе, я - на контрольную.

Рано утром Миша с бойцами ушел обратно в лес. Я с повозочным - в Большое Семеновское, в штаб батальона и договориться заодно о горячей пище для группы Воробьева.

16
{"b":"45778","o":1}