–..И хотя мне горько сознавать, что один из моих подчиненных находится под арестом и вскоре предстанет перед судом по обвинению в серьезном преступлении, – говорил Мейсон, – я горжусь, что мистер Кросс, мой помощник по особым поручениям, способствовал его раскрытию. Сегодня он продемонстрировал настоящую храбрость, мужество и верность долгу. И это – только одна причина, по которой я хотел бы видеть его моим преемником на посту прокурора округа.

Это заявление заставило репортеров проснуться, и по рядам собравшихся пробежал недоуменный шум. Потом раздались громкие аплодисменты – это отреагировали те, кто был в курсе грядущей отставки Мейсона.

Конверт с доказательствами его падения жег Хэммонду руки. Присутствующие и коллеги смотрели на него с уважением, а кое-кто с завистью, но ему казалось, что в их глазах он читает сомнение в его честности.

– Ну, не стану вам больше надоедать, – со свойственной ему прямолинейностью прогремел Мейсон. – Позвольте мне представить вам героя сегодняшнего дня мистера Хэммонда Кросса.

Зал снова отозвался аплодисментами, операторы взялись за свои камеры, репортеры открыли блокноты.

Положив конверт перед собой на стол, Хэммонд поднялся и слегка откашлялся. Он едва успел поблагодарить Мейсона за теплые слова в свой адрес, как в дверях зала возникло какое-то смятение, и Хэммонд, подняв голову, увидел в проходе Лоретту Бут.

Сердце подпрыгнуло у него в груди, а слова, которые он собирался произнести, напрочь вылетели из головы.

Сначала Лоретту заметили только те, кто стоял в дверях и кого она энергично расталкивала, прокладывая себе путь. Когда Хэммонд неожиданно замолчал, головы всех присутствующих одна за другой повернулись в ее сторону. Она же, никак не реагируя на то, что стала центром всеобщего внимания, продолжала настойчиво пробираться вперед, изо всех сил размахивая руками и делая Хэммонду знаки.

За сегодняшний день в жизни Хэммонда произошло так много событий и разворачивались они так быстро, что он просто забыл созвониться с Лореттой. Он хотел предупредить ее, что все подозрения с Юджин Кэрти сняты, но он упустил время. Лоретта наверняка притащила с собой одного или всех трех бравых морских пехотинцев, с которыми неделю назад он едва не повздорил, и избежать этой встречи было нельзя.

Не обращая внимания на недоуменный ропот вокруг, Хэммонд торопливо спустился с трибуны и зашагал по проходу навстречу Лоретте.

– У тебя что-то важное. Лори? – негромко спросил Хэммонд, останавливаясь перед женщиной.

– Да. Я разыскиваю тебя уже почти сутки, черт побери, – ответила она, даже не пытаясь скрыть свое раздражение.

– Я был очень занят, прости.

– Я тоже. – Она взяла его за рукав и повлекла за собой к выходу. – Я хочу, чтобы ты поговорил с одним человеком.

И Хэммонд позволил ей тащить себя, хотя и был уверен, что за дверями его ждут субботние пехотинцы, которые, увидев его лицо, воскликнут: «Вот же он, этот парень! Это он был в ресторане с той девчонкой!»

Почти поддавшись панике, Хэммонд готов был вырваться из цепких пальцев Лоретты, но она, выглянув в коридор, уже махала кому-то рукой.

Но, к его удивлению, в дверях показался отнюдь не морпех-новобранец и даже не курсант Цитадели, а маленький, сморщенный негр в очках в тонкой металлической оправе.

– Смитти?! Что ты тут делаешь? – удивленно воскликнул Хэммонда.

– Как поживаете, мистер Кросс? Извините, я говорил миссис Бут, что нам лучше подойти к вам потом, но она не захотела меня слушать.

Хэммонд перевел недоуменный взгляд на Лоретту. – Я считал, что ты ездила на ярмарку, – сказал он. – По крайней мере, так ты сказала, когда оставляла свое сообщение…

– Да, я была именно на ярмарке и там встретила Смитти. Он сидел в ресторане и слушал, как играет оркестр. Мы разговорились, и Смитти упомянул, что теперь он чистит ботинки в отеле «Чарлстон-Плаза»…

Смитти смущенно погладил себя по лысой голове.

– Извините, сэр, что не объяснил вам… Дело в том, что мне было стыдно…

– Почему? Разве ты что-нибудь натворил?

– Он не рассказал вам о странном поведении Стефи Манделл, – вставила Лоретта. – В прошлую субботу она появилась в вестибюле отеля сначала в спортивном костюме, потом – в белом гостиничном халате, а чуть позже снова в спортивном костюме для бега.

– Я тогда не придал этому значения, мистер Кросс, – сказал Смитти виновато. – Только в четверг, когда мисс Манделл показали по телевизору, я вспомнил, как она несколько раз переодевалась.

– Смитти не хотелось, чтобы из-за него у кого-то были неприятности, – пояснила Лоретта, – поэтому он никому об этом не сказал. За исключением Смайлоу…

– Смайлоу?!

Детектив, который успел подойти к Хэммонду, поспешил вмешаться.

– Когда ты сказал, что видел в субботу одного из заместителей окружного прокурора, – обратился он к Смитти, – я решил, что ты имеешь в виду Хэммонда!

– Нет, сэр, мистер Смайлоу. Я имел в виду это чудо в перьях – мисс Стефи Манделл. Извините, если я что-то вам напортил. Хэммонд положил руку на плечо Смитти:

– Спасибо, что сказали нам об этом сейчас. Позднее мы запишем ваши показания официально. – Он повернулся к Лоретте и добавил:

– И тебе тоже огромное спасибо.

Лоретта нахмурилась.

– Ты сцапал Стефи и без моей помощи, – проворчала она. – Но все равно ты должен мне выпивку. И массаж ног в придачу.

Хэммонд вернулся на свое место на трибуне. Видеокамеры продолжали жужжать, свет юпитеров слепил глаза, но на сердце у него теперь было легко. Напряжение, стальными обручами стискивавшее его грудь, исчезло.

Ни один человек не знал правды о нем и Юджин! Даже Лоретте не удалось найти ни одного свидетеля, который мог неожиданно возникнуть ниоткуда и под присягой показать, что в субботу вечером видел их с Юджин вместе. Никто ничего не знал, за исключением Фрэнка Перкинса, Рори Смайлоу, Дэви, Юджин и… и его самого.

Когда Хэммонд вернулся на свое место на трибуне-возвышении, Монро Мейсон показал ему поднятые вверх большие пальцы. Даже Престон Кросс одобрительно улыбнулся сыну со своего места в зале. Он, несомненно, согласился бы со Смайлоу и сказал бы сыну: «Забудь о пустяках. Протяни руку и возьми, что тебе причитается».

Хэммонд тяжело вздохнул. На грядущих выборах он был единственной проходной кандидатурой. Помешать ему не могла никакая, даже самая дикая случайность. По всей видимости, даже конкурентов у него не будет. Но стоила ли любая, самая высокая должность того, чтобы поступаться ради нее честью и уважением к себе? Простит ли он себе собственное малодушие?!

Радость и облегчение разом улетучились. Он бросил взгляд на Юджин и по выражению ее глаз мгновенно понял, что она знает, о чем он думает. Во всем зале она была единственным человеком, который мог разгадать его мысли. В понимающей улыбке Юджин Хэммонд прочел ответ на все свои вопросы.

В эти секунды он понял, как сильно любит ее.

–..Прежде чем я продолжу, – сказал Хэммонд, вставая, – я хотел бы обратиться к человеку, чья жизнь подверглась непозволительному вмешательству со стороны властей. И теперь я приношу мисс Юджин Кэрти самые глубокие и искренние извинения как от лица своих коллег, так и всего округа в целом…

Хэммонд сделал паузу и обвел взглядом зал.

– Но это еще не все, – добавил он после секундного колебания. – Я должен также лично извиниться перед мисс Кэрти. Дело в том, что с самого начала расследования по этому делу я знал, что она не убивала Люта Петтиджона. Она признала, что в тот день побывала в его номере, но это было задолго до установленного следствием часа смерти. Кое-какие материалы, добытые полицией в лице мистера Смайлоу, указывали на то, что у нее мог быть мотив для убийства, и мисс Кэрти подверглась унизительным допросам. И я допустил это, хотя твердо знал, что она ни в чем не виновата. Дело в том, что у мисс Кэрти было совершенно неопровержимое, как мы говорим – железное алиби…

«Не будь дураком, никто никогда не узнает… Это сущий пустяк… Мы должны иногда нарушать правила, чтобы лучше сделать свою работу.» – все эти мысли пронеслись в голове Хэммонда в какую-то долю секунды, но он заставил себя закончить фразу и с облегчением произнес: