На этот раз Лоретта вернулась трезвой, хотя лицо ее казалось просто серым от усталости. Но что будет в следующий раз? Бев видела, что ее мать очень старается, чтобы не сорваться, однако это вовсе не означало, что пагубная привычка окончательно побеждена. Лоретта нуждалась в постоянном ободрении и похвалах, но – самое главное – ей просто необходимо было ощущать себя нужной кому-то.

Последнее, о чем подумала Бев, прежде чем успела заснуть, – это о том, что работа – пусть даже на прокурора Кросса – нужна была Лоретте просто позарез. Но Хэммонд Кросс как раз и звонил, чтобы сказать ее матери, что больше не нуждается в ее услугах.

«Нет уж, – решила Бев, – если мистер Кросс решил дать маме отставку, пусть сделает это лично, а не при помощи чертова телефона…»

– Что это? – спросил Рори Смайлоу, поднимая голову от коричневого конверта, который Стефи с торжествующим видом бросила перед ним на стол.

– Это – результаты одного лабораторного исследования, – ответила она. – Очень любопытного исследования.

Расставшись с Хэммондом, Стефи сразу же поехала в полицейское управление, чтобы сообщить детективу обо всем, что ей довелось узнать. Ни сожалений, ни угрызений совести она не испытывала – равно как и жалости к своему бывшему любовнику. Если у Хэммонда и были с ней «особые» отношения, то для нее они были пустым звуком. Начиная с сегодняшнего утра Стефи решила играть только за себя.

Прежде чем Смайлоу успел прикоснуться к конверту, Стефи снова схватила его и прижала к груди, словно любимое дитя.

– Может, поговорим у тебя в кабинете?

Придя в управление, она застала Смайлоу в просторном помещении отдела по расследованию особо опасных преступлений, где детектив сидел за столом, заваленным бумагами и бланками, и пил кофе.

– Что ж, идем! – Смайлоу залпом допил кофе, бросил пустой стаканчик в мусорную корзину и поднялся. – Только недолго, – раздраженно бросил он. – У меня уйма дел.

– Ты сам будешь решать, как долго мы будем об этом разговаривать, – самодовольно откликнулась Стефи, лавируя между беспорядочно составленными столами сотрудников отдела. – Но мне почему-то кажется, что это дельце тебя очень и очень заинтересует.

Наконец они вошли в крошечный кабинет Смайлоу. Там детектив сразу уселся на край стола, который в отличие от большинства рабочих столов в управлении был девственно чист.

– Ну, что там у тебя? – буркнул он.

– Помнишь пятна крови на простынях мисс Кэрти?

– Допустим. Кажется, она сказала, что порезала ногу, когда брилась.

– Это ложь. Впрочем, может, она действительно порезалась, только эта кровь – не ее. Я заставила Андерсона сравнить эту кровь по группе еще с одним образцом. Группы крови совпали, причем оба образца принадлежат к довольно редкой, четвертой группе. Для страховки нужно бы провести более подробное исследование, но я уже сейчас на сто процентов уверена, что не ошиблась. Я знаю, кто побывал у мисс Кэрти той ночью и испачкал ей простынку кровью и спермой… – Стефи торжествующе рассмеялась. – Кровь и сперма! По-моему, неплохо звучит, а? Как название настоящего детективного романа.

– Так чья же это кровь? – нетерпеливо прервал ее Смайлоу.

– Хэммонда – вот чья!

Пожалуй, впервые за все время их знакомства, Стефи удалось удивить Смайлоу. Во всяком случае, детектив лишился дара речи и молчал почти целую минуту. Стефи воспользовалась этим обстоятельством, чтобы кое-что объяснить.

– В тот вечер, когда на него напал грабитель, Хэммонд поехал домой, а не в больницу. Там ему оказал помощь какой-то неизвестный доктор, которого, кстати, не мешало бы найти. Как бы там ни было, врач оставил в коридоре целый мешок окровавленных полотенец и салфеток, и я этим воспользовалась. – Стефи перевела дух. – Понимаешь, на следующее утро я приехала к Хэммонду, чтобы сообщить ему про Тримбла, и тут на меня словно что-то нашло! Я просто почувствовала, что Хэммонд что-то скрывает, хотя поначалу решила, что он ведет себя странно из-за болеутоляющего лекарства. И тогда я потихоньку вытащила из пакета одно полотенце и припрятала.

Смайлоу постепенно пришел в себя.

– Что побудило тебя сравнить кровь на полотенце именно с образцами крови на простыне? – спросил он. – Почему ты решила, что мужчина, который побывал у доктора Кэрти ночью – именно Хэммонд?

– Называй это чудом, женской интуицией, как угодно! Но, по-моему, достаточно просто приглядеться, как он себя ведет, чтобы все стало ясно! – торжествующе воскликнула Стефи. – Наш Хэммонд просто порхает вокруг этой смазливой докторши. По временам у него бывает такое лицо, словно он вот-вот облизнется. Да ты и сам наверняка это заметил – заметил, только не понял… Я – и то не сразу сообразила, что к чему.

Смайлоу потер ладонью шею.

– Господи, какой стыд! – пробормотал он. – Просто стыд и срам!

– Почему? – не поняла Стефи.

– Ты права: я сам должен был до этого додуматься, ведь все это происходило у меня на глазах. Я действительно чувствовал, что между ними что-то происходит, но мне и в голову не пришло… не могло прийти, а ведь ответ лежал на поверхности. Я передумал обо всем, включая какой-то сложный и запутанный заговор с участием отца Хэммонда, но об обычном сексуальном влечении даже не подумал!

– Не казни себя, Смайлоу, – великодушно сказала Стефи, чувствуя, что сейчас, в момент своего торжества, она может позволить себе немного снисхождения. – Женщины обычно более чувствительны к таким вещам. Там, где мужчины пускают в ход логику, женщины полагаются на интуицию и оказываются правы.

Смайлоу усмехнулся.

– Кроме того, у тебя в этом плане есть передо мной еще одно преимущество.

– Какое же?

– Ты спала с Хэммондом.

Он снова усмехнулся, но Стефи не находила в этом заявлении ничего смешного.

– Я хотела сказать вот что, – заявила она холодно. – Не имеет особого значения, кто первым почувствовал и кто первым догадался, что происходит между ними двумя. Суть в том, что Хэммонд Кросс переспал с этой женщиной уже после того, как его назначили государственным обвинителем по делу, в котором она является главным подозреваемым. – С этими словами она подняла конверт высоко над головой, словно это был скальп поверженного врага. – И мы можем это доказать!

– Но для этого нужны доказательства, добытые законным путем, – напомнил Смайлоу.

– Это чисто технический вопрос, – отмахнулась Стефи. – Мы решим его в рабочем порядке, а сейчас я предлагаю взглянуть на общую картину. Кстати, еще одно… Помнишь, эта мисс Кэрти пыталась соврать нам насчет соседских подростков, которые якобы вломились к ней в дом? Так вот, я уверена, что замок на ее кухонной двери тоже сломал Хэммонд. Он проник к ней в дом, а теперь….

– Интересно зачем? – перебил Смайлоу. – Чтобы украсть ее столовое серебро?

Стефи нахмурилась – ей не понравилось, что он шутит в то время, как она говорит такие серьезные вещи.

– Я готова биться об заклад, что их отношения начались еще до того, как мы начали подозревать мисс Кэрти в убийстве. Они наверняка встречались раньше, а на допросе притворились, будто не знают друг друга. Мне кажется, им нужно было сговориться, какой линии придерживаться дальше, вот Хэммонд и отправился навестить свою подружку. Если я не ошибаюсь, это было вечером во вторник, после того, как мы поймали мисс Кэрти на лжи. Очевидно, Хэммонд опасался, что мы могли установить наблюдение за домом, вот почему он решил зайти с заднего крыльца. Наверное, она не ждала его. Дверь оказалась закрыта, он стал ломать замок и порезал палец. Я, во всяком случае, хорошо помню, что на следующий день у Хэммонда был заклеен палец.

Кроме того, Юджин Кэрти наверняка была с ним, когда на него напал этот непонятный грабитель. Это объясняет, почему он не обратился в больницу. Наверняка его раны обработала сама мисс Кэрти – ведь она все-таки врач.

– Она не совсем такой врач, какой нужен был Хэммонду в тот вечер, – пробормотал Смайлоу задумчиво.