Мэтти выстрелила ему под ноги. Священник отскочил назад.

– Самодовольный ханжа!

Она выстрелила опять, вынуждая его пятиться к лошади.

– Тщеславный осел!

Снова выстрел. Пусть убирается!

– Будь вы даже последним мужчиной на земле, я бы все равно не пошла за вас! Теперь садитесь на лошадь, и чтобы духу вашего здесь не было. А если я увижу вас или эту змею, вашу сестрицу, возле моих детей, я пристрелю вас безо всякого сожаления.

Священник вскочил на лошадь.

– Еще не поздно! Я могу заставить Вирджинию отказаться от детей. Если вы согласитесь стать моей женой…

– Вы что, оглохли? Убирайтесь!

Новый выстрел. Пуля пролетела над лошадиным ухом. Бедное животное встало на дыбы, чуть не сбросив седока. Священник вцепился в гриву.

– Вы пожалеете.

Мэтти выстрелила ему вслед. Она так и стояла с поднятым ружьем, пока он не скрылся из виду. У нее подкашивались ноги. Кое-как она добралась до веранды и рухнула на ступеньки. Мужчины тоже сели. Индеец провел ребром ладони по горлу.

– Если хочешь, я позабочусь о нем. Никто меня не увидит.

– Это не поможет.

– О его сестре тоже.

Мэтти положила голову ему на плечо.

– Нет, Джозеф, ты этого не сделаешь. Но все равно спасибо, ты настоящий друг.

Престон спросил:

– Что вы собираетесь делать, Матильда?

– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.

– Берите детей и едем в Англию.

Она вскочила, уперев руки в бока:

– Хватит меня изводить! Мало мне своих забот? Старый враг отца пытается меня убить, потом…

– Так вот кто в нас стрелял?

Она стиснула кулаки:

– Я не знаю. Но в этом есть хоть какой-то смысл.

Значит, она догадалась, что убить хотели именно ее!

Эта наследница совсем не глупа.

– А дальше все как с ума посходили! Преподобный Хеншо несет какой-то бред, его сестра тащит из столицы адвоката, чтобы на законных основаниях забрать у меня детей…

– А это возможно?

Чего-то Матильда недоговаривает.

– Вирджиния имеет наглость обвинять меня в том, что я плохая мать. Она призывает в свидетели своих кумушек, так называемых честных женщин города. А у меня нет денег на адвокатов, и я не знаю, как ее остановить!

Внезапно Мэтти почувствовала, что вот-вот упадет. Она бросилась в дом. Престон встал.

– Я была бы крайне признательна, если бы вы оставили меня в покое хоть ненадолго.

Не дожидаясь ответа, Мэтти пошла в гостиную и села у окна. Что же ей делать? Закрыв лицо руками, она горько заплакала.

– М-м-мэт-ти?

Она поспешно вытерла лицо рукавом. Черт, когда же она научится держать при себе носовой платок? Мэтти обняла мальчика. Его худенькие плечи дрожали. Наверное, он все слышал.

– Не бойся, малыш. Мы как-нибудь выкрутимся. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты мой сын. Никто не посмеет нас разлучить. Ты мне веришь?

Натан кивнул. Ей не хотелось его обманывать.

– Пока я ничего не придумала. Но я сделаю все, что смогу. Обещаю.

Мальчик опустил голову.

– В чем дело? Ну-ка посмотри на меня!

– В-в-в Англии есть у-учителя д-для т-таких м-маль-чиков, к-как я…

Она обняла его.

– Иди поиграй с сестрой, а я займусь делами.

Мэтти готовила обед, чистила, мыла, убирала, но тревожные мысли не выходили у нее из головы. Привычная работа, однако, помогла ей яснее оценить положение, в котором она очутилась. Кажется, этот англичанин прав, и единственный выход – игра по-крупному. Мэтти вытерла руки о фартук. Она не так глупа, чтобы играть вслепую. Сначала она поговорит с Престоном.

Мэтти нашла его в сарае за домом, со скребницей в руке возле одной из его лошадей.

– Я бы хотела кое-что узнать.

Проведя скребницей по спине лошади, Престон задумчиво сообщил:

– На меня это действует весьма успокаивающе, а на вас?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я просто подумал, что вы от злости готовы порвать собственную одежду.

Мэтти глянула вниз. Оказывается, она закрутила фартук огромным узлом. Быстро приведя себя в порядок, она выхватила у него скребницу и занялась лошадью сама. Престон уселся на бочку в углу.

– Что именно вас интересует, Матильда?

– Предположим – о, только предположим, – что я согласилась участвовать в спектакле. В таком случае какова сумма выигрыша?

Об этом он как-то не подумал. Что же ей сказать? Подперев рукой подбородок и уставившись в потолок, Престон сделал вид, что считает. Нужно назвать достаточно большую цифру, чтобы ее заинтересовать. А если сумма будет слишком большой, она, чего доброго, испугается.

– Скажем, сто тысяч фунтов.

Это в два раза меньше, чем доход герцога за год!

– Это примерно пятьдесят тысяч долларов. Целое состояние!

– Разумеется.

Матильда сильно ошиблась, пересчитывая фунты в долларах. Впрочем, пусть ошибается. Главное, он теперь знает, какая сумма ее бы устроила. Видимо, ее папаша был всего-навсего мелким воришкой.

– Какова моя доля?

– После уплаты издержек – тридцать процентов. Она рассмеялась. Ее смех показался Престону несколько наигранным.

– Пятьдесят процентов.

Насколько он мог оценить ее положение, выбора у Матильды не было. Тем не менее она пыталась торговаться. Можно подумать, у нее в рукаве припрятан козырный туз. Престон восхитился ее выдержкой.

– Сорок.

– Сначала вы оплачиваете все издержки, потом мы делим доход пополам.

– Согласен, хотя вы ставите слишком жесткие условия. По рукам?

– Я еще ничего не решила. Я узнала все, что хотела. Теперь мне нужно подумать. – Она повернулась, чтобы уйти. – Обед через полчаса. Не забудьте вымыть руки.

Стоя у колодца, Мэтти впервые взглянула на свою ферму со стороны, представив, какой ее, должно быть, увидел этот англичанин. Убогая лачуга, облупившиеся стены, покосившийся забор, неухоженные скудные посевы. Она отдала этой земле три с лишним года своей жизни – и что в итоге? Подует посильнее ветер, и все рассыплется в прах.

Убедившись, что с детьми все в порядке, а мясо спокойно тушится, Мэтти вышла из дому и направилась вверх по холму, туда, где под большим дубом был похоронен ее отец. Сорвав по пути два-три диких цветка, она положила их на землю в том месте, где должен был находиться надгробный камень.

«Я ненавидела твои бесчестные поступки, отец. Я ненавидела аферы, в которых вынуждена была участвовать. И все же я помогала тебе, потому что любила тебя».

Мэтти сидела, закрыв глаза и прислонившись к стволу дуба. Ей представлялось, что она сидит рядом с отцом.

«В один прекрасный день я решила, что только честный труд приносит счастье. Я работала не покладая рук. Ты ведь знаешь. И что я получила?»

Глухой шум листвы над головой был ей ответом.

«Мне всегда казалось, что ты просто авантюрист, которого увлекает азарт большой игры. Теперь я понимаю, что ты, как мог, пытался заработать для меня деньги. Послушай, твой приятель, мистер Престон, хочет, чтобы я помогла ему сорвать большой куш. Это был твой план. Ты не рассказывал мне о нем, наверное, не хотел, чтобы я питала напрасные надежды. Надежды на то, что я сорву наконец банк и эта игра станет последней».

Мэтти встала и отряхнулась. «Ну что же, отец. Я просто хотела сказать, что все понимаю. Вероятно, мне придется надолго уехать, если я все-таки соглашусь участвовать в деле». Она смахнула слезу. «Мне пора. Когда-то ты заботился о своей дочке, теперь у меня свои дети. Я должна идти».

Шагая к дому, Мэтти вдруг поняла, что решение готово. Если она отправится в Англию и потерпит неудачу, ее могут посадить в тюрьму и отнять детей. С другой стороны, здесь, в Америке, она их потеряет наверняка. Следовательно, нужно приложить все усилия, чтобы план удался. Что же касается самого Престона…

Ей с трудом верилось, что она способна отправиться в другую часть света с человеком, которого едва знает. Это она-то, всегда такая недоверчивая, рассудительная Мэтти Максвелл! Просто ее вынудили. Поставили на край пропасти, из которой ей не выбраться.