Гена вздрогнул и опять выронил карточку. Откуда эти странные мысли, кто ему рассказал о семье со случайной фотографии? Он слышал о людях, которые могли дотронутся до какого-либо предмета и выложить все о людях, что к нему прикасались . Но с ним ничего подобного никогда не происходило. Хотя он порой и без миноискателя мог сказать, где стоит копать, а где ничего, кроме пары ржавых ведер не найдешь. Это было чутье, интуиция, а здесь он словно вошел на краткий миг в эту семью.

Он вгляделся в фотографию. Лампочка не загоралась, но снова возникло странное ощущение входа в семью, сидящую за столом. Мальчик смотрел мимо объектива камеры, которую держал студент Горного института, готовящий сестру к экзаменам. Дома все ходят грустные, мама читает в газете списки убитых и раненых, отец подолгу молчит.

Во дворе горничная домовладельца выгуливала собачку хозяина, на скамейке сидел солдат с рукой на перевязи. Это жених горничной. Тумба перед воротами оклеена афишами, на одном плакате казак насадил на пику зараз несколько немцев. Мальчик смотрит на плакат и ему хочется убежать на фронт, скакать на вороном коне и лихо ворочать пикой. Он представляет, как ветер будет обдувать его лицо, когда казаки пойдут лавой на вражеские порядки, как тяжелое древко с острым наконечником сверху вниз...

- Эй, эй, не увлекайся, малыш!

Окопы. Двор. Мальчик. Фотокарточка.

Возвращение в захламленную комнату было мгновенным, словно перескочил на невидимой лестнице сразу через несколько ступеней. Лежать на костыле было неудобно, он вытащил его из под себя и положил на пол.

Племянник стоял над ним и озабоченно качал головой. Его лицо с трудом можно было увидеть в полутьме. За окном стемнело, хотя, когда они перебрались сюда, только-только полдень наступил.

- Лампочка не загорелась, - виновато сказал Гена.

- Она и не могла загореться, сынок. Это я тебя в сторону немного сдвинул, чтобы расслабился. А ты, я вижу, сразу начал двигаться. Не спеши, научись управлять движением. Долго ты был там?

Гена пожал плечами.

- Вроде нет. Минуты...Ну, не знаю.

- Меня здесь не было часов пять. Надо по-другому, наоборот, чтобы здесь прошли секунды, а там часы. Тогда против тебя здесь никто не устоит.

- Я... я был там на самом деле? - не веря услышанному спросил Гена.

- Где лежал костыль, когда ты начал движение?

- Ну...

Гена осекся. Действительно, когда он разглядывал фотокарточку, костыль лежал рядом на диване. Но когда раздался голос племянника, деревяшка почему-то оказалась под ним.

- Как это получается?

- Со временем поймешь. Это улитка ползет, не зная куда, а человек умный может направить свой путь куда угодно.

- Понял! - возбужденно крикнул Гена. - Я могу в любую картинку перемещаться, а оттуда в другую и так далее. А если вообще без картинки?

- Можно и без картинки, но один я не могу. Только вдвоем. В конце концов это ты нашел Сокровенное. Когда все вспомнишь, научи, как двигаться без привязки. Хотя, ты никогда об этом не рассказываешь.

- О чем не рассказываю ? - пробормотал Гена.

Не отвечая, племянник распаковал большую сумку, в которых обычно челноки перевозят свой нехитрый товар и выгрузил на тумбочку свертки с едой, отложил в сторону пластиковый пакет с чем-то объемистым и мягким, извлек еще много всякого барахла вроде электробритвы, фонарика, плеера и батареек. Со дна он достал бухту крепкого капронового троса и две пластиковые каски.

- Теперь дело только за тобой, - сказал, наконец, племянник. - Думаю, через пару дней ты полностью вернешься. Тогда и с ногами не будет забот. А потом мы отыщем второй ключ, вернемся в Бехдет и разберемся с кое-кем. И только после этого завершим наше маленькое дельце. Свою долю я не упущу.

Гена долго молчал. В какой-то момент ему казалось, что начал понимать. Но сейчас опять все запуталось.

- Мы с вами встречались, - острожно спросил он, - в предыдущей жизни? Или на другой планете?

Племянник выронил из банку с пивом. Крякнул, поднимая ее.

- Ты это хорошо сказал! - похвалил он. - Только мимо. Не напрягайся, все само придет. Раз уж начал двигаться, то теперь жди. Вспомнишь.

Он устроился на ворохе тряпья в углу, открыл еще пива, хлебнул и удовлетворенно сказал:

- Что ни говори, ячменное пиво лучше просяного. Нам бы десяток таких баночек, когда мы застряли в ложной гробнице Менкаура. Помнишь, ночью ты облизывал стены...

- Ничего я не облизывал! - возмутился было Гена.

Но тут внезапно, как сон, который вспоминаешь не сразу по пробуждению, а много позже, ему привиделись темные стены, бесконечные ряды иероглифов, еле видных в дрожащем огоньке масляного светильника, испуганного человека, на котором ничего не было, кроме набедренной повязки, пытающегося разобрать надписи...

- Да, - продолжал племянник, - глупый я был тогда, грамоте плохо учился. Мой отец, а твой дед бил меня не раз и не два за лень. Мало бил. Чуть не пропали мы с тобой.

- Он следил за нами!

Эти слова неожиданно для Гены сорвались с его языка.

- Конечно следил, - племянник глотнул пива и удовлетворенно рыгнул. - Это же было испытание. Дед наш был лучшим искателем невидимых глазу сокровищ в Уасте. Он возглавлял Дом Плохих Хранителей. Это потом мы с тобой превзошли его деяния, да и то, если бы ты не нашел Сокровенное, наши кости лежали бы во прахе.

- Что я нашел?

- Ты меня спрашиваешь? - кротко удивился племянник. - В Гизе это было, под храмом Ипетсут. Ты полез первым, тебя засыпало песчаной ловушкой. Потом ты возник, хвала Амону, рядом со мной и увлек прочь. Научил движению, хотя только через сотню или две сотни лет мы с тобой поняли, какие дела можем свершить. Со временем даже я подучился, уму разуму набрался. Но главный у нас ты. Без тебя мне двигаться нелегко, много ложных путей, слишком много открытых врат. А ты, было время, повадился исчезать надолго. Однажды лет четыреста я тебя искал. Ты тогда во время чумы в младенца какого-то переместился.

- Мы что, бессмертные? -хрипло спросил Гена.

- Не знаю. Если бы рассказал мне о Сокровенном...

Гена как во сне вдруг увидел желтые пески, опаляющее солнце и бритоголовых людей со страшными серпами в руках.