Незаметно для себя Гена окосел и рассказал ему о своих летних приключениях. Племянник разлил остатки вина по стаканам и многозначительно покивал головой.
- У нас тоже портовые ребята промышляли этим делом, - сказал он. - Только старья не ищут, они с новых корабликов, пока их не поделили, столько успели наснимать, что на две маленькие войны хватит. Однажды пацаны глубинную мину притащили домой, а какой-то козел стал в ней ковыряться.
- Ну, и...? - заинтересовался Гена.
- То есть две хаты напрочь снесло, а у всей улицы стекла повыбивало. Хоронить потом собирали по чертежу. Не там вы, ребята, клады ищете. На такую дрянь нарваться можно, костей не соберешь.
Тут Гена стал горячиться, хвастать своими находками, а под конец беседы вытянул костылем ящик из-под кровати. Знала бы хозяйка, что на каком арсенале спит ее квартирант, наверняка сна бы лишилась.
Племянник равнодушно скосил глаз на круглые диски от ППШ, на ребристые гранаты без взрывателей, на части пистолетов и россыпь патронов в отдельной обувной коробке. Подержал в руках тяжелый парабеллум, почти годный для употребления - осталось добыть одну пружину и выточить нужный винтик - и положил обратно. На ржавые нечищенные штыки он не обратил внимания. Его заинтересовала лишь длинная гильза от зенитного пулемета. Ее конец был сплющен, наверно когда-то она послужила коптилкой. Гена собирался толкнуть ее знакомому однокурснику, тот, во время практикума в мастерских ловко выправлял такие гильзы и делал насадки-зажигалки в виде большой пули. После гальваники такая хромированная штука украшала стол фирмача средней крутизны.
Задумчиво повертев гильзу в руках, племянник внимательно осмотрел ее торец, попытался заглянуть в узкую щель и зачем-то стал трясти возле уха.
- Там песок набился, выковырять надо, - еле выдавил из себя Гена, осоловевший от славной еды и доброго бухла.
- Я думаю, там не только песок, - отозвался Вася и принялся расширять щель столовым ножом.
Гена хотел было сказать, что нож сломается и хозяйка будет недовольна, потом сообразил, что хозяйки нет и неизвестно, когда она будет. Эта мысль так расстроила его, что он ни с того ни с его всхлипнул.
Между тем племянник тряс гильзу над столиком. Оттуда посыпалась серая труха и мелкие камешки. Он подцепил что-то ногтем и осторожно вытянул позеленевшую от времени бронзовую штуковину.
- Смотри, ключ. Твой, что ли?
Спать хотелось неимоверно, но Гена нашел силы разлепить глаза. Действительно, ключ с перекладинкой у кольца и простым изогнутым шпеньком вместо загогулины с вырезами. Гена удивился глупому замечанию племянника каким образом его ключ мог попась в гильзу? Да и где сейчас найдешь замки для таких ключей!
- Н-не мой... - промямлил раскисший парень. - М-может, твой... - он хотел пошутить, но уронил голову на подушку и заснул.
- Может и мой, - задумчиво проговорил племянник. - Ладно уж, спи, бедолага.
Он повертел ключ в пальцах и опустил в карман. Заботливо поправил одеяло на спящем. Острожно, чтоб не скрипнула дверь, вышел, еще раз оглядев комнату. Если бы Гена не спал, он бы понял, почему глаза племянника показались ему странными. Они порой бегали так быстро, что, казалось, зрачки перебегают из одного глаза в другой.
На следующий день племянник куда-то с утра запропастился и пришел только поздно ночью. Но Гене было не до него.
Зверски болела голова, желудок плохо держал вчерашнюю еду, а прыгать на костылях ежечасно в сортир и обратно - это почти как самолетом без ног управлять.
Только на третьи сутки он немного оклемался.
И вот он сидит перед окном и тупо пытается вспомнить, не наговорил ли чего лишнего племяннику Васе, не стукнет ли Вася на него, и не выбросить ли все железки, пока не пришли со шмоном? Из окна можно было увидеть лишь грязные стены домов напротив, двор, где ничего не росло, разбитые скамейки у остатков детского городка. Выгуливала единственную на весь дом собаку корявая бабка. Вместо косынки она прикрыла свои седые космы рокерским банданом с черепами и костями. Почему-то выглядело не смешно, а жутко. Худой парень с рюкзаком за спиной пересек двор наискось, основился у подъезда, почесал ничейного кота за ухом и исчез за дверью. Почему-то вспомнились родные места, простор и теплый ветер, несущий к предгорьям полынные степные запахи, вспомнил мертвые трубы комбината, переставшие коптить небеса, речушку, в которой опять завелась рыба...
Тут в прихожей хлопнула дверь, послышались голоса. Племянник громко и возбужденно что-то говорил, в ответ доносилось хмыканье. Потом к нему постучали, объявился Вася, кивнул и сделал кому-то приглашающий жест. В комнату вошел амбал в малиновом пиджаке и сразу стало тесно. Амбал глянул на потолок, на стены, отвесил губу и, не обращая внимания на Гену, сказал племяннику:
- Стены - тухляк. На ремонте влетишь. Десять косых без базара.
И вышел.
Гена заскучал. Продаст бомжила теткину квартиру, а ему сейчас на костылях комнату не найти. Черные мысли закружились в голове. Не урыл ли Вася тетю за хату? Может, вовсе и не племянник он. Сейчас не то что за квартиру, за бутылку мочат. Унести бы ноги отсюда, да костыли эти чертовы! С досады он шваркнул их об пол. Эхом щелнул дверной замок, и тут же к нему ворвался племянник, радостно потирающий ладони.
- Ну, парень, этих лопухов я обул!
Гена пожал плечами.
- Когда выезжать-то? - спросил он.
- Не понял? - удивился Вася, потом глянул искоса, дернул вверх-вних зрачками и засмеялся.
- Думаешь, я уже продал квартиру? Да ни боже мой! Этим сказал, чтоб ждали, ответ дам скоро, только пусть не давят, а то в момент еще родня набежит. Если упремся, считай, нас с тобой и нет. Я ведь не только в ментовке правильные бумаги оставил, но и в конторы риэлтерские отнес. Там такие ребята, что нашим фирмачам лучше с нами по доброму. А так выкинули бы нас с потрохами, и это в лучшем случае. В худшем - мы отдельно, потроха отдельно. Пока поживем, там видно будет.
- Хорошо бы время подольше потянуть, - облегченно вздохнув, произнес Гена.
Племянник замер, внимательно посмотрел на парня своими чудными глазами и медленно так, в растяжку спросил:
