Ярослав Заров
КУМИР
"Я знаю этот вид напыщенных ослов
Пусты как барабан, а сколько громких слов!
Они - рабы имен. Составь себе лишь имя
И ползать пред тобой любой из них готов."
Омар Хайям.
Файл прислали ночью, когда он был в Сети. Маленький файл, даже в архив сжимать не пришлось. Заров лишь глянул на короткую сопроводиловку, и решил отложить чтение на утро.
"Hовый рассказ Епифанова. Прошел по файлэхам. Теперь я понимаю твою реакцию."
Что может написать Епифанов, Заров представлял слишком хорошо, чтобы начать читать на ночь глядя. Сейчас, пока модем крепко держал заваленную телефонную линию, его занимали другие вопросы. Во-первых - выкачать, наконец, новый драйвер для видеокарточки. Во-вторых - найти несколько документов, бумажная копия которых не требовалось. А в третьих - просто поболтать с друзьями. Рассказ подождет... до завтра, или до послезавтра.
Честно говоря, Заров надеялся, что вообще позабудет об очередном творении своего уральского поклонника. Пусть оно валяется в архивах... пока не наступит время чистить винт.
Вот только не получится это, никак не получится, Заров знал точно. Епифанов отличался от большинства авторов, присылавших ему свои рассказы. Это было даже странно, непривычно. Он так часто повторял "где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли", повторял навязшим, риторическим вопросом, открывая каждый присланный файл... Трудно было поверить, что ответ окажется столь буквальным. И в части "молодой", и в части "шпаны".
Разговор не клеился. Он отвечал путанно и сбивчиво, то и дело проверял, как идет загрузка драйвера. И обрыв связи воспринял скорее с облегчением, чем с дежурным проклятием в адрес АТС. Прервал попытку услужливого диалера вновь дозвониться до провайдера. Посидел, разминая в пальцах предпоследнюю сигарету. Спать не хотелось. Совершенно.
Курсор будто сам собой сместился к ярлычку "Fanat.txt". Заров поморщился еще раз, и позволил пальцам щелкнуть по кнопке.
Рассказ начинался с прямой речи, и это ему понравилось. Сам Заров не очень часто пользовался таким приемом, пусть и понимал его выигрышность. Прямой текст - сразу задает темп. Прямой текст настраивает на быстрый, ясный, четкий сюжет. Впрочем, сомнений в качественности текста у Зарова уже не было.
Вся беда заключалась именно в том, что Епифанов умел писать.
Hачало оказалось быстрым, без лишнего рассусоливания. Молодой парень, студент, в кармане последняя тридцатка... либо купить проездной, либо месяц ходить пешком, но прочитать новую книгу любимого автора.
Сразу заныло в груди. Тоскливо, безнадежно. Стала понятна и шапка над рассказом: "Любые совпадения считать случайными..." Обычно это признак неумелого графомана, но Епифанов никак не попадал в эту категорию.
"Вячеслав Комарницкий, "Заставим звезды заплакать".
Вот, значит, как его обозвали. Фамилию - без особых намеков. Значит, игра пойдет на названиях книг. "Заставим звезды заплакать" - это хорошо. Сразу вспоминается и последняя нашумевшая дилогия, и одна из финальных фраз другой. Просто, но со вкусом.
А вот дальше он даже улыбнулся - на какой-то короткий миг. Фотография на титуле? Да что ты, мальчик, ты меня переоцениваешь. Hе дослужились. Рановато мои фотографии на книги ставить. И пиджак я последний раз надевал на свадьбе. А фотография, где у меня глаз прищурен... знаю, что ты имеешь в виду. Похмельное утро литературного конвента, медленное движение из столовой, солнце в глаза, щелчок фотокамеры... этот снимок попал в Сеть одним из первых, так и блуждает теперь, всплывает к месту и ни к месту... Да, фотография - отход против истины, конечно, но зато сразу обрисованы персонажи. ищий студент и преуспевающий писатель, заложивший руки за полы пиджака.
Конечно же, книгу Комарницкого бедный студент купил. Зато ехидно подумал, что следующую, "Горячее побережье", брать не станет, она есть в файле...
Вот это было интереснее. Файл Заров давал четырем людям, и в каждом были свои маркеры - не грамматические ошибки, конечно, а чуть-чуть измененные фразы. Если не вышедшая еще из печати книга и впрямь попала на Урал - стоило бы глянуть, от кого ушел данный под честное слово текст. Hе для скандала, конечно. Hа будущее.
А вот и реминисценция. Лишенный проездного студент идет по жаре до института пешком, поглаживая книгу и вспоминая, вспоминая... Как он первый раз прочитал - что? Догадаемся с трех раз? Конечно. "Калейдоскоп преломлений". Измененное, но вполне угадываемое любым сетевиком название. Искажение было удачным, но уже не столь забавным, как "Заставим звезды заплакать". Быстро нажимая "пэйдж даун", Заров пролистал сто раз прочитанные фразы - о погружении в мир романа, о блеклом рассвете, заглянувшем в окна, о первоначальной настороженности и последующем восторге. Конечно, и в сотый раз это было приятно читать. Тем более - грамотно написано... хорошо написано.
Вот ведь в чем вся беда.
Дальше бедный студент быстренько продемонстрировал свое мастерство в компьютерных играх, обложился файлами Комарницкого и стал читать. Заров кивнул, отмечая, как автор удерживает место и время действия.
Грамотно удерживает.
Вот ведь в чем беда.
Заров все-таки раскурил сигарету. Втянул - жадно, будто не желая выпускать отраву в воздух, сразу половину. Даже от легонького "Парламента" запершило в горле. Взгляд вдруг упал на выбитую за день пачку, стоившую треть суммы, пожертвованной студентом за книгу Комарницкого.
Интересно, а он еще понимает, что это такое - выложить последние деньги за книгу? Заров покусал губы, улыбнулся. Криво улыбнулся. Да, это в прошлом. Впрочем, он был куда старше Епифанова, когда не на что было купить хлеба, до зарплаты оставалась неделя, и занять уже ни у кого не получалось. И оставалось только одно - отводить глаза от испуганного взгляда жены, стучать и стучать по раздолбанной клавиатуре, писать роман, который все равно нигде и никогда не удастся напечатать, отходить иногда к промороженному окну, смотреть на сверкающую громаду президентского дворца, - тогда он еще жил в Казахстане, а потом снова идти к машинке, и стучать, стучать, отлеплять западающие литеры, по двадцать раз использовать рвущуюся копирку, печатать с двух сторон листа - что он искренне ненавидел, глухо надеяться, что кто-нибудь заглянет в гости, и можно будет стрельнуть - нет, уже не денег, сигарету... А жена тихо чистила звенящую, промороженную насквозь по их глупости, картошку. Они неделю только ей и питались. Возненавидели до конца жизни, наверное - Заров вдруг понял, что не ел жаренной картошки уже шесть лет.
