- Куда коня поставить? В доме ли князь-батюшка? - спросил Влас, снимая свой колпак.

- Коня-то во двор, - там коновязь есть, - ответил сторож, отворяя ворота, - а что до князя, то оба - два только обедню отстояли и тотчас на Верх поехали.

Влас видимо ожил.

- А стремянные его, Антон?

- Тот здеся. Вон, четвертая изба под ваших людишек отведена. Там и коновязь.

- Прости, Христа-ради! - сказал Влас и, держа в одной руке свой шлык, а в другой коня за повод, пошел по указанному направлению.

- С Богом! - ответил сторож, затворяя тяжелые ворота.

Влас дошел до большой, просторной избы и, привязав коня, стукнул в дверь.

- Господи Иисусе Христе, помилуй нас!

- Аминь! - ответили изнутри. Влас отворил дверь и вошел Охрана Теряева, большею частью бывшие шиши в смутное время, сидела за столом и хлебала любимое толокно [похлебка из овсяной муки] из большой мисы. Увидев Власа, все радостно загалдели:

- Влас! Али в гонцах?

- Здорово! Садись с нами!

- Какие вести? С чем радостным?

Все ли здоровы?

Влас истово помолился в правый угол и потом отвесил всем общий поклон.

- Хлеб да соль! - сказал он.

- Садись к мисе ближе, - ответил ему за всех Антон, - речи после будет. Чай умаялся?

Влас присел, взял ложку, перекрестился и жадно принялся за еду. Только тогда, когда очищена была вся миса и Влас положил ложку, Антон спросил:

- Ну, с какими вестями? До князя?

Влас вздохнул.

- До князя! - ответил он, - а как сказать и в ум не возьму. Гневлив он и лют во гневе-то.

- А что за вести? - снова спросил Антон, - али худые?

- Вести-то... такие вести. Одно слово: кнут вести!

- Да не томи нас-то! - крикнул Антон. - Али на глаз князю?

- Не для-ча на глаз. И так можно. Сорому нет, а только...

- Эх, лисий хвост, будешь говорить, что ли!

- Что говорить-то! В два слова вести-то: князюшку нашего скоморохи скрали, и матушка-княгиня вне себя в бане лежит, воет!..

Антон вскочил, но тотчас опустился на лавку и словно окаменел.

- Что ж, погоню-то нарядили?

- А когда стрянулись?

- Как выкрали-то? - послышались вопросы, на которые Влас только отмахивался. Антон залпом выпил целый ковш квасу и оправился.

- Ох ты, Господи, беда акая! - сказал он сокрушенно.

Влас сумрачно зачесал в затылке.

- Теперь и рассуди, каково мне ему эту весть принести.

- Убьет, как есть, убьет!

- Ну, вставай с лавки, - сказал Антон, - ложись спать и не думай! Я сам князю про горе расскажу, а ты опосля придешь, позову!

Влас вскочил и поклонился Антону, коснувшись руками до полу.

- По гроб жизни тебе спасибо, Антон Дементьевич! - сказал он с чувством.

Все полегли отдохнуть, только один Антон не мог заснуть после полученной вести и сумрачный ходил по заднему двору, поджидая своего любимого господина и думая, как осторожно передать ему страшную весть; но размышлять долго не пришлось, потому что вскоре к нему подбежал шустрый отрок и сказал:

- Князи наверх зовет!

Антон побледнел и вздрогнул.

- Да рази он вернулся?

- Сейчас вернулся.

Антон перекрестился и с видом решимости пошел в княжеские покои.

Князь уже сбросил с себя кафтан и доспехи и теперь ходил по горнице в легкой синей ферязи поверх желтой рубахи.

При входе Антона он ласково кивнул ему и спросил:

- Что людишки наши?

- Живем твоей милостью, батюшка-князь, - ответил Антон и переминаясь прибавил: - Влас с вотчины твоей приехал.

- Влас? - встрепенулся князь. - Зови его! С какими такими вестями? Али худо? - он тревожно взглянул на Антона, и тревога его усилилась. Знаешь? Говори! - сказал он, подходя к Антону. Антон упал ему в ноги.

- Ох, батюшка-князь, дурные, черные вести! Не доглядели твои слуги верные......

Князь тяжело перевел дух.

- Что случилось? - тихо спросил он.

- Сына твоего скрали скоморохи! Княгинюшка...

- Сына? Скоморохи?! - не своим голосом вскрикнул Теряев.

Антон взглянул на него и испугался: так от гнева перекосилось его лицо.

- На коня! В погоню! Зови Власа! - снова закричал князь, быстро схватывая шлем и меч.

- Куда заспешил, Терентий Петрович? - послышался дружески веселый вопрос, и Шереметьев вошел в горницу.

- Домой, в вотчину, ответил князь.

Шереметьев развел руками.

- С чего? Али беда какая, упаси Боже?

- Беда и есть, - ответил князь. - Сына скрали! Наследника мово, сердце! - Он сжал руки так, что они хрустнули.

Лицо Шереметева сразу изменилось.

- Ах, горе какое! Ах, беда какая! Как же так? Кто?

- Скоморохи!

- А завтра тебе в ночь на встречу ехать!

- О, эта встреча! - воскликнул князь. - Ну как мне радоваться с ними, когда такая тоска в сердце? А? Что же ты, смерд? - крикнул он вдруг на молча стоявшего Антона.

Антон кубарем вылетел из горницы и, ворвавшись в избу, заорал благим матом:

- Вставайте, что ли, черти! На коней все, живо! Князь на вотчину едет!

6

Словно спасаясь от врагов, мчался князь на своем аргомаке, и за ним едва поспевала его малая дружина. Бурей пролетели они через деревни, что изредка встречались на их пути, вздымая облака пыли, и мужики, бросив свои работы, пугливо шептались:

- Видно, опять воры или ляхи на нас идут: ишь, как князь Терентий Петрович промчал!

- Борони Боже! Може на его вотчину наехали!..

На пятой версте, Антон, задыхаясь, сказал князю:

- Князь-батюшка, дадим коням передохнуть: неравно зарежем таким угоном!.. самим хуже будет!..

Князь словно очнулся и взглянул на своего коня. Кровавая пена летела с него клочьями, бока судорожно вздымались и, когда князь сдержал его бег, видно было, как дрожали его ноги.

- Твоя правда, - ответил с досадою князь. - Передохнем часа с два времени. Коней отводить, потом вытереть досуха и напоить! Ишь замаялись! А ко мне Власа зови!

Князь сошел с коня у дороги и, войдя на опушку леса, стал ходить взад и вперед. Антон принял его коня. Дружинники, друг за другом подъезжали к месту стоянки на измученных конях и облегченной вздыхали, с трепетом косясь на сумрачного князя.

Антон осторожно подошел к князю и положил на землю высокое седло. Князь в изнеможении опустился на него.

- Иди до князя! - сказал Антон Власу, когда тот подъехал.

Влас взглянул в строну князя и обомлел.

- Забьет! - прошептал он.

- Иди, чтобы хуже не было, - повторил Антон.

Влас сделал несколько шагов и, не доходя до князя, упал на колени и пополз к нему, воя и причитая:

- Будь милостив, государь! - неповинен я, подлый смерд твой, в беде твоей! Послали меня, раба твоего недостойного, умишком скудного, до твоей милости, чтобы всю правду тебе сказать, как перед Богом!

Он медленно подползал, ежась от страха, и все жалобно выл, надрывая душу. Князь поднялся с седла, взглянул на него, и у Власа на миг онемел язык, так грозен показался ему его владыка.

Высокий, плечистый, с сухим, острым лицом, обрамленным черными, как смоль, волосами, с горящим взглядом, князь в своем золоченом шлеме со стрелкою, в сверкающих латах, с мечом у бока, олицетворял, действительно, в эту минуту властную силу, не знающую преград в своем гневе.

- Говори все, как было! Откуда скоморохи взялись?

- На Москву шли, государь, по пути зашли к нам, по пути.

- Кто позвал?

- Княгиня-матушка зазвала. Скуки ради, потешить чтобы ее, государыню, и князюшку.

- Днем?

- Днем, государь, сейчас, почитай, после обеда.

- А потом ушли и увели?

Влас задрожал при его вопросе.

- Не так государь, - пробормотал он, - опосля они у нас заночевали, а в утро...

- Ночью бражничали?

- Не смею утаить! Было!..

- Ну, ну!..

- Под утро. Ушли это они и все. А потом князюшка с сенными девками в сад убег, в прятки, слышь играли. Он и сгинул. Пошли искать, а из тына целая тычина вынута, а подле той тычины государыня опоясок нашла и обмерла.