- Действительно - блажь! - подтверждал Андрейка, когда однажды М. М. затеял за столом разговор на эту тему. - Потрясающая блажь и глупость, такой еще не было. Такая может быть только однажды! Такая может быть только в государстве власти, и ничего другого. Такая и есть. То есть конец цивилизации, конец земному шарику. Да здравствует откровенный секс.
- Дурак ты, Андрейка! - вмешалась Софья Андреевна. - Уличный дурак. Молокосос, а туда же! Секс без любовной интимности - это свинство, что-то звериное. Если ты этого не усвоишь, то тоже будешь скотиной! А ведь когда ты родился, у тебя были такие умные глазки! На редкость! - при этом Сонечка внимательно посмотрела на мужа. Дескать, у тебя тоже когда-то были. Кажется, она стала отличать в нем Н. Н. от М. М. А старшего любить сразу за двоих сыновей.
Ну а умница Гоша, тот, разумеется, в принципе поддержал М. М.:
- Человечество не жалко. Оно только и сумело, что уничтожить самое себя. Спинозу жалко. Гегеля. Еще с десяток других личностей. Маму жалко нашу, Сонечку. - О Н. Н. Гоша не упомянул. - Бога жалко: что будет делать Бог без людей? В чьем сознании обитать?
Возможности переселения человека на другую планету М. М. не признавал. И Гоша не признавал.
Таков был их вариант ближайшего будущего, таковы соображения.
То, что у М. М. такого варианта не было, с этим Н. Н. как-то мирился, но вот что его не было у Гоши...
По поводу Гоши в семье вообще не иссякали, а все нарастали и нарастали тревоги. Такой способный, такой ласковый, даже сентиментальный, с женственным лицом, он вот-вот должен был пойти в армию. Под начало какого-нибудь "деда", который, ошалев от собственной злобы, будет походя бить Гошу по лицу...
Сонечка, так та просто с ума сходила.
В разработке варианта коммунистического двадцать первого века М. М. участвовать наотрез отказался, и Н. Н. был теперь один-одинешенек истинная судьба хотя бы и не истинного, а все-таки писателя.
М. М. говорил:
- Единственный диктатор, которого может признать такое существо, как человек, - это Бог. Потому что Бог - уже не существо, а диктаторы из числа людей совсем недавно проиграли на исторических выборах.
Н. Н. действительно оказывался один-одинешенек - истинная судьба даже и не истинного писателя. Пришлось заняться прогнозом второго варианта, будучи отвергнутым не только всеми, но, кажется, и самим собой.
Сам собой Н. Н. уяснил, что коммунистического учения на практике и не было никогда, а был набор мероприятий, соответствующих моменту захвата, а затем и удержания власти: война так война, мир так мир, укрупнение так укрупнение, разукрупнение так разукрупнение, кукуруза так кукуруза.
Придя к этому выводу, Н. Н. без всякого порядка набросал все-таки возможные громко провозглашаемые для ближайшего будущего коммероприятия.
Листочек с этим наброском получился такой.
Герб, флаг и прочая государственная атрибутика Советов неукоснительно восстанавливаются. Россия снова называется СССР.
Вся власть переходит Советам.
Все Советы - коммунистические. Создаются земства. Тоже коммунистические.
Перераспределение народного богатства: грабь награбленное. Во всяком случае, присваивай присвоенное.
Первые шаги новой власти:
выпуск государственного займа с обязательной подпиской каждого гражданина на сумму 1,2 годового заработка, с выплатой в течение года;
подписка о признании новой власти;
подписка обязательства сообщать соответствующим органам о всех замеченных признаках антисоветской деятельности, с чьей бы стороны эти признаки ни исходили;
обязательное обучение детей начиная с семилетнего возраста (запись в школы производится одновременно с записью в пионерские отряды);
введение некоторых льгот для партактива;
обобществление земель, переданных за последние двенадцать лет из государственного фонда в частное пользование;
всемерное укрепление обороноспособности страны, повсеместное развитие Осоавиахима;
в области международной - самое активное развитие дружбы народов под лозунгом: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" (в первую очередь это относится к странам СНГ).
Составление наброска коммероприятий было делом дискомфортным, и, наверное, поэтому Н. Н. стали сниться странные, на что-то без конца намекающие сны.
Они спали подолгу, Н. Н. и М. М., - и по восемь, и по девять часов, однако не зря спали, не просто так - просыпались с готовыми отрывками "Предисловия", а иногда и самого романа. У каждого были свои отрывки, они ими торопливо обменивались.
А один сон у Н. Н. был такой...
Вагон пригородного поезда с ободранными сиденьями, пассажиров не так много, давки нет, пассажиры странноватого вида, всё мужчины и женщины, чем-то как будто знакомы Н. Н.
А это, оказывается, представители тех групп, тех сословий, что станут действующими лицами романа "Граждане".
Разговор у них мирный, можно сказать, необычайно мирный, хотя вот она, группа профессиональных убийц, вот они, игроки в "приоритеты и паритеты", а вот "челноки", а вот интеллигенты и пенсионеры (в том числе все-таки Сосновый, вернее, его прототип). Как говорится, каждой твари по паре.
О чем разговор? Разумеется, о власти.
Ельцин обязательно выставит свою кандидатуру на выборах 2000 года, обязательно, а сейчас он уже ведет избирательную кампанию, демонстрируя, что он может найти согласие со всеми: и с коммунистами, и с убийцами, и с зарубежными руководителями - одним словом, между всеми, а тогда зачем его переизбирать? Он на любой случай может организовать четверки, семерки, восьмерки и так далее в возрастающем порядке и поделиться властью, возглавить то движение умов, которому экология - так себе, что-то вроде летнего пляжного колпака.
Куда же они, все эти пассажиры, едут? Они едут в город Заморочник на заседание "круглого стола" будущих персонажей романа "Граждане". Покуда Н. Н. и М. М. их выбирали, они сами самовыбрались. А может быть, их сорганизовал М. М., ничего не сказав при этом Н. Н.
Особенное внимание Н. Н. привлекла довольно красивая, довольно молодая и довольно беспокойная женщина, которая сидела у самых дверей вагона и причитала:
