В беспрерывных боях двухмесячного Смоленского сражения 160-й истребительный авиаполк остался без материальной части и был выведен из состава 43-й авиадивизии для переформирования. Полку предстояло получить новые самолеты ЛаГГ-3. После переформирования этот полк ужа не вернулся в дивизию, а был направлен под Ленинград.
Несколько лет назад, перечитывая мемуары Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, я невольно обратил внимание на одну незначительную на общем фоне повествования деталь. Речь вдет о том месте, в книге, где маршал рассказывает, при каких обстоятельствах он был послан Верховным Главнокомандующим в Ленинград и как протекал перелет. "Приказ Ставки о вашем назначении (это было сказано Г. К. Жукову И. В. Сталиным.- Г. З.) будет отдан, когда прибудете в Ленинград.
Я понял, что за этими словами скрывается опасение за успех нашего перелета..." И дальше, рассказывая о ходе перелета, маршал заметил, что на его завершающей стадии военно-транспортный самолет, на котором он летел, преследовали "мессершмитты". Полет, однако, завершился благополучно. А Жуков, немедленно приступив к организации надежной обороны города, как он замечает, не стал интересоваться тем, почему наши истребители прикрытия не отогнали "мессершмиттов".
Я сразу обратил на это внимание потому, что, посвятив свою жизнь истребительной авиации, прекрасно знаю, какую легкую и заманчивую цель представляет для истребителя военно-транспортный самолет типа Ли-2. Именно на таком самолете летел Жуков. Одной пулеметно-пушечной очереди "мессершмитта" было бы достаточно, чтобы прервать полет тихоходного Ли-2. Для этого стоило только подойти на дистанцию метров 400-500. А уж если этого не произошло, то только потому, что истребители сопровождения прекрасно выполнили свою задачу.
Вместе с тем реакция Георгия Константиновича Жукова вполне понятна: у человека, через иллюминатор наблюдающего воздушный бой, протекающий на дистанции километр-полтора от самолета, в котором он находится, должно сложиться впечатление, что ему угрожает непосредственная опасность. С подобной реакцией мне не раз приходилось сталкиваться даже при беседах с летчиками-бомбардировщиками, которых прикрывали истребители. Как правило, неопытные бомбардировщики считали, что, чем ближе к нему держится истребитель, тем он надежнее прикрыт. Они жаловались иногда на то, что истребители идут сзади и выше на 500-600 метров или на такой же дистанции находятся по обеим сторонам... Между тем истребитель, который в буквальном смысле идет крыло в крыло с бомбардировщиком, лишает себя маневра и не только не охраняет его, но и сам становится мишенью. Молодым летчикам мы всегда это объясняли, а в боевой обстановке за подобные ошибки строго наказывали. Ибо главная задача прикрытия - не допустить вражеские истребители на рабочую дистанцию, с которой может быть поражена цель. А 500- 700 метров как раз и составляют ту оптимальную дистанцию безопасности, которая дает истребителю прикрытия полную свободу маневра в воздушном бою и вместе с тем гарантирует безопасность охраняемого самолета.
Расстояния в воздухе обманчивы. В начале войны, когда у многих наших молодых летчиков-истребителей еще не было надлежащего опыта, они нередко делали непредумышленные ошибки, открывая стрельбу чуть ли не с дистанции трех километров. Это тоже объяснимо: в ясную погоду на таком расстоянии отчетливо виден не только самолет противника, но даже детали машины. А когда контуры ее в прицеле, как не открыть огонь! Но это совершенно бессмысленная трата боезапаса. Большинство сбитых в ходе войны самолетов было уничтожено с дистанции 150- 100-50 метров... Тут надо доверять навыку. А пока такой навык не выработался, обычные, земные, ощущения подводят. Я об этом столь подробно говорю не только потому, что мне представляется это любопытным с точки зрения сопоставления профессионального (авиационного) восприятия и непрофессионального. Дело в том, что спустя некоторое время после выхода мемуаров Г. К. Жукова рассказ об этом же эпизоде мне довелось услышать, так сказать, из первых уст. И тут я узнал, что обеспечить охрану этого перелета было приказано летчикам 160-го истребительного авиаполка.
...В один из дней после того, как 160-й полк, получив ЛаГГ-3, уже воевал под Ленинградом, летчикам его была поставлена задача обеспечить перелет военно-транспортного самолета. В полку находился командир звена старший лейтенант А. П. Силантьев, ныне Герой Советского Союза, маршал авиации. По тому, как ставилась задача, и по тому, что на сопровождение одного транспортного самолета выделялась целая эскадрилья (по тем временам, когда каждый самолет был на счету, - дело неслыханное!), летчики поняли, что это задача чрезвычайной важности. Закончив официальный инструктаж, начальник штаба полка добавил: "Если с самолетом что-нибудь случится - в полк можете не возвращаться..." Летчики молча переглянулись, и вскоре эскадрилья перелетела на аэродром, куда должен был приземлиться самолет, который истребителям и предстояло сопровождать до Ленинграда. Кто летит на этом самолете, летчики так и не узнали. Когда же самолет приземлился, а из него вышел Г. К. Жуков в сопровождении группы генералов, истребителям стало понятно, какой важности задание им поручено. Лететь в опасной зове предстояло около часа.
После взлета одно звено ЛаГГ-3 заняло боевой порядок выше охраняемого самолета и несколько впереди. Другое- выше и несколько оттянувшись назад, чтобы иметь лучший обзор. Третье звено ходило змейкой непосредственно у охраняемого самолета. Прикрытие его осложнялось неважной погодой: надо было не потерять транспорт в низких облаках и вместе с тем не прижиматься к нему по причинам, о которых упоминалось выше.
Вскоре, однако, небо расчистилось, видимость стала, как говорят летчики, "миллион на миллион". Вот тут-то и появилась четверка "мессершмиттов", которая с ходу попыталась атаковать самолет Жукова. Головное звено "лагов" перехватило противника и немедленно связало четверку "мессеров" боем. Транспортный самолет продолжал путь под охраной двух оставшихся звеньев. Через некоторое время появилась еще одна четверка "мессершмиттов", и тогда в бой вступило второе звено, старшего лейтенанта Силантьева.
Завязав бой, командир звена видел, что все четыре гитлеровские машины скованы его "лагами", а Ли-2 продолжает лететь под охраной третьего звена. Силантьеву удалось оттянуть противника в сторону, и дальше наблюдать за транспортным самолетом он уже не мог - бой принял ожесточенный характер. В этом бою Силантьев сбил "мессершмитт", а оставшиеся не стали искушать судьбу и ушли восвояси,
Силантьев вернулся на аэродром, не зная о том, как сложился завершающий этап перелета. Уже в полку он узнал, что Георгий Константинович Жуков благополучно прибыл в Ленинград, хотя перед самым приземлением еще одна группа "мессершмиттов" пыталась атаковать Ли-2. С ними расправилось третье звено. При отражении атаки был сбит еще один "мессершмитт"...
Вот такими деталями я могу сегодня уточнить несколько строк из воспоминаний нашего полководца и в какой-то мере передать специфику боевой работы летчика-истребителя.
На подступах к Москве
Истребительный полк майора А. П. Жукова погрузился на железнодорожные платформы за несколько дней до начала войны. Погрузка прошла быстро. Майор любил умную точность приказа и в каждом приказе умел находить ту основу, которую без промедления следовало превратить в дело. С получением приказа всякие разговоры и домыслы по поводу предстоящих перемен в жизни полка стали лишними и обнажилось само действие. Майор полк свой воспитал в уважении к делу, поэтому его солидное хозяйство - около семидесяти боевых машин, штаб, подсобные и обеспечивающие службы и подразделения - снялось с места с такой легкостью, будто давно было готово к переброске с далеких восточных территорий на запад. Между тем приказ пришел неожиданно, и путь предстоял через всю страну. День 22 июня застал эшелон с разобранными И-16 в пути.
Анатолий Павлович Жуков был не молод. Под сорок - возраст для многих летчиков-истребителей контрольный. К этом возрасте немало истребителей оставляют летную работу, но некоторые, перевалив рубеж сорокалетия, летают еще долго, словно для них возрастных пределов не существует, Такое бывает с прирожденными летчиками, для которых полет - уже не столько работа, требующая высоких профессиональных навыков, сколько душевное состояние, потребность самого летчика. Жуков принадлежал к этому высшему разряду истребителей. Человек немногословный, строгий, суховатый, он пользовался непререкаемым авторитетом у своих летчиков, которых сделал настоящими истребителями в суровых условиях Сибири. Несмотря на молодость - в полку в основном была молодежь, его летчики уверенно чувствовали себя в воздухе и были крайне непритязательны к бытовым условиям. Жуков никогда не выставлял напоказ свое личное отношение к подчиненным, но летчиков очень любил и жил в постоянном удовлетворении от сознания силы своего полка.
