Нежность порождает нежность. Эта мысль неотступно преследовала Террил – даже когда пришел Генри. Она откровенно игнорировала его – с той самой ночи, когда Генри ударил ее. Генри, по-прежнему не говоря ни слова, с мрачным видом удалился в свой кабинет, где и просидел запершись до утра в ту ночь, когда Террил дежурила у постели матери.
Прежде чем она уснула, Террил все же набралась смелости и задала вопрос, не дававший ей покоя весь день.
– Мама, – не без робости окликнула она Кэтрин, – вот если любишь кого-то – сильно любишь, по-настоящему, – значит ли это, что ты просто перестаешь замечать его недостатки? Он для тебя самый лучший, даже если целый мир думает по-другому?
Кэтрин, не без удивления выслушавшая вопрос дочери, на минуту задумалась.
– Не уверена, – задумчиво проговорила она. – Может, тебе и не очень приятно подмечать какие-то недостатки, но они все же существуют, и никуда от них не деться. Почему ты спрашиваешь об этом, Рила? Ты готова смириться с его недостатками или это не позволяет тебе полюбить его? Но, – она взглянула на дочь, сидевшую на раскладушке, – для тебя этот человек значит одно, а для меня – совсем другое…
Речь, как выяснилось, шла о Генри, а вовсе не о Джубале – с некоторым опозданием поняла Террил.
Когда после паузы Кэтрин заговорила вновь, голос ее был спокоен и тверд.
– Надо просто взвесить все, Рила. На одной чаше твоя к нему любовь и его – к тебе, на другой – то, что он сделал для нас. Я эти годы…
– Мама, – Террил вскочила с раскладушки, протестующе вытянув перед собой руку. – Я уже говорила тебе, что между нами все предельно ясно.
– Да, и я рада этому.
Несколько минут в комнате царила тишина, пока Кэтрин вновь не заговорила с некоторым беспокойством:
– Операция, похоже, немного помогла. Только вдруг ночью случится приступ удушья? Мне не хотелось бы, чтоб ты испугалась. Ни сейчас, ни… когда все кончится.
– Не говори так! Не думай обо мне, – успокаивающе сказала Рила, но сердечко у самой при этом екнуло. – Спи, мама, я здесь, с тобой.
Кэтрин стиснула руки дочери и притянула ее к себе.
– Ты только запомни… когда наступит… этот момент… это буду уже не я… Это будет лишь мое тело. А я… я ухожу. Туда… к тому самому счастливому утру, когда я удрала с Люком из дому и мы расписались в маленькой комнатушке судьи в Джорджии. Где-то, я как сейчас помню, по радио крутили песню «Без ума от любви к тебе».
Кэтрин улыбнулась дочери в полумраке комнаты.
– Вот там я и буду. Мы будем стоять с ним в том самом месте, где когда-то услыхали эту песню.
Когда мать, наконец, уснула, Террил упала лицом на подушку, не в силах сдержать рыдания.
Усилием воли она заставила себя думать о чем-нибудь другом. О ночной прохладе и жарких поцелуях Джубала. Эти воспоминания позволяли ей хоть немного забыться.
До понедельника Террил просто не находила себе места – так ей хотелось поскорей увидеть Джубала. Уже придя в контору, она с тревогой подумала, сумеет ли сдержаться и не выдать своих чувств, когда увидит его. Время тянулось медленно как никогда. Террил все никак не могла сосредоточиться и заняться делами.
Ровно в два распахнулась дверь. Террил не решалась поднять на него глаза, ожидая увидеть равнодушное или даже насмешливое выражение на его лице. Вдруг она все это нафантазировала, а для него их поцелуи – очередное любовное приключение?
Но он смотрел только на нее. Войдя в дверь, замер на пороге и стоял как вкопанный.
Щеки Террил тут же порозовели, сердце учащенно забилось. В ответ на его радушную улыбку она несмело улыбнулась и тут же опустила глаза.
Как только Джубал подошел к своему столу и положил на него бумаги, он протянул ей руку, и их пальцы сплелись. Террил казалось, что сердце ее остановилось.
Как же ей хотелось, чтоб Розали ушла поскорей в банк или по другим делам. Дверь в кабинет Генри была закрыта, так что она вполне смогла бы прикоснуться к Джубалу, переброситься с ним хоть парой слов.
Но что-то не похоже было, что Розали вообще намерена покидать сегодня контору. Она будто приросла к этому компьютеру. Томительное ожидание стало невыносимым. Джубал поднялся, явно намереваясь уйти.
Террил в недоумении подняла глаза и увидела, как он что-то пишет на листке бумаги. Затем он подвинул этот листочек к ней.
«Автостоянка», – успела прочитать она до того, как листок исчез в его кармане.
На лице Джубала было явно написано нетерпение. Он быстро сложил документы в папку и, оставив ее на столе для Генри, направился к выходу.
Через окно Террил могла наблюдать, как он, выйдя из конторы, зашагал в сторону склада, за которым как раз и располагалась стоянка. Не спеша, как бы с ленцой, но он шел именно туда, в этом не могло быть никаких сомнений.
Она перевела взгляд на Розали, по-прежнему поглощенную своей работой.
– Мне можно уйти пораньше? – спросила Террил. – Я закончу отчет в среду.
Розали, оторвавшись от компьютера, с недоумением посмотрела на нее и тут же перевела взгляд на настенные часы.
– Господи! Уже три? – изумленно воскликнула она. – Я же опаздываю в банк. Террил, милая, уберешь все эти бумаги?
Десять минут понадобилось Розали, чтоб собраться и, наконец, уйти. А Террил, с деловым видом, зажав под мышкой папку с бумагами, направилась через двор. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она спешит на свидание к Джубалу Кейну.
Едва свернув за угол, где ее уже никто не мог увидеть, она сломя голову понеслась вперед. Полы незастегнутой куртки развевались у нее за спиной, а щеки раскраснелись, неизвестно от чего больше: то ли от волнения, то ли от бодрящей осенней прохлады. У высокой ограды, в самом дальнем конце стоянки, где разрослась жимолость, стоял грузовик Джубала. Его самого поблизости не было!
Это становилось невыносимо. Сердце Террил глухо стучало, она в нерешительности переминалась с ноги на ногу, озираясь по сторонам. Непонятно… Еще раз внимательно оглядевшись, она заметила, наконец, укромный уголок, образованный густыми зарослями.
Вот там-то и стоял Джубал, поджидая ее. Его сияющие глаза приветливо глядели на нее, а руки требовательно тянулись навстречу.
Террил не помнила, как очутились они в машине. Единственное, что она ощущала вполне отчетливо, – его губы, жадно припавшие к ее губам, его руки, крепко обнявшие ее. Несколько минут они не могли оторваться друг от друга.
Затем он с видимой неохотой отодвинулся немного назад.
– Я уж и не надеялся дождаться тебя. Я думал, что просто умру там, в этой конторе, когда Розали Андерсон приросла к своему стулу – нет бы, отлучиться, куда-нибудь ненадолго. А уж как я маялся эти два дня. На уме лишь одно – поскорей бы тебя увидеть.
Она порывисто обняла его, обвив руками талию, а голову склонив ему на грудь.
– Я тоже переживала. Когда ты вышел из конторы, я сидела как на иголках – поскорей бы сюда попасть, а то вдруг ты не дождешься и куда-нибудь уйдешь. – Помолчав немного, Террил добавила: – Мне было так страшно: вдруг та ночь мне просто приснилась?! А когда ты написал записку, я вдруг испугалась – для чего ты меня сюда позвал?
– Неужели не догадалась? – горячо прошептал он ей в самое ухо.
И он так стиснул ее в объятиях, что Террил едва могла вздохнуть, с минуту они сидели, тесно обнявшись, словно, боясь вдруг потерять друг друга. Это была награда за долгие часы разлуки.
– Завтра тебя здесь не будет, – тихо сказал Джубал. – Но потом наступит среда, и я тебя снова увижу.
– Если только они не заметят, что я не свожу с тебя глаз, и не вздумают оставить меня дома, – ответила Террил. – А вдруг я не сдержусь и, когда ты зайдешь в контору, так и вцеплюсь в тебя?
Он расхохотался.
– Ну, попробуй. Посмотрим, что из этого выйдет. На этот раз его поцелуй был неторопливым.
– Знаешь, Рила, и в этом укромном уголке, и дома, и в конторе без тебя – тоска смертная, – признался Джубал, когда их губы разомкнулись. – Надо придумать что-нибудь, чтобы нам почаще быть вместе.
