Теперь ставки снова выросли, и ничто не мешало ему стать первым человеком в космосе. НАСА, конечно же, было все равно, кто победит русских - он или любой другой американец. Но в Гленне росло радостное возбуждение, которое помогало ему выдержать эти пробежки по обсаженной соснами дорожке в Тайдуотере, штат Вирджиния. Это был тот самый esprit - обычно называемый патриотизмом, но лучше всего передаваемый выражением joie de combat, - который царил в годы Второй мировой, а также (среди пилотов и только среди них) во время корейской войны. Проект «Меркурий» официально считался гражданским предприятием. Но Гленн разглядел в нем новую отрасль военного дела. Они, все семеро, по-прежнему служили в армии и получали офицерское жалование, хотя и ходили в гражданском. А весь проект окружала боевая атмосфера настоятельности и первостепенной важности. И в этой новой сфере военного дела никто не был выше тебя по званию. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
По плану проекта они подчинялись Роберту Гилруту, руководителю новой Космической оперативной группы, а тот, в свою очередь, подчинялся сенатору Хью Драйдену, администратору из НАСА. Гилрут был превосходным инженером и хорошим человеком. Он написал первое научное исследование технических характеристик самолета - «Требования к удовлетворительным летным качествам самолетов» (отчет НАКА № 755, 1937 год), ставшее классическим. Крупный лысый застенчивый человек с пронзительным голосом. Совсем недавно он руководил в НАКА Отделом по разработке беспилотных летательных аппаратов, который проводил эксперименты с беспилотными ракетами. Гилрут не привык общаться с военными, и уж тем более с честолюбивыми пилотами. Среди инженеров он был гением, но не мог взять семь восходящих звезд, внезапно ставших самыми знаменитыми пилотами Америки, и превратить их в команду Боба Гилрута.
Они были столь знамениты, их так почитали и постоянно дергали по всяким пустякам, что в этой новой отрасли военного дела им не было равных. Всюду, где бы они ни появлялись, люди бросали все свои дела и смотрели на них этим особым взглядом, полным благоговения и сочувствия. Сочувствия - потому что все наши ракеты взрываются. Это был прекрасный, дружелюбный, теплый взгляд - все правильно, - но все же в нем заключалось что-то странное. Словно это была сияющая улыбка сквозь слезы - слезы и радость вместе. Раньше в Америке так никто не смотрел: этот взгляд вернулся из первобытного прошлого. Это была улыбка, полная почтения и изумления - перед такой храбростью! - улыбка, которой одаряли участников поединков заранее, до боя.
Что ж… Гленн был готов, готов к избранию; он был готов первым полететь в космос, к чему его обязывали эти сияющие лица, этот почет и уважение.
Среди людей, смотревших на них этим особым взглядом, полным преданности, был Лео де Орси, юрист из Вашингтона. Уолтер Бонни - офицер НАСА по связям с общественностью, который устроил пресс-конференцию, - увидел, какое безумие овладело прессой, и заключил, что парням в их новой роли знаменитостей нужна профессиональная помощь. Он обратился к де Орси, который был специалистом по налогам. Гарри Трумэн однажды даже подумывал сделать его главой Международной таможенной службы. Де Орси представлял многих знаменитостей шоу-бизнеса, включая Артура Годфри, друга президента Эйзенхауэра. Итак, они всемером отправились на обед с де Орси в отдельном кабинете в «Кантри-клаб», недалеко от Вашингтона. Де Орси оказался приятным джентльменом с небольшим круглым животиком и в довольно крикливой одежде. У него было несколько угрюмое выражение лица, а вел он себя так, как и полагается человеку, близкому к Бонни. Он сказал, что готов представлять их интересы, и добавил:
– Я настаиваю лишь на двух условиях.
Ну вот, началось, подумал Гленн.
– Во-первых, - сказал де Орси, - я не приму гонорара. А во-вторых, не нужно возмещать мне расходы.
Он еще на мгновение задержал на лице угрюмое выражение, а потом улыбнулся. И все стало на свои места. Он был совершенно искренен. Ему доставляло огромную радость просто помогать им. Он не знал, чем им угодить. Так все и пошло с того вечера. Внимательность и щедрость Лео де Орси просто не знали границ.
Де Орси предложил продать авторские права на их биографии тому из издателей, кто предложит самую высокую цену. Бонни был уверен, что президент и НАСА это разрешат, потому что военные уже заключали подобные сделки после Второй мировой войны, в том числе и сам Эйзенхауэр. Для НАСА главным здесь могло стать то, что если они семеро продадут авторские права одной организации, то тем самым получат естественную защиту от бесконечных расспросов и докучливых приставаний остальных журналистов и смогут как следует сосредоточиться на подготовке.
И действительно, в НАСА и Белом доме одобрили идею, и де Орси начал торговаться с журналами, установив начальную цену в пятьсот тысяч долларов. Единственное серьезное предложение - пятьсот тысяч - поступило от журнала «Лайф», и де Орси заключил сделку. У «Лайфа» был отличный прецедент, который и подстегнул к принятию решения. Мало кто об этом помнил, но в свое время «Нью-Йорк Таймс» купила авторские права на биографию Чарльза Линдберга перед его знаменитым трансатлантическим перелетом в 1927 году. И от этого выиграли обе стороны. Купив исключительные авторские права, «Таймc» посвятила Линдбергу первых пять страниц в день перед полетом и шестнадцать - после его возвращения из Парижа. А все остальные крупные газеты просто не могли выдержать конкуренции. За авторские права на собственные биографии и биографии своих жен астронавты получали от «Лайфа» пятьсот тысяч долларов, которые делили между собой поровну. Каждая семья получала около двадцати четырех тысяч в год, а всего за три года, на которые был рассчитан проект «Меркурий», каждому полагалось примерно по семьдесят тысяч долларов.
Младшим офицерам, которые вместе с женами и детьми перебивались на пять-восемь тысяч долларов годового жалования (плюс две тысячи на квартплату и питание и чуть более полутора тысяч за дополнительные полеты), эта сумма поначалу казалась просто невообразимой. Конечно, они получат ее не сразу, но… Привилегии есть привилегии. Кадровый офицер и его семья мирились со многим, понимая, что, когда придет время привилегий, их можно будет получить и поделить. Это было частью неписаного договора. Сделка с «Лайфом» даже защищала их от возможности того, что их личные биографии станут уж слишком личными. Тексты, хотя и написанные журналистами «Лайфа», будут идти от первого лица, и под ними будут стоять их подписи: «Гас Гриссом», «Бетти Гриссом»… - к тому же любую фразу они могут выкинуть по своему усмотрению. То же право сохранится и за НАСА. Теперь ничто не мешало парням стать такими, какими они выглядели на первой пресс-конференции: семь верующих патриотов из небольших протестантских городков, семь хороших семьянинов с превосходной поддержкой на домашнем фронте.
