Ни о чем подобном в разговорах не упоминалось, но все было обставлено так, что у юноши не оставалось никаких сомнений на этот счет. Когда в Пенсаколу прибывал новый набор стажеров, их приглашали в аудиторию на небольшую лекцию. Офицер говорил им: «Посмотрите на своих соседей». Некоторые действительно поворачивали головы в обе стороны, желая показаться прилежными. Затем офицер добавлял: «Один из вас троих не сделает этого», то есть не получит нашивок летчика. Это была вводная тема, лейтмотив начального обучения. Мы уже знаем, что у одной трети из вас нет нужной вещи, остается только выяснить, у кого именно.
И именно так все и выходило. На каждом уровне восхождения на головокружительно высокую пирамиду мир в очередной раз делился на тех, у кого была нужная вещь, чтобы продолжить подъем, и тех, кто оставался позади. Некоторых исключали на начальном этапе обучения как недостаточно сообразительных или недостаточно усердных, и они оставались позади. Затем начиналось обучение основам полета на учебном самолете с одним двигателем и пропеллером, и еще несколько человек - хотя военные и пытались сделать эту стадию подготовки как можно более легкой - отсеивалось и оставалось позади. Затем наступал черед более сложных уровней: полет в боевом строю, полет по приборам, полет в плохую погоду, полет на реактивном самолете, стрельба - и на каждом этапе все больше стажеров отсеивалось и оставалось позади. К этому времени практически каждый третий стажер уже был исключен из рядов тех, кто мог доказать, что действительно обладает нужной вещью.
А во флоте кроме тех ступеней, что проходили стажеры в авиации, новичка еще ожидала в открытом океане зловещая серая плита, то есть палуба авианосца, и, возможно, самое трудное упражнение - посадка на палубу. Новичку показывали об этом фильмы, он слушал на эту тему лекции и знал, что посадка на авианосец - вещь опасная. Сначала его учили садиться на силуэт палубы, нарисованный на летном поле. Его учили приземляться и тут же открывать огонь. Это было достаточно безопасно - силуэт по крайней мере не двигался, - но представляло серьезное испытание для, так сказать, гироскопа души. Этог силуэт - он такой маленький! И еще несколько стажеров отсеивалось и оставалось позади. А потом без предупреждения наступал день, когда оставшихся отправляли в открытый океан, чтобы свести счеты с плитой. Первый такой день всегда выдавался солнечным, с несильным ветерком, а море было спокойным. Сверху авианосец, закрепленный на сваях, казался таким устойчивым, и обычно стажер первую свою посадку производил уверенно, спокойно и даже стремительно. Многие молодые стажеры казались себе отвратительными пилотами, а ведь задумываться о том, есть ли у них нужная вещь, они начинали задолго до первой посадки на авианосец. В учебном фильме палуба авианосца выглядела крупной серой геометрической фигурой - конечно, опасной, но на удивление абстрактной. Однако рано или поздно новичок ступал на нее. Геометрия… Боже мой, это же просто кастрюля! Она качалась, двигалась вверх-вниз под ногами, поворачивалась вправо и влево, к тому же эта чертовщина еще и вращалась! А корабль шел против ветра и, следовательно, против течения, и ветер сдувал с палубы - на высоте шестьдесят футов в открытом море, - и не было никаких перил, чтобы за них зацепиться. Кастрюля! Гриль быстрого приготовления! - и не серая, а черная, вся в разметке под тормозные башмаки, блестящая из-за лужиц тормозной жидкости и подтеков реактивного топлива, - и все это горячее, липкое, жирное, мокрое, еще хранящее следы травм, взрывов, пожаров, криков, рева, воплей, проклятий, ушибов и переломов. А человечки, похожие на Микки Мауса, в ярких красных, желтых, фиолетовых и зеленых рубашках и в натянутых на уши черных шлемах носятся по палубе, словно занимаются этим всю свою жизнь, и закрепляют самолеты на катапультах. А потом взрываются дожигатели топлива, и самолеты взмывают с палубы в огненное безумие, с грохотом, от которого содрогается весь авианосец. Эта процедура кажется абсолютно управляемой и упорядоченной - конечно, если сравнивать ее с тем, как самолет возвращается на авианосец, чтобы произвести то, что на языке военных называется «выход из штопора и торможение». Сказать, что F-4 спокойно садился на эту колышущуюся жаровню на скорости сто тридцать пять узлов… Это было бы правдой на лекции, но совсем не соответствовало тому, что новичок видел с палубы, ведь подразумевалось, что самолет при этом планирует. С палубы все выглядело совсем по-другому! Когда самолет приближался к покачивающемуся на волнах авианосцу, не снижая скорости, а палуба при этом поднималась и опускалась на волнах и вовсе не собиралась обретать устойчивость, курсант начинал испытывать тревожное чувство, о котором не было упомянуто ни на одной лекции. Это не самолет приближается ко мне, это кирпич с несчастным сукиным сыном внутри (кто-то вроде меня!), и он не планирует, а падает, - кирпич весом тридцать тысяч фунтов, направляющийся не на посадочную полосу на палубе, а прямо на меня. И с ужасным грохотом, с силой удара товарного поезда врезается в кастрюлю, в дальний конец палубы. Еще один яростный порыв ветра, пилот увеличивает скорость до максимума. Чувствуется запах горящей резины, и это нормально, почти порядок, потому что самолет на полном ходу зацепился хвостом за растянутые по палубе провода и, если не свалился с палубы, вновь пытается подняться в воздух. А микки маусы уже бегут к огненному монстру…
А стажер, глядя на все это, начинает чувствовать, что огромное, залитое солнцем смертное ложе палубы покачивается уже где-то внутри его самого, и внезапно обнаруживает, что силы его исчерпаны. В конце концов он идет к военному врачу с так называемыми «симптомами изменения». За ночь у него развивается ухудшение зрения, или онемение в руках и ногах, или такой жестокий синусит, что он не может переносить изменение высоты. На определенном уровне эти симптомы действительно существуют. Курсант на самом деле плохо видит, или пальцы его не слушаются, а боль невозможно переносить. Но на уровне подсознания он понимает, что это лишь отговорки и мольба о помощи. Он не выказывает ни малейшего опасения (и врач это замечает), что это состояние станет постоянным и сможет влиять на его жизнь за пределами действия нужной вещи.
