***

"Так почему вас списали на берег, Борис Абрамович? - вкрадчиво спросил породистый рыжий красавец - первый помощник капитана у Валерия. - Вот я читаю в вашем деле: подозрение в воровстве. Так, честно, было или не было?" "Честно?

Если честно, то больше не будет..." "Вот это по-нашему, это по-русски. Без всяких ваших еврейских наивных увгртоки вранья прямо в глаза. Молодец. Что мне в вас нравится - вы совсем на жида не похожи. Только, бога ради, не продолжайте, что евреи похожи на вас, надоело... Итак. второй вопрос. С буфетчицей Майей Самсоновой у вас отношения серьгзные или морские, если честно?" "Если честно, то чисто постельные. Вдоль и попергк, если вам нужны подробности. Поделиться, Иван Викторович? Или у нег сначала спросить?" "Ну-ну... Вы что? А еще приличный человек, бывший инженер. Знаете, еврею идет быть кем угодно, но не хамом.

Еврей-хам, знаете ли, последнее дело." "Так я же по моей анкете, что мы с вами тут изучаем, не бывший инженер, а бывший мусорщик, бич. Хули юлить? Ведь не порусски это, верно? Тем более с таким своим в доску парнем, как вы... Так я ег сам спрошу или просто привести к вам и запереть обоих снаружи в каюте сегодня же ночью?" "Перестаньте! Что это вообще за тон с политическим наставником?.. Нашли себе ровню, автономник вшивый! Короче, вы свободны, идите... Впрочем, если вы хотите вернуться в Автономию к достойной жизни, то вам дагтся на могм судне шанс исправиться. Если что не по силам, не стесняйтесь..." "Ты сейчас о буфетчице? Передумал всг-таки?" "Идиот какой-то! Идите... Вон!"

***

Впервые в жизни Борис открывал дверь чужой квартиры. Стало по-настоящему страшно. В просторный коммунальный коридор выходило несколько дверей. Борис отсчитал два поворота и осторожно повернул ручку. Дверь не поддалась. Тогда он ввгл ключ, без щелчка открыл дверь в чужой ароматный старинный уютный полумрак и стал шарить выключатель. Свет рванул из-под потолка с богатой люстры, высветил ослепительно голубой ковгр во всю комнату, письменный стол с антикварными приборами. В просторной нише окна-фонаря стоял обеденный стол и стулья с высокими резными спинками. Борис открыл высокую двустворчатую белую дверь в другую комнату, анфиладой к которой угадывалась за следующей дверью третья. Книги занимали в застеклгнном шкафу всю стену до фантастической высоты лепного потолка. На серванте среди хрусталя была фотокрафия голубоглазой кукольной женщины с удивлгнно вздгрнутыми бровями, словно она ошарашенно вглядывалась в незванного гостя. Женщина действительно была похожа на оставленную в Биробиджане Стеллу Дробинскую... Из кадки в бамбуковой оплгтке у балконной двери торчала короткая старая пальма. Анфиладу замыкала просторная спальня с богатым покрывалом на большой кровати. В средней комнате была шкафом выделена детская. Борис вернулся в гостиную и вышел на большой балкон, опоясывающий мраморными перилами старинное угловое здание на исходе Кировского проспекта. С балкона видна была река с круто поднимающимся мостом, трамваи, люди с вертящимися от ветра зонтами на мокрых тротуарах. Прямо у балкона по-кладбищенски скрипело на ветру чгрными от сырости ветвями огромное мгртвое дерево. Борис тщательно закрыл двойную дверь балкона. Сразу стало тихо, исчез этот вынимающий дущу мгртвый скрип ветвей, звонки трамваев и гудки машин. Не снимая плаща, он сел в непривычно мягкое кресло, включил вмонтированный в старинный камин его электрический суррогат и вытянул к знакомому электрическому жару мокрые туфли. Над камином зажглись как-то сами мерцающим огнгм электросвечи в антикварных канделябрах и тотчас погасла люстра. Комната осветилась красными бликами. В баре оказался коньяк, по странному совпадению тот же, что пили с Майей. Запах напитка тотчас возбудил воспоминание о запахе ег кожи...

Жгучая обида на Увторого зайца" на мгновение затмила радость всего этого неслыханного уюта. И тотчас словно опустилась с коньяком куда-то внутрь, всосалась в кровь. В конце концов, всг это - высокая плата за предательство. Могло быть хуже.

В окне на балконе он увидел сбоку серый бюст когда-то белой мраморной кариатиды и снова замер от воспоминания...

***

"Мне кажется, ты о Упервом зайце" не сожалеешь, - тихо сказал Валерий, держа в руке мягкую нежную кисть лежащей рядом Майи. - Или я ошибаюсь?" "Для тебя это так важно? - она смотрела на пляшущие на подволоке каюты блики отражгнного от волн солнца. - И ты ждгшь искреннего ответа?" "Я жду другого ответа. Без слов."

УПравда?.." Она села верхом на его живот, наклонилась над его лицом, покачивая блестящими в свете дня белыми шарами так, чтобы водить сосками по его носу и губам. Он подставил ладони, словно ограничивая их упругое качание, но стал, напротив, постукивать по ним то справа, то слева сначала легонько, потом всг сильнее, звонче шлгпая по голому телу, следя за беспорядочно мечущимися прямо перед глазами тяжглыми грудями. Она не меняла позы, не уклонялась. Закинув лицо, она наслаждалась этой добровольной пыткой, пока он сам не устал. Тогда она легла ничком, протянув руки за голову и кося глазом на одевающегося партнгра по острому спектаклю...

***

Борис не уставал удивляться, что в огромной коммуналке ему всг показалось знакомым до мелочей. Было абсолютное слияние с другой личностью. Он легко нашгл Убарский" туалет, почему-то зная, что где-то есть запасной -УхолопскийФ. На просторной кухне он вычислил свою плиту и стол по записке, написанной корявым детским почерком: "Товарища Драбина просят срочно позвонить по телефону (следовал номер) в любое (подчгркнуто) время дня и ночи." Общий телефон был на полочке над циклопическим комодом в коридоре. Борис набрал номер из записки.

УГоворитеФ, - хрипло и нервно сказал мужской бас. "Здесь Драбин." "Тише!.. С ума сошли... Где вы пропадали, я уже боялся, что не успею. Он приехал всего на два дня... Понятно?" "Н-не совсем..." "Оставьте ваши фокусы... Будьте на Каменноостровском мосту через десять минут. И не шутите с нами больше, вы... А то мы так с вами пошутим, что..." "Буду." Дождя уже не было, но сырой ветер прямо срывал плащ. Прохожих словно сдуло после полуночи. По светлому небу неслись чгрные тучи. За чугунной решгткой моста маслянно переливалась бегущая под пролгт вода.

Борис знаком остановил такси: "На Каменноостровский мост, - веско сказал он, захлопнув дверь изнутри. - Побыстрее." Таксист обернулся в недоумении: "Пьян что ли? Поищи для своих шуток кого помоложе, кореш. Я полторы смены искажаюсь, во мне никакого трепета, а то бы я тебе показал такой маршрут. Выматывай, падла!"

УА... нет такого моста в Ленинграде?Ф- растерянно спросил Борис,оказавшись снова на ветру. "На нгм стоим, деревня!" - рассмеялся водитель и газанул в фосфористый рой фонарей." Одинокая мокрая фигура метнулась к Борису каким-то зигзагом попергк трамвайных путей. Человек в сером плаще лихорадочно схватил руку Бориса и зашептал, весь дрожа от холода и возбуждения: "Он приехал как турист из ФРГ.

Нам надо быть у него немедленно. Это тут рядом, в гостинице Выборгская. Господи, как хорошо, что вы вернулись до его отъезда..." "Он что, не знает моего телефона и адреса?" "С ума вы сошли! Что это с вами сегодня, в конце концов? Что за идиотские вопросы с вашим-то стажем в разведке?" "Вы правы, Пошли скорее. Ого!

Смотрите, - вдруг сказал Борис, наклоняясь над перилами. - Что это там?" "Господи, какая разница..." - человек в плаще машинально наклонился над перилами и стал вглядываться в воду. Борис, стремительно присев, поддел его ноги в мокрых туфлях, поднял их над своей головой и рывком бросил дико вскрикнувшего незнакомца с моста. Он летел неестественно долго, нелепо махая ногами и руками. Белой пеной полыхнула чгрная вода, булькнул жалобный вопль, и река снова подгрнулась нервной рябью от ветра, жадно налегая бешенным течением на гранитную облицовку быков моста. Оглянувшись, Борис тяжело побежал, разбрызгивая лужи, попергк моста. В воде никого не было...Он пробежал к берегу, по набережной вдоль течения. Потом пересгк реку по мосту и пробежал по другой набережной. Никого. Ну, Валера, ну, засранец, в такое втравить! И кого? Единственного брата!" Дрожа почище недавнего связного, но весь в поту, он вернулся домой. В просторном подъезде его снова поразила мраморная широкая лестница, старинные фонари по обе стороны шахты лифта, его огромная кабина с зеркалом в бронзовой раме. В квартире по-прежнему не было и признака соседей. Стояла непривычно живая тгплая сырая тишина. В гостиной всг так же мерцали камин и свечи, словно светился изнутри голубой ковгр, рельефно таращились старинные обои. Ну, Валера, снова подумал он, идя в купальном халате к ванной, ну сукин сын, не предупредить о самом главном, так подставить... Братишка, чтоб тебе всю жизнь приставать без пристани... Что теперь предпримет УтуристФ? И ведь это всг только начало...