Командующий распорядился разобраться на месте. Было приказано направить в части работников штаба для оказания помощи. Мне - выехать в батальон Баева и лично доложить командующему о реальной обстановке.

Баева я нашел в первой траншее правофланговой роты. Шел жаркий бой. Матвей Степанович метался от одной позиции к другой, подбадривал и воодушевлял бойцов, помогал и советовал, как лучше вести огонь, какую тактику применять бойцу при встрече с противником. Японцы атаковали позиции батальона с криком "банзай".

- Мало артиллерии, совсем нет танков. Будем драться до последнего, пока живы, - сказал Матвей Степанович. - Помогите. Доложите командующему, что не от хорошего прошу: вот-вот враг может прорваться к переправе.

Сложность обстановки была вне сомнений. Рассказал все как есть командующему.

- Скажите Баеву, что на помощь ему будет послана танковая рота. Пусть держится. Сами выезжайте на КП, уточните, как вывести быстрее к нему танки. - Таково было решение Георгия Константиновича.

Вот тут я только по-настоящему и узнал М. С. Баева, хотя мы с ним были из одной 11-й танковой бригады. В ундурханском гарнизоне, где она стояла, приходилось видеть Баева не раз, а вот теперь встретились в бою.

- Не знаю, как там мои. Нет ли каких новостей из Ундур-Хана? Там меня ждут два маленьких сына и жена.

- Об этом гарнизоне мне ничего не известно. У меля же там никого нет, я холостяк, - ответил я ему.

В одном из последующих боев за безымянную сопку, командуя батальоном, Баев увидел, как вырвался вперед боец со знаменем в руках. Но японская пуля скосила его. Боец упал. Получил ранение и Матвей Степанович - ему перебило ключицу. Тяжело раненный, Баев все же подхватил знамя, устремился с ним вперед. Батальон рванулся за своим командиром и с криком "Ура!" овладел сопкой. Баев потерял сознание и был вынесен бойцами на руках с поля боя.

Мужественно перенося ранение, Матвей Степанович даже семье не сообщил об этом. "Зачем волновать" - решил он. Его эвакуировали на лечение в Омский военный госпиталь. Здесь он пролежал несколько месяцев и вернулся в строй.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1939 года капитан Баев Матвей Степанович был награжден орденом Ленина. Награду Баев получил из рук Михаила Ивановича Калинина.

Великая Отечественная война застала Баева на границе с Польшей, во Владимире-Волынском, в должности комиссара. В июне 1942 года в боях за село Мохово под Воронежем фашисты окружили танк командира батальона Баева и предложили экипажу сдаться. Но танкисты предпочли смерть в горящем танке... Наш земляк погиб, как герой.

...Оборонительные бои носили ожесточенный характер. Песчаные сопки, поросшие травой и карликовым редколесьем, неоднократно переходили из рук в руки.

Проявляя массовый героизм, советские и монгольские войска стояли насмерть. Упорно и умело вел бои и взвод бронемашин, которым командовал лейтенант В. П. Денисов. Разное бывало в бою. Но ко второй половине июля танкисты 9-й бронебригады приобрели достаточный опыт ведения боев, так как участвовали в них с первых дней вторжения японских войск. Все повадки противника были хорошо изучены. Менял он тактику - танкисты противопоставляли ему свою. Располагаясь в обороне, они то создавали для японцев огневой мешок, то били во фланг, то применяли залповый Огонь или использовали бронемашины в качестве кочующих орудий, то стремительно контратаковали, нанося противнику ощутимые потери. Танкисты убедились в справедливости замечаний командующего Г. К. Жукова, что сила танков в огне и маневре. Этим и воспользовался лейтенант В. П. Денисов.

Вот что сам В. П. Денисов рассказывал мне об этом боевом эпизоде. "Это было примерно 16-17 июля. После изнурительных ночных действий, подтянув свежие силы, рано утром японцы решили атаковать наши позиции. Без какого-либо предварительного огневого обеспечения они стали накапливаться и продвигаться мелкими группами ближе к нашей обороне. Танкисты-разведчики вовремя обнаружили подозрительную возню противника. Подаю команду: "К бою! Орудия зарядить, без команды огня не открывать!" Оборона молчала. Японцы ползут, все ближе и ближе подбираются к нам, а мы себя не выдаем. Чувствую, что противник начинает нервничать. Мы продолжаем вести наблюдение в готовности немедленно открыть уничтожающий огонь. Японцы торопятся. Они совсем близко. Встают с визгом и криками, с гранатами и бутылками с горючей смесью устремляются на нас. Командую: "Огонь!". Четыре пушки, четыре пулемета обрушили свою огневую мощь на атакующие цепи противника. Вздымилась земля. Японцы залегли, началась паника. Раненых и убитых тут же начали оттаскивать к себе в тыл. Атака захлебнулась. Получаю команду командира роты: "Взводу Денисова контратаковать противника в направлении высоты "Палец", уничтожить его и овладеть сопкой "Круглая". Вместе с поддерживающей пехотой танкисты атаковали противника, ведя огонь с хода. Самураи в панике покатились назад. Но наше пехотное подразделение попало под фланговый огонь противника и замедлило продвижение. Командир получил тяжелое ранение. Японцы это заметили и хотели захватить его в плен. Принимаю решение организовать огневое прикрытие, чтобы вынести раненого из-под огня. С помощью товарищей мне удалось это сделать. Это был лейтенант Валентин Смольков. После боев в 1940 году мы с ним вновь встретились, и Валентин подарил мне на память свою фотографию с надписью: "Другу, спасшему меня от японцев у Халхин-Гола. На память Виталию от Валентина".

Я хорошо знал В. П. Денисова. В танковом училище были в одном отделении, ели за одним столом. Одним приказом нам было присвоено воинское звание "лейтенант" и, как многие другие, были направлены на защиту восточных рубежей нашей Родины. Его отличали твердость характера, быстрота принятия решений, высокое чувство товарищества.

За личное мужество и умелое управление взводом В. П. Денисов был награжден орденом Красного Знамени. В войне с фашистской Германией проявил себя храбрым и способным командиром. Ныне на его груди - три ордена Красного Знамени. Стал полковником. Работал в Генеральном штабе, преподавал в Академии им. М. В. Фрунзе. Теперь в отставке.

Обратимся к эпизоду с Федюнинским. Вот, что написал он сам в статье "Земля друзей"{34}: "Помню, комкор Г. Жуков прислал мне с адъютантом карту. На ней, по самым последним данным, была нанесена обстановка. Из расположения нашего полка красная стрела глубоко вонзалась в расположение японцев. Рядом написано: "Разгромить и уничтожить".

Для нас этот приказ был предельно ясен".

Чтобы поставить задачу полку по карте, Жукову потребовалось не более тридцати секунд. Он был убежден, что его поймут правильно.

Что же было ясно командиру полка? Во-первых, что полк вышел не туда, куда ему было приказано. Он отклонился от своего направления. На войне так бывает. Во-вторых, танкисты бригады ведут бой без пехоты; надо как можно скорее прийти им на помощь. Третье. Ему самому предстоит выбор способа ведения боя и нахождения таких решений и тактических приемов, которые бы обеспечили выполнение поставленной задачи. Федюнинский внутренне ощутил потребность творчества, инициативы и всестороннего учета всех сторон сложившейся обстановки, без чего полк оказался бы неспособным успешно вести бой.

Во время постановки задач об организации взаимодействия на местности Г. К. Жукова отличала строгость логического мышления, четкость, краткость и исчерпывающая полнота. Так казалось всем командирам соединений и частей, которым приходилось с ним работать.

При постановке задач Жуковым закладывалось зерно успехов, которое надлежало раскрыть, воплотить в результат. Вот над этим неустанно и работали все войска.

Крупное поражение японских войск в районе горы Баян-Цаган и июльские оборонительные бои предотвратили попытки вражеского командования расширить захваченную территорию, очистить от советских и монгольских войск восточный берег Халхин-Гола, захватить плацдарм на западном берегу реки для последующих широкомасштабных наступательных действий. Только недостаток сил и средств не позволили нашему командованию завершить бои полным разгромом японской группировки.