© Олег Северюхин, 2016

ISBN 978-5-4474-3255-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Начало всегда следует за концом чего-то. Это сейчас начинаешь понимать, что ни в чём нет начала и конца. Всё бесконечно. Мы не знаем, с чего все началось и когда это закончится. Ни один ученый этого не знает. Мы все вылетели из чёрной дыры и улетим снова в чёрную дыру, на другой стороне которой такой же светлый мир, для которого наш мир является чёрной дырой. Мы не теряемся, мы не исчезаем, мы просто заканчиваем дела в одном мире и перелетаем в другой.

Физик Стивен Хокинг не без оснований говорит, что в чёрные дыры исчезает не только материя, но и информация. Это действительно так. Злодей, улетевший в чёрную дыру, в новом мире всплывёт благодетельной личностью, потеряв по дороге информацию о совершенном им зле. И смертельно больной человек оказывается совершенно здоровым на той стороне, потому что исчезла информация о его болезни и о его прошлой жизни, она осталась там, на той стороне чёрной дыры, а здесь он как новенький перезаписываемый диск, начинающий всё с самого начала, но уже в дееспособном возрасте.

Две параллельные прямые, например, идеально ровные железнодорожные рельсы, окрашенные золотой краской на бесконечно большом расстоянии будут восприниматься не золотыми, а чёрными, то есть они будут чёрной точкой или чёрной дырой, куда исчезает вся информация о них, и они сами, и они выходят снова стальными на той стороне чёрной дыры, потому что там отсутствует информация о том, что с этой стороны их покрасили золотой краской.

Любая чёрная точка при приближении оказывается либо ярким солнцем, либо пространством, в котором комфортно существуют молекулы и атомы всего сущего в нашем пространстве. Там они обретают новую силу и становятся новенькими, как только что выпущенные пятаки на монетной фабрике.

Мне кажется, что не зря наши предки писали в своих священных книгах о чистилище. Все мы попадаем в некое чистилище, где с нас снимается вся грязь и все отмирающие органы. Мы становимся в готовности к возвращению в какой-то иной мир для дальнейшего существования в неодушевленном виде или для активной одушевленной жизни.

Если продолжать мыслить и дальше, то мы придем к выводу, что наши молекулы и атомы стареют, изнашиваются, покрываются коррозией и теряют свои свойства, такие как атомный вес, размер орбит и скорости вращения на них. Соответствующим образом изменяются и молекулы, поэтому и периодическая таблица элементов Дмитрия Ивановича Менделеева верна только для идеального состояния атомов и не включает в себя таблицу погрешностей на возраст, среду и патологии. Мне кажется, что наличие такой таблицы было бы большим подспорьем химикам, фармацевтам и врачам.

И еще. Если бы наши атомы и молекулы оставались такими же, какие они есть в таблице Менделеева, то мы все жили бы вечно и никакие болезни нас не задевали. Сломался атом, а матушка природа быстренько его заменила исправным или поправила что-то там в электронах, нейтронах и позитронах. Но тогда этот атом стал бы совершенно другим и орган человека изменился. Тут всё по цепочке и нужно очень тонко подходить к ремонту атомов.

Но, с другой стороны, все вирусы и микробы, тоже состоят из атомов и молекул. Следовательно, для выживания человека нужна не гомеопатия, а молекулярная и атомная медицина. Что-то делается в этом направлении, но всё как-то методом научного тыка, без проблеска революционного осознания макро и микромира вокруг нас.

Самая первая клетка всего сущего по определению была благодетельная и так бы погибла в одиночестве, если бы не появилась вторая клетка, затем третья, четвертая, пятая и так далее, и у этих клеток началась борьба за выживание. Клетки стали выживать друг друга и делиться, занимая всё большее пространство и вот эта клеточная сущность присутствует во всей нашей сущей жизни и будет присутствовать до того момента, когда на смену концу придет новое начало.

Нет, это не праздник Крещения (крещение Иисуса Христа в реке Иордан 6 января), а крещение маленького человека. Считается, что через крещение человек становится членом Церкви. Человека окунули один или три раза в купель или облили водой, прочитав при этом молитву, и вот он – новый член Церкви. У мусульман и иудеев, кроме чтения молитв, еще обрезают крайнюю плоть. Чик ножичком по члену и как партийный билет получил, плати членские взносы и молись своему вождю, поддерживая его во всех правых и неправых делах.

У христиан обходятся без кровавой церемонии, но вместо партийного билета выдают крестик и записывают в книгу крещёных. А дальше всё так же, как и у других.

Кстати, если для всех Бог един, то почему бы всем служителям культа не обучаться в одном университете, в котором будут христианский, исламский, иудейский, буддийский и другие факультеты по конфессиям. Возможно, веротерпимость была бы основным предметом в этом университете и основой во взаимоотношениях людей, являющихся либо прихожанами, либо паствой, что вообще-то одно и то же.

Я проснулся от того, что мне в глаза били разноцветные лучи света. Было не совсем светло там, где я лежал на руках тети, закутанный в покрывало и лучи были видны из красивой картинки из стекла в потолке огромной комнаты. Вокруг стояли какие-то люди. Они то кланялись, то пели что-то непонятное протяжными голосами. Всем руководил здоровенный мужик в блестящей одежде и с дымящейся игрушкой на звякающей цепи. Мне было интересно. Я первый раз воспринимал мир не как необъятную необъятность, а как суженный мир, в котором есть другие и который освещается светом, идущим сверху.

Затем появилась девушка в белой длинной рубахе, и бородатый мужик стал окунать ее голову в круглой ванночке на одной ножке.

Затем бородатый мужик достал меня из покрывала и понес к этой же ванночке с намерением опустить меня на дно ее. Я испугался, схватил его за бороду и стал по ней карабкаться вверх, спасая свою маленькую жизнь. На помощь мужику пришла моя тетя и меня трижды погрузили в воду, а затем стали мазать чем-то масляным, поднимая вверх и показывая всем.

Я успокоился только тогда, когда вернулся в свое покрывало, которым меня укутали, лишив подвижности, Обиженный на всех, я быстро уснул и проснулся только тогда, когда стал осознанно воспринимать мир.

Лес был большой. Очень большой. Хотя, что может сказать о лесе мальчик одного года от роду, которого взяли в лес, потому что оставить было не с кем, а нужно было идти в лес по грибы. В деревнях сразу после войны не разносолы ели, а что в огороде или в лесу вырастет, или что мальчишки в реке поймают. Взрослым было не до этого, все работали в поле или на колхозных объектах, чтобы заработать палочку, на которую поздней осенью отсыплют немного муки для прокорма крестьянской семьи.

Я сидел на полянке на разостланном платке и рассматривал муравьев, которые проворно бегали по травинкам, проверяя, нет ли там чего-нибудь съестного для них. Моя тетя была неподалеку и собирала ягоды.

Внезапно и я вдалеке увидел очень крупную ягоду земляники. Я видел ее так отчетливо, что у меня образовалась во рту слюна. Я встал на свои некрепкие ноги и в первый раз в жизни пошел. Дошел до поманившей меня ягоды и шлепнулся на задницу. Это здорово, когда не нужно ползать или жестами просить, чтобы тебя отнесли туда, куда тебе нужно. Я съел ягоду и потянулся за другой. Потом за другой, потом еще за другой. Я слышал вокруг чьи-то крики, голоса, но я не мог им крикнуть, потому что не умел говорить и не понимал, как нужно отзываться.

Внезапно я увидел серую собаку, которая настороженно смотрела на меня. Я встал и подошел к ней, взял ее за ухо, стал гладить ее, а потом обнял за шею. Собака облизнула меня, а потом легла, как бы приглашая меня на спину, чтобы покатать. Так и дед мой укладывал меня на спину Шарика и тот катал меня, а дед придерживал, чтобы я не упал. Я лег на спину собаки, а потом вцепился в её шерсть на шее. Собака поднялась и трусцой побежала в сторону от криков.