Ложь. Ложь и кровь горят предрассветными воспоминаниями. Я стар, я пуст. Мне нечего сказать этому миру. Вся красота, что создана мной, является лишь маской. Даже сам я – маска, которую когда-то создал. Я никто и ничто. Я разрушил себя. И я неудовлетворён, мне мало, я до сих пор продолжаю разрушать. Хуже того, я продолжаю учить разрушению. Я ненавижу себя.

Но разрушение – это ведь тоже всего лишь маска. Разрушение – только иллюзия пустоты…

В свободное от работы время Азур тоже предпочитает принимать свой человеческий облик. При жизни он был альбиносом – страдал от недостатка меланина – поэтому у него и сейчас абсолютно белые волосы и брови, очень светлая кожа, а радужка глаза немного отблёскивает красным. По его словам, он раньше очень комплексовал по поводу своей внешности, теперь же, как мне кажется, скучает по ней, поэтому так бережно хранит и укрепляет с каждым днём свою человеческую форму.

– Прости, Азур, опять я тебя беспокою…

Азур был первым, кого я увидел, когда погибло моё физическое тело. Одним весенним днём, когда я торопился в институт, на переходе меня внезапно сбила машина.

Я пролетел сквозь весь автомобильный салон – влетел в лобовое стекло и вылетел в заднее – но почему-то совсем не ушиб себя, даже не порезался. Подняв голову, я увидел перед собой молодого мужчину с очень светлыми прямыми волосами почти до плеч, в строгом белом пальто и таких же белых, идеально выглаженных брюках со «стрелочками». Он подал мне руку и улыбнулся комично:

– Вот и приехали, Стёп. Меня зовут Азур.

– Ну и лихач!.. – встав, я автоматически отряхнулся, но тут же с удивлением осознал, что не был грязным. – Спасибо! Жаль, мне некогда знакомиться – пара скоро. Я побежал!

– На кого ты учишься? – остановил меня Азур.

– Я в педагогический пошёл. Географии буду детей учить.

– Теперь тебе предстоит учиться несколько другим вещам, Степан. Я бы сказал, рисовать карту неизведанной земли. Terra incognita, проходили такое?

– Я не совсем хорошо вас понимаю…

– Взгляни туда – поймёшь. Только, – он придержал мою голову, – очень аккуратно смотри. Очень-очень аккуратно.

Он расслабил ладони, которыми сдерживал моё лицо, и я смог обернуться. Из моего рта вырвался возглас отчаяния, а живот панически сжался, словно копируя человеческий рвотный рефлекс. На асфальте, в нескольких метрах от меня, лежало моё исковерканное физическое тело – рваное, покорёженное, окровавленное. Ноги и руки были неестественно выгнуты, а из открытых переломов торчали кости. Из-под черепа на асфальт ползло что-то бурое вперемешку с серым.

Я был чрезвычайно мёртв.

И вместе с тем, я стоял на той же улице, рядом с человеком в белом и разговаривал с ним. Анализировал, сопоставлял, удивлялся…

– Я догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь.

Он догадывался. А сам я и понятия не имел, о чём на моём месте тут можно думать. Я никогда раньше не попадал в такие ситуации и не знал, как в них принято себя вести.

– Хочешь остаться и посмотреть ещё немного, или пойдём? – голос человека был мягким, поддерживающим, и отчасти меня успокоил. Да, я хотел бы ещё на какое-то время остаться, но, снова обернувшись на тело, принял решение об обратном.

– Давай уйдём. А что там, дальше?

– Что захочешь.

– Как это?

– Ты сам выбираешь.

– Погоди, а рай и ад… реинкарнация… Что-нибудь из этого существует?!

– Они существуют, если ты в них веришь. Ты хотел бы ещё раз родиться? Или есть яблоки в райском саду? Или тебе больше по вкусу шашлыки на дьявольских шампурах?..

– Азур, – я впервые назвал его по имени. – Я не хотел бы уходить из этого мира. Здесь у меня все… Все: мама, папа, бабушка, Танечка… А в райском саду – никого. Зачем такой рай, в котором ты одинок?..

– Ты толковый парень, Степан. Если хочешь остаться здесь, на Земле, то ты можешь стать таким как я. Проводником.

– Проводники учат душу жить в новом мире?

– Вроде того. Ты верно уже заметил, что этот мир отличается от твоего прежнего, из которого ты пришёл. Необходимо время, прежде чем умершие адаптируются. Мы им помогаем.

– Что ж, тогда я хочу сначала сам всему научиться. Показывай свою «Terra incognita».

– Да-а… Эта Зинаида Петровна даже саму смерть в могилу сведёт. Правда, Сет? – вернувшийся Азур присел рядом со мной на скамейку в парке.

С тех пор как я работаю вместе с ним проводником, он дал мне прозвище «Сет», сказав, что оно более «Степана» подходит для моей новой роли, и притом немного созвучно.

– Прости, что опять побеспокоил тебя, – повторил я.

– Беспокоить меня нежелательно живым. А тебя я всегда рад видеть.

Азур подмигнул и потянулся, расставляя руки в стороны.

– Отличная осень начинается. Да, Сет? Ты любишь земную природу, потому и остался. Верно?

– Здесь красиво, да. Но мне всегда кажется, что я здесь не поэтому.

– Почему же?

– А ты – почему?

– Потому что я люблю эту осень. Посмотри только на те жёлтые листья. Удивительно, какие они яркие. Сейчас они ещё сидят на дереве, потому что ветер пока не подул, но стоит ему подуть – рассеются золотым дождём по этому бесцветному асфальту. И, погибая, скроют серость человеческой жизни в своём цвете. Именно так, ярко, и должна выглядеть смерть. Ну а пока – они висят на ветках, там, в кронах деревьев, и пропускают через себя солнечных зайчиков, становясь от этого ещё прекраснее.

Мне всегда казалось, что Азур кривит душой. Вовсе не какие-то там листья, каждый год одинаковые, держат его здесь. Вероятно, это что-то связанное с его земной жизнью, но он никогда о ней не рассказывает. А я больше не спрашиваю. Мне просто приятно находиться с ним, учиться у него и работать с ним в паре. Можно сказать, что он, как первый встретивший меня здесь, был моим отцом в новом мире, на новой, неизведанной земле.

Будь я проклят за то, что не смог его уничтожить. Я не смог его увести и сделал хуже – сделал его себе подобным. Я обрёк его на путь лжеца.

Мы никогда не найдём истины, мы слоняемся в темноте. Всё, что мы имеем, – это наша маска с комичным оскалом. Мы надеваем её сами перед собой, и за маской не видно гримасы боли и слёз. А вместе с тем эта боль – единственная истина, которой я обладаю.

Ещё один день, ещё сотни душ, ожидающих рая, и без предупреждения усыплённых подобно животным. Когда человек говорит, что хочет стать ветеринаром, осознаёт ли он, что ему придётся и усыплять?

Я ненавижу себя.

Как вы думаете, чего хотят люди после смерти? Хотят ли они продолжать своё развитие, учиться, познавать? Удивительно, но многие – нет. Обычно они просят отправить их туда, где смогут получить желаемое, но не достигнутое при жизни. Нищий – туда, где у него будет много денег, одинокий – туда, где у него есть друзья и любовь, бесплодная – туда, где она счастливая мать. И я отправляю. А что мне ещё остаётся. Если в этом заключалась главная цель их существования – пусть будет так. Что касается меня – я рад быть здесь, рад быть полезным и, более того, иметь возможность каждую ночь видеть мою Танечку. Её спящее личико для меня – единственное и ни с чем не сравнимое счастье.

Однако рабочий день пока ещё в самом разгаре. Как для проводников, так и для служащих офиса, в котором я сейчас нахожусь. Эта человеческая работа так утомительна: люди что-то кричат, суетятся, бегают повсюду с папками бумаг… И совсем не замечают Смерти, стоящей посреди коридора.

Вы уже знаете – я новичок. Никогда не могу точно рассчитать времени, и каждый раз прихожу раньше. Опаздывать ведь мне нельзя.

– Рита, Алексею Викторовичу плохо! Вызови «скорую» быстро!!!

Пожалуй, пора браться за работу. Хотя, может, его ещё и спасут. Ложные вызовы у нас тоже случаются.