«Мы путь, отмеренный, давай пройдем достойно…» Мы путь, отмеренный, давай пройдем достойно, не потеряв себя, не принеся другим беды. Мы никому с тобой не станем делать больно. Поступки совершим продуманно, без суеты… Не ограничивая собственной свободы, мы ни на чью и никогда не посягнем. И если наша радость для других оковы, мы без обид, тихонечко уйдем… Полночное кафе Полночное кафе, туман, тоскует саксофон, сплетаются две тени на стене, ладонь в ладонь, лоскутиками сон… из-за распахнутых окон вплывает ночь, нас только двое в зале и огонь меж нами… мелодию выводит саксофон, кофейный аромат, дым сигарет… его здесь нет, наш танец только сон, как он знаком… тоской ушедших лет… всего лишь сон, и длится он, пока вполголоса тоскует саксофон… Десять дней до костра… Десять дней до голгофы, до суда, до черты… за которой одна лишь ненужная пустошь. Десять дней до костра… как стучат топоры, подбивая костяшками нужность-ненужность… Десять дней до голгофы, до черты, до суда… где-то скачет гонец с высочайшим указом. Десять дней… и палач не оставит следа от когда-то счастливо-смешной черноглазой. Десять дней до костра, уже съехались гости… где-то скачет гонец с высочайшим указом. Наблюдающий сверху, бросай свои кости, вдруг успеет юнец со спасительной фразой… Горит костер Горит костер, от факела дрова зажглись беспечно, весело и дружно. Горит костер… зачем теперь слова я на огонь взираю равнодушно. Не изменить уже, не доказать, не подарить, не стать, не оказаться, не отмотать… и заново не снять… другие руки будут прикасаться. Горит костер, уходит с дымом жизнь, так незаметно, тихо улетает… слез нет, лишь голову кружит, и воздуха немного не хватает. Горит костер… окончена игра, все ближе подбирается искра… «Тихо капли царапают блюз по стеклу…» «А Лёльке я стих напишу. На серебряном саксе». Пьяный Ливень Тихо капли царапают блюз по стеклу, я пишу тебе стих на серебряном саксе. Посмотри, погружается город во мглу, растекается ночь фиолетовой кляксой. Ливень шторит окно, закрывая от глаз, посторонних, ненужных, заведомо чуждых, ветер тоже грустит… и звучит парафраз, я зачем-то пишу, но слова нам без нужды. Вся вселенная здесь, мы забыты в раю, опускается ночь, и не важно, что хмуро. Сакс тоскливо выводит святое… люблю… время, нас позабыв, мирно в кресле уснуло… тихо капли царапают блюз по стеклу… «Необходимо…»
Необходимо… любить, влюбляться, доходить до ручки… Неоспоримо. И быть всегда вот этакой-то штучкой. Невозмутимо, будто не устала, идти по жизни непобедимой. Не помнить то, что оказалось лишним… Нетерпеливо встречать рассвет и быть счастливой! Недопустимо! Брести тоскливым пилигримом!… «Мысли в небе словно звездочки…» Мысли в небе словно звездочки, разбредутся и размножатся… Может быть, иголки колкие в строчки ласковые сложатся, может быть, забьется глупое, комы сбросив путы лишние. И на выдохе наивное… жить хочу… пока чуть слышное… Может в срок часы размеренно отсчитают, что положено, и развеет пылью пыльною все, что некогда тревожило. И развеет и забудется… жить хочу… почти уверенно… и витают в небе звездочки, и стучат часы размеренно. «Брошены горошины по траве некошеной…» Брошены горошины по траве некошеной. По траве некошеной, снегом запорошены… Снегом запорошены, сорваны да брошены. Сорваны да брошены ягоды-горошины… Ягоды-горошины, сверху льдинок крошево. Сверху льдинок крошево, все мы ждем хорошего… Все мы ждем хорошего, где оно заброшено? Где оно заброшено… что-то перекошено… Что-то перекошено… сорваны да брошены,… Сорваны да брошены ягоды-горошины… Все банально и просто «Перепутаны правила…» Перепутаны правила и потеряны доски… там фигуры расставлены, где попались полоски. Перепутаны правила. Сумасшедшая осень дождик солью приправила. Он отныне несносен… Все мы нынче несносны… перепутаны правила. Где качаются сосны, Осень разум оставила… Пешки ставь на полоски, клетки солью отравлены. Все мы нынче несносны… перепутаны правила… «Если б чудо смогло перегладить страницы…» Если б чудо смогло перегладить страницы, те, что дворником были безжалостно сожжены… Cметены были б, стерты любые границы, если б чудо смогло перегладить страницы, Ах, собрать бы, сберечь, сохранить хоть крупицы… улетело, сгорело, все в вечность отложено… Если б чудо смогло перегладить страницы, те, что дворником были безжалостно сожжены… |
