В поэзии волны, - я жрал, упрям и груб,

Зеленую лазурь, где, как бревно сплавное,

Задумчиво плывет скитающийся труп.

Где, синеву бурлить внезапно приневоля,

В бреду и ритме дня сменяются цвета

Мощнее ваших арф, всесильней алкоголя

Бродилища любви рыжеет горькота.

Я ведал небеса в разрывах грозных пятен,

Тайфун, и водоверть, и молнии разбег,

Зарю, взметенную, как стаи с голубятен,

И то, что никому не явлено вовек.

На солнца алый диск, грузнеющий, но пылкий,

Текла лиловая, мистическая ржа,

И вечные валы топорщили закрылки,

Как мимы древние, от ужаса дрожа.

В снегах и зелени ночных видений сложных

Я вымечтал глаза, лобзавшие волну,

Круговращение субстанций невозможных,

Поющих фосфоров то синь, то желтизну.

Я много дней следил - и море мне открыло,

Как волн безумный хлев на скалы щерит пасть,

Мне не сказал никто, что Океаньи рыла

К Марииным стопам должны покорно пасть.

Я, видите ли, мчал к незнаемым Флоридам,

Где рысь, как человек, ярит среди цветов

Зрачки, - где радуги летят, подобны видом

Натянутым вожжам для водяных гуртов.

В болотных зарослях, меж тростниковых вершей,

Я видел, как в тиши погоды штилевой

Всей тушею гниет Левиафан умерший,

А дали рушатся в чудовищный сувой.

И льды, и жемчуг волн; закат, подобный крови;

Затоны мерзкие, где берега круты

И где констрикторы, обглоданы клоповьей

Ордой, летят с дерев, смердя до черноты.

Я последить бы дал детишкам за макрелью

И рыбкой золотой, поющей в глубине;

Цветущая волна была мне колыбелью,

А невозможный ветр сулил воскрылья мне.

С болтанкой бортовой сливались отголоски

Морей, от тропиков простертых к полюсам;

Цветок, взойдя из волн, ко мне тянул присоски,

И на колени я по-женски падал сам...

Почти что остров, я изгажен был поклажей

Базара птичьего, делящего жратву,

И раком проползал среди подгнивших тяжей

Утопленник во мне поспать, пока плыву.

И вот - я пьян водой, я, отданный просторам,

Где даже птиц лишен зияющий эфир,

Каркас разбитый мой без пользы мониторам,

И не возьмут меня ганзейцы на буксир.

Я, вздымленный в туман, в лиловые завесы,

Пробивший небосвод краснокирпичный, чьи

Парнасские для всех видны деликатесы

Сопля голубизны и солнца лишаи;

Доска безумная, - светясь, как, скат глубинный,

Эскорт морских коньков влекущий за собой,

Я мчал, - пока Июль тяжелою дубиной

Воронки прошибал во сфере голубой.

За тридцать миль морских я слышал рев Мальстрима,

И гонный Бегемот ничтожил тишину,

Я, ткальщик синевы, безбрежной, недвижимой,

Скорблю, когда причал Европы вспомяну!

Меж звездных островов блуждал я, дикий странник.

В безумии Небес тропу определив,

Не в этой ли ночи ты спишь, самоизгнанник,

Средь златоперых птиц, Грядущих Сил прилив?

Но - я исплакался! Невыносимы зори,

Мне солнце шлет тоску, луна сулит беду;

Острейшая любовь нещадно множит горе.

Ломайся, ветхий киль, - и я ко дну пойду.

Европу вижу я лишь лужей захолустной,

Где отражаются под вечер облака

И над которою стоит ребенок грустный,

Пуская лодочку, кто хрупче мотылька.

Нет силы у меня, в морях вкусив азарта,

Скитаться и купцам собой являть укор,

И больше не могу смотреть на спесь штандарта,

И не хочу встречать понтона жуткий взор!

* * *

Розовослезная звезда, что пала в уши.

Белопростершейся спины тяжелый хмель.

Краснослиянные сосцы, вершины суши.

Чернокровавая пленительная щель.

* * *

О сердце, что нам кровь, которой изошел

Весь мир, что нам пожар и неуемный стон,

Всесокрушающий, рыдающий шеол,

И над руинами свистящий аквилон,

И мщение? - Ничто... Однако, если вновь

Возжаждем? Сгинь тогда, мир алчный и гнилой,

Цари, купцы, суды, история - долой!

Мы - вправе! Золото, огонь и - и кровь! И кровь!

Стань мщенья символом, террора и пальбы,

Мой разум! Зубы сжав, постичь: назначен час

Республикам земли. Властители, рабы,

Народы, цезари - проваливайте с глаз!

Кто вихрь огней разжечь решился бы, когда

Не мы, романтики, не братский наш союз?

Смелее к нам, друзья, входите же во вкус:

Дорогу - пламени, долой ярмо труда!

Европа, Азия, Америка - к чертям!

Наш вал докатится до самых дальних стран,

И сел, и городов! - Нас предадут смертям,

Вулканы выгорят, иссохнет океан...

Решайтесь же, друзья! Сердца возвеселя,

Сомкнувшись с черными, с чужими - братья, в бой!

Но горе! Чувствую, как дряхлая земля,

Полна угрозою, плывет сама собой.

Ну, что же! Я - с землею навсегда.

РЕЧКА ЧЕРНЫЙ СМОРОД

Речка Черный Смород движется без цели

По долинам странным,

Ангелам над нею сладко петь доселе,

Любо каркать вранам,

И над берегами шевелимы ели

Ветром непрестанным.

Движется речушка, но хранит завет

Отзвучавшего вчера:

Замковые башни, парки прежних лет

Здесь порою до утра

Рыцарей бродячих слышен страстный бред,

Но целительны ветра!

В скрипе елей путник своему испугу

Объясненье сыщет вмиг.

Враны, птахи Божьи, вы на всю округу

Боевой пошлите клик

И недоброхота, мужичка-хитрюгу,

Прочь гоните напрямик!

ДОБРЫЕ МЫСЛИ УТРОМ

О, лето! Пятый час утра.

У сна любви пределов нет,

Но в воздухе хранит рассвет

Все, что сбылось вчера.

Но там, задолго до поры

Провидя солнце Гесперид,

Приобретают столяры

Рабочий вид.

В пустыне мшистой - сон, покой,

Но гул проходит по лесам,

В угоду жизни городской,

Плафонным небесам.

Рассветный не губи настрой,

Рать вавилонского царя!

Венера, любящих укрой,

Пока горит заря!

Царица пастушат!

Дай столярам вина ушат,

Пусть им полюбится покой,

А в полдень - их тела омой волной морской!

ПОЛЬ ВАЛЕРИ

(1871-1945)

ЗАРЯ

Неуютство и невзгода,

Мной владевшие в ночи,

Исчезают в миг восхода:

О Заря, смелее мчи!

Я оковы сна разрушу,

Окрылю доверьем душу,

ВотВ - молитва в ранний час:

Должно бережно и чутко

Сделать первый шаг рассудка,

Отряхнув песок от глаз.

Славно! Из глубин дремоты

Улыбнитесь, близнецы:

Вы, сравнений обороты,

Вы, словесные концы.

С осторожностью предельной

Наблюдаю вылет пчельный

За медвяною росой,В

И опять, как зачастую,

На ступеньку золотую

Становлюсь ногой босой.

Что за ласка заревая

Над холмами ткет венцы!

Мысли тянутся, зевая,

Пробудясь не без ленцы,

Зубья щупают спросонок

Черепаховых гребенок,

Уясняя, как впервой:

Что бы это означало?

Голос пробуют, сначала

Прочищая таковой.

Иль еще нужна побудка?

Не довольно бы уже

Вам, любовницам рассудка,

Прохлаждаться неглиже?

Слышу речи куртизанок:

- В Ты, премудрый, спозаранок

К нам с укором не спеши;

Ты допросом нас не мучай,

Ткали мы всю ночь паучий

Полог сна твоей души!

Не твое ли сердце радо

Будет, лишь в глубины глянь:

Мы не меньше мириада

Солнц вплели в ночную ткань:

На пустых, на бесполезных

Подсознанья гулких безднах

Мы затеяли игру,

Чтоб зажечься грезе новой

Над утком и над основой,

Да притом поспеть к утру...

Не прельщусь коварной тканью,

И ее нещадно рву:

В дебрях чувств тропа сознанью

Пусть найдется наяву!