Вот вам: пуд мяса, кувшин жиру, полрешета вышкварков. И никакой рожи ни у вас, ни у соседей.
Вот что значит дрофа!
Да ко всему этому еще и гордое:
- Дрофу убил! О!
Так что будете ли вы смотреть на какие-нибудь там три километра подкрадывания, на штаны и на рубашку и на ободранные колени и локти!
Мелочи все это!
Не обращайте на них внимания и подкрадывайтесь дальше.
Подползти надо на выстрел - это значит метров на пятьдесят-шестьдесят, не больше!
Дробь должна быть крупной - два-три ноля, а то и картечь, потому что птица крупная.
Ну, уже недалеко осталось, метров пятьдесят!
Последние усилия, еще метр - и дрофы... снимаются и летят!
Вы стреляете "в божий свет, как в новую копейку", садитесь, рвете нательную рубашку и перевязываете колени и локти!
А потом уже потихоньку идете домой.
И представьте себе, дрофы, как правило, всегда срываются и улетают именно тогда, когда вам осталось проползти еще только не больше чем один или два метра.
Характер у них такой!
Вы, ясное дело, не поверите, но однажды я все-таки убил дрофу.
Убил, не подкрадываясь, а просто так - выстрелил, и все!
Вижу, небольшой, так с десяток, табунчик дроф летит и садится на свеклу.
Я бродил с ружьем по степи, охотился на перепелов, а в запасе у меня было несколько патронов с крупной дробью.
Перезарядив свою централку, пошел я против ветра по свекле на то место, где сели дрофы.
Было это в августе, веял небольшой ветерок.
Свекла была высокая и лапчатая, ветерок по ней тихонько шелестел, я медленно и потихоньку шел, и дрофы меня подпустили, так как, очевидно, шеле-стенье ботвы заглушало шум моих шагов.
Поднялись они недалеко, метров за сорок, я выстрелил, и - о радость! - одна из них камнем на землю.
Подбежал-есть!
Я не скажу, чтобы это был дудак весом в целый пуд, это не был дудак, а скорее дудачка, и до пуда ей было очень далеко.
И все же дрофа! Настоящая дрофа!
Домой я ехал гордый, с вокзала до квартиры шел гордый, а когда вошел в квартиру, ни на кого и не смотрю.
Домочадцы все спрашивают:
- Что это за птица? А я сквозь зубы:
- Что? Дрофа! Не видите, что ли? Проведали родственники, знакомые, товарищи.
- Правда, что дрофу убил?
- Убил.
- Когда же пригласишь на дрофу?
- Да заходите, - говорю.
Подсчитал я, сколько на дрофу придет, вышло человек двадцать. Я и говорю жене.
- Знаешь, - говорю, - что? Не поместятся все они у нас! Отдам я дрофу, пускай там приготовят, а мы все туда пойдем, посидим, дрофу поедим!
- Хорошо, - говорит жена, - хлопот меньше! Я так и сделал. Отнес дрофу.
- Куда, - спрашиваете, - отнес?
Не скажу, потому что и вы туда пойдете!
Принес дрофу и прошу:
- Приготовьте, пожалуйста, на завтра!
- Дрофа? Э, нет! На завтра не выйдет, потому что надо на двое суток в землю закопать, потом сутки в уксусе вымачивать, а уже потом жарить! На субботу как раз и выйдет.
- Ну, хорошо! - говорю.
Оповестил я всех, что дрофу будем кушать там-то в субботу.
Собрались есть дрофу двадцать восемь человек.
А моей дрофе, повторяю, до пуда очень далеко было!
Да и хватило ли бы для такой компании и дудака весом в пуд?!
Поели дрофу, съели еще индюшку и гуся (это уже домашние птицы) и салату оливье порций пятнадцать съели, был там еще и де-валяй, и карский шашлык!
Одним словом, разнообразная там была дичь!
Все меня поздравляли со счастливой охотой, кричали, чтобы мне и в дальнейшем не было ни пуха ни пера, а потом пели.
А утром дома были долгие разговоры, но уже больше не о дрофе, а о квартире, дровах, туфлях для дочери.
Разговоры закончились сентенцией приблизительно такого содержания:
- До каких пор я буду зимой в летнем пальто ходить?
- Но ты же сама понимаешь: дрофа! Нечасто она случается.
- Дрофа?! - перебивают вас. - Дрофу человек на зиму в теплые края провожает! А у кое-кого жена зимой мерзнет! Разница! Ну, взял бы да случайно и промазал, если она уж такая редкостная птица!
- Так я же случайно выстрелил! Разве я хотел, что ли?
- Слава богу, что не часто она попадается, - перебивают вас снова.
А Николаю Ивановичу, тому самому, что вам тогда дрофу готовил, вы при встрече уже говорите:
- Значит, дрофу два дня надо в земле держать, прежде чем как жарить?
- Не меньше, - отвечает Николай Иванович. - Тогда она избавляется от специфического, не очень приятного запаха!
- Слушайте, - говорю, - Николай Иванович! Если я когда-нибудь еще принесу вам готовить дрофу, держите ее в земле не два дня, а два месяца!
- Не выдержит, сгниет!
- Вот и хорошо! Не так много я зарабатываю, чтобы дрофу есть.
М. Ф. Рылъскому
КАК ВАРИТЬ И ЕСТЬ СУП ИЗ ДИКОЙ УТКИ
Был такой знаменитый орнитолог Мензбир, который на основании многолетних наблюдений и научных исследований установил, что дикие утки, кроме рынка, водятся еще на луговых озерках, и в камышах, и в тихих-тихих заводях изумрудно-чудесной Родины нашей...
...Словом, вы едете на луговые озерки, к камышам и к тихим-тихим заводям.
Само собой разумеется, что вы берете с собой ружье (это такая штука, которая стреляет), патроны и всяческий прочий инвентарь, без которого невозможно правильно целиться, чтобы бить без промаха, а именно: рюкзак, каравай хлеба, консервы, огурцы, помидоры, десяток яиц вкрутую и стопку. Стопка берется для того, чтобы было чем вычерпывать воду из челнока, если в челноке течь...
Едете вы компанией, то есть коллективом этак человек в пять, ибо дикая утка любит отправляться
в суповую кастрюлю в результате коллективного труда...
В вагоне (или на машине) сразу же вы услышите:
- Э, черт! Стопку забыл! Вы взяли?
- Взял.
- Ну, так, если будем вместе, одолжите! А останусь один - придется "из горлышка".
"Горлышком", согласно охотничьей терминологии, называется та часть охотничьей лодки, которая на морских судах носит название "право руля".
Дикая утка любит подстреливаться тихими-тихими вечерами, когда солнце уже скользнуло к закату, миновало кроваво-багряный горизонт, послало вам последний золотой привет и отправилось спать... Это вечером... А утром дикая утка срывается с места искать вашего выстрела рано-рано, только лишь начинает рассветать.
Зовутся эти часы у охотников "зорьками" - вечерней и утренней.
В эти часы вы слышите и над собой, и пред собой, и за собой, и справа, и слева шум-свист утиных крыльев.
Вы сюда - "бах", и туда - "бах", и оттуда - "бах!".
Ах, незабываемые минуты!..
К вечерней зорьке вы опоздали. Это обязательно. Опоздание к вечерней зорьке - это охотничий закон. Еще выходя из дому - да что там выходя! еще накануне вы знаете, что к вечерней зорьке вы не поспеете. Вот из-за этого самого в день отъезда на охоту вы еще с утра все укладываете, еще с утра вы что-то забываете и в час отъезда выбегаете из дому, летите или на вокзал, или к машине, на вопросы знакомых: "Куда?" - бросаете: "Спешу к вечерней зорьке опоздать..."- и галопом дальше.
Словом, опоздали. К озеру вы подходите уже тогда, когда утки "выключили моторы", почистили зубы, совершили на ночь физкультурную зарядку с холодными обтираниями и, положив головы на водяные лилии, улеглись спать...
Но вы не унываете, так как поблизости от каждого лугового озера есть и скирда или копны пахучего-препахучего сена. Вы идете к скирде и устраиваетесь. Вы разгребаете сено, расстилаете плащ, ложитесь навзничь, глядите, на черно-синее глубокое звездное небо и отдыхаете. А отдыхая, думаете...
Ну, думайте себе на здоровье, а мы станем к утренней зорьке готовиться...
- Ну что ж, товарищи, давайте с вечера приготовимся, чтоб утром не возиться и сразу же за ружье и по местам. Где ж это... стопка? Просил же положить!
- Что, нету?
