Однако в одном существенном отношении Паулюс все же отличается от большинства своих коллег-генералов, в том числе от фельдмаршала фон Манштейна, возглавлявшего в свое время группу армий, которой он подчинялся: Паулюс безоговорочно признал лежавшую на нем ответственность{163}. Он счел также уместным высказать мысли и выводы, к которым он впоследствии пришел, сказать о своем ложном пути. "Генералы, - писал Паулюс,- были продуктом окружающей среды и своего воспитания. Они видели свою задачу в том, чтобы поставить свое "ремесло" на службу главе государства и тем самым, как они субъективно понимали, - немецкому народу. Некоторые проявления нацизма, шокировавшие их, они осуждали, другие роковые проявления проходили мимо них. Корней же всего происходящего они были не в состоянии распознать. Субъективно они верили, что служат своему народу. Объективно они стали столпами отвергаемого ими самими и пагубного для немецкого народа режима. Результатом этого стала повсеместно распространившаяся безответственность, которая проявлялась и в сфере управления войсками, вызывая ужасающие последствия Я сам шел по ложному пути и теперь не боюсь признать это"{164}.

Роль генерала Зейдлица в немецкой группировке на Волге

В этой главе впервые удалось использовать записки генерала фон Зейдлица. Речь идет о разрозненных личных воспоминаниях, отдельных не публиковавшихся до сих пор документах, письмах и многочисленных письменных ответах на запросы, с которыми автор настоящей книги обращался к генералу как одному из главных свидетелей битвы на Волге. В ссылках на источники и в примечаниях эти материалы фигурируют как "Записки В. фон Зейдлица".

СРЕДИ ВЫСШИХ военачальников немецкой группировки на Волге был человек со звучной фамилией, воплощавший в себе лучшие традиции прусского и германского офицерства. Этим человеком был командир армейского корпуса генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах. Ввиду проявленных способностей и боевых отличий этот генерал предназначался высшим командованием на более высокий пост. Предполагалось, что он сменит Паулюса на посту командующего 6-й армией. Об этом сообщил Паулюсу в конце октября 1942 года главный адъютант Гитлера генерал-майор Шмундт, возглавлявший одновременно управление кадров сухопутных сил{165}.

Самого же Паулюса - как мы теперь знаем - прочили в начальники главного штаба вермахта на место генерал-полковника Йодля. Для этого поста он, учитывая его опыт успешной работы в генеральном штабе сухопутных сил, а также, видимо, и политическую лояльность, казался особенно подходящим кандидатом{166}.

Начавшееся генеральное наступление советских войск помешало осуществить намеченную смену командования. Возникает вопрос: как сложилась бы судьба сотен тысяч немецких солдат под Сталинградом в ту роковую осень и зиму, если бы вместо осторожного, колеблющегося и чересчур доверчиво повинующегося генерала Паулюса бразды командования армией держал в своих руках такой решительный, боевой генерал, как Зейдлиц. Образ генерала фон Зейдлица рисуется столь же противоречиво, как и образ Паулюса. В немалой степени это происходит потому, что оба они, оказавшись в плену, призвали к свержению Гитлера, своего недавнего верховного военного руководителя, которому они когда-то присягнули на верность и в котором затем узрели человека, влекущего их родину в пучину катастрофы. Политическая роль, которую Зейдлиц также играл как один из руководителей движения "Свободная Германия", уже получила свою оценку со стороны историков{167}{168*}.

Генерал Зейдлиц наряду со многими другими немецкими генералами, оказавшимися в советском плену, играл значительную роль в НКСГ. В частности, Зейдлиц вместе с генералами Корфесом и Латманом побудил трех немецких генералов - командиров корпусов из бывшей группы армий "Центр" рассказать в листовках солдатам и офицерам вермахта правду о положении на Восточном фронте, о разгроме группы армий "Центр", который замалчивался в сводках гитлеровского верховного командования и в немецких радиопередачах. НКСГ призывал немецких солдат покончить с гитлеровской войной.

Фальсификаторы истории в Западной Германии всячески искажают роль НКСГ и замалчивают его деятельность, которая была направлена против преступной клики Гитлера.

Тщетная, но тем не менее примечательная в историческом плане попытка немецких военнопленных объединиться с коммунистическими эмигрантами для организации сопротивления Гитлеру была расценена в обстоятельном исследовании Бодо Шойрига как политическое и психологическое последствие небывало чудовищной ситуации, в которую попала загубленная на Волге 6-я армия, а также того факта, что в Сталинграде открыто проявился преступный характер нацистского режима. Однако при характеристике генерала фон Зейдлица его все еще продолжают огульно предавать анафеме, преднамеренно упрощая действительное положение вещей. Многие немцы - особенно из того сословия, к которому принадлежал Зейдлиц, - не сумев должным образом идейно и политически перебороть в себе недоброе прошлое, за которое все они несут часть вины, считают себя вправе поливать его грязью. Они не могут и не хотят простить Зейдлицу, что он прошел отличным от них путем сквозь грозные времена, насыщенные горестями, заблуждениями и самообманом.

В задачу нашего труда, посвященного проблематике Сталинграда, не входит более подробное рассмотрение роли генерала фон Зейдлица в плену. Как бы то ни было, в поведении Зейдлица в этот период нельзя механически искать ключ к оценке его действий во время битвы в окружении на Волге, как это иной раз делается. Роль, которую играл Зейдлиц в немецкой группировке на Волге, нередко изображается в литературе в драматизированном, искаженном и одностороннем свете. Нет недостатка и в попытках дискредитировать этого генерала, преуменьшить или даже ради удобства обойти молчанием значение того, к чему он стремился и что совершил тогда. В результате этого сплошь и рядом возникает противоречивая, пестрящая контрастами картина: Зейдлиц предстает то неким последователем Йорка, осмотрительным человеком, в противовес Паулюсу энергично настаивавшим на прорыве из окружения и своевременной капитуляции, то доморощенным стратегом, не способным понять глубокие оперативные замыслы, непослушником и нарушителем дисциплины, политическим смутьяном и бунтарем. Всю эту пеструю массу во многих отношениях сомнительных оценок необходимо скорректировать таким образом, чтобы вещи предстали в своем подлинном виде. С этой целью мы еще раз вспомним решающие этапы битвы в окружении, обратив особое внимание на поведение генерала фон Зейдлица. Такой критический обзор поможет глубже осознать политические и нравственные уроки Сталинграда и наряду с этим в интересах исторической правды развеять старые и новые легенды.