В связи с этим стоит привести следующую тираду генерал-полковника Фрисснера из его книги "Преданные битвы": "Поскольку начало и окончание войны является прерогативой политики, нечего у военных спрашивать, почему они продолжали борьбу, хотя видели, что война проиграна. Утверждения, подобные следующим: "вермахт капитулировал" или "генералы проиграли войну", нелогичны и несправедливы. Войну проигрывает или выигрывает политическое руководство... Это несправедливо, когда после проигранной войны солдаты, которые, исполняя свой долг, жертвовали собственной жизнью, делаются козлом отпущения..."{6} Фрисснеру вторит и Герлиц. Получается, что ответственность должны нести лишь Гитлер и самые ближайшие его подручные. Милитаристы изображаются спасителями немецкого народа от самого страшного в его истории врага.

Видер же в своей книге резко и доказательно полемизирует с подобного рода попытками обелить и реабилитировать милитаристов, подобных Манштейну, верой и правдой служивших нацизму. Знаменательно то, что автор книги с фактами в руках обвиняет гитлеровский генералитет наряду с преступлениями против народов оккупированных стран, прежде всего в преступлениях против собственных солдат. Со скрупулезностью прокурора Видер исследует степень виновности и ответственности за Сталинградскую трагедию двух военачальников - Манштейна и Паулюса. И устанавливает, что основное бремя ответственности несет Ман-штейн. Это важный и совершенно правильный вывод. Но характерно, что именно фельдмаршал Эрих фон Манштейн был поднят на щит всей пропагандой по ту сторону Эльбы. Он был признан самым блестящим стратегическим умом в вермахте, ему приписывается замысел западной кампании 1940 года, в итоге которой Франция в молниеносной срок была поставлена на колени. Он же, Манштейн, якобы спас Германию от разгрома весной 1943 года, восстановив после катастрофы на Волге немецкую оборону на южном крыле Восточного фронта, что дало в руки Гитлера, несмотря на опасно сложившуюся военную обстановку, необходимые предпосылки для политических акций, с помощью которых якобы можно было свести войну, по меньшей мере, вничью. (Речь идет о планах заключения Германией сепаратного мира с Великобританией и США.) Наряду со стратегической и полководческой одаренностью фельдмаршалу приписывали и всевозможные другие достоинства: рыцарскую честность, преданность долгу, отечеству и своим солдатам, заботясь о которых он якобы не щадил своей карьеры и вступал с Гитлером в опасные для себя конфликты.

Манштейн, как и Гудериан, стал знаменем определенных кругов ФРГ, стремящихся переиграть войну. Неким идеалом человека и полководца Манштейн сделался, однако, неспроста и не без собственного участия, ибо своими выступлениями и, прежде всего своей книгой "Потерянные победы" Манштейн показал, что готов верой и правдой служить идее реванша.

В своей книге он, в частности, решился доказать, что если бы Гитлер следовал советам военных специалистов, и особенно его, Манштейна, советам, то исход войны был бы благоприятным для Германии. Использование имени и авторитета Манштейна с целью консолидации сил реваншизма вызвало стремление изъять из биографии фельдмаршала все неблаговидные моменты и, прежде всего тот неприятный факт, что Манштейн в полной мере вместе с Гитлером и Герингом несет ответственность за одно из самых мрачных преступлений нацизма перед германским народом - за авантюру на Волге. Это решено было сделать с помощью весьма несложной операции, а именно свалив вину на командующего 6-й армией Паулюса, тем более что тот и впрямь был весьма и весьма причастен к этой катастрофе. Вместе с тем всячески запятнать Паулюса реваншистам было выгодно потому, что бывший командующий 6-й армией, находясь в советском плену, сумел извлечь уроки из прошлого и понять глубину своих ошибок.

Видер справедливо указывает: "Однако в одном существенном отношении Паулюс все же отличается от большинства своих коллег генералов, в том числе от фельдмаршала фон Мэнштейна... Паулюс безоговорочно признал лежавшую на нем ответственность. Он счел также уместным высказать мысли и выводы, к которым он впоследствии пришел, сказать о своем ложном пути".

"Генералы, - писал Паулюс,- были продуктом окружающей среды и своего воспитания... Субъективно они верили, что служат своему народу. Объективно они стали столпами отвергаемого ими самими и пагубного для немецкого народа режима. Результатом этого стала повсеместно распространившаяся безответственность, которая проявлялась и в сфере управления войсками, вызывая ужасающие последствия. Я сам шел по ложному пути и теперь не боюсь признать это". Таким образом, исследование Видером проблемы виновности за катастрофу на Волге носит отнюдь не академический, отвлеченный характер, а имеет для Западной Германии, где пытаются обелить не только Манштейна, но и самого Гитлера, весьма актуальный характер. Видер сопоставляет ответственность обоих военачальников (Паулюса и Манштейна) на протяжении всего периода борьбы гитлеровских войск в окружении и, что особенно важно, их отношение к происшедшему после битвы и после войны, руководствуясь верным принципом, гласящим, что обществу отнюдь не безразлично, осознал ли преступник вину и не будет ли он впредь сам совершать или подстрекать других к подобного рода преступлениям.

Видер с неопровержимыми аргументами в руках доказывает, что Манштейн виновен в большей степени, чем Паулюс и кто-либо другой, за катастрофу на Волге. Манштейн командовал группой армий "Дон" - оперативно-стратегическим объединением, в которое входила 6-я армия Паулюса. Командование группы армий подчинялось непосредственно Гитлеру, так как он взял на себя руководство войсками Восточного фронта. Манштейн глубже, чем кто-либо другой, мог осмыслить обстановку на всем южном крыле советско-германского фронта. Фельдмаршал пользовался в это время почти неограниченным авторитетом у Гитлера и был действительно талантливым военачальником. Короче, он мог спасти окруженные на Волге войска от уничтожения либо с помощью их своевременного отвода, либо, разрешив им капитулировать. Но он не делает этого, исходя якобы из стратегических соображений, и заведомо обрекает на гибель, по меньшей мере, 200 тысяч своих соотечественников-солдат, оказавшихся в окружении.