Мама разрезала старый брезент на куски, обшила ими одеяла, и получились настоящие спальные мешки, а потом из разных лоскутков мама сшила ещё один узкий и длинный мешок. Это был спальный мешок для Самоварной Трубы. Самоварная Труба была такая любопытная, что сразу же влезла в него. И все увидели, что мешок ей как раз впору.
Все едут в горы
Папа не находил себе места от беспокойства. Он решил всё-таки съездить и посмотреть хлев, в котором им предстояло жить в горах. Он знал, что легко перенесёт любые неудобства, но ведь вместе с ним все эти неудобства придётся терпеть и маме, и бабушке, и детям. Нет, он должен был всё проверить и приготовить заранее.
А тут папу как раз попросили отвезти груз в посёлок, который оказался недалеко от того места, куда они собирались ехать на каникулы. Вместе с папой в горы поехал и Хенрик.
Папа вернулся домой сияющий.
– К нашему приезду всё готово! – объявил он.
– Мы поедем сразу, как только кончатся занятия в школе, да, папа? – спросила Марен.
– Конечно! Вам даже не придётся возвращаться домой. Мы с грузовиком будем ждать вас возле школы.
– А мы мне одолжишь свои старые лыжные штаны, отец? – робко спросила бабушка.
– Конечно, бери их, – засмеялся папа.
– Вот смешно будет посмотреть на бабушку в лыжных штанах! – закричали дети.
– Ничего тут нет смешного, – сказала бабушка, – и кроме того, я сверху надену юбку…
А сколько забот и хлопот было у всех перед отъездом! Нужно было уложить рюкзаки, связать лыжи, запастись провизией…
Мама, бабушка и дети упаковывали вещи, а папа что-то мастерил в сарае. Он взял пару старых широких лыж и приколотил к ним сверху большой длинный ящик. В ящике он сделал четыре сиденья.
– Зачем это? – спросила Мона.
– Вот приедем в горы, тогда узнаешь, – ответил папа.
В субботу старшие дети пошли в школу в спортивных костюмах. Папа, как обычно, уехал утром в город, но в этот день он отсутствовал недолго. В час дня он вернулся домой вместе с Хюльдой и Хенриком, которые должны были пожить в их доме.
Оставалось только уложить малышей в спальные мешки и погрузить в кузов. Грузовик был покрыт новым брезентом, так что в кузове было не очень холодно. Хенрик поехал вместе с ними до школы. А Хюльда стояла на крыльце домика и махала им вслед.
Когда грузовик остановился перед школой, возле него столпилось множество детей. Все спрашивали, куда они едут, и гордые путешественники отвечали так, словно это была для них самая обычная вещь:
– Мы едем в горы.
Хенрик слез с грузовика и взял четыре ранца, которые он должен был отнести домой. Два он повесил себе на грудь, два – на спину и зашагал к дому. А дети влезли в кузов, и грузовик тронулся в путь.
Дети махали на прощание и Хенрику, и своим школьным друзьям, но вскоре мама опустила брезент, чтобы не дуло. В кузове сразу стало темно, и в этой уютной темноте восемь детей ехали до самых гор, которые они не видели никогда в жизни.
Папа и мама уложили в кузове восемь матрасов, так что детям было мягко и удобно. Когда они устали сидеть, они забрались в свои спальные мешки и спокойно заснули. А грузовик всё ехал и ехал вперёд, подпрыгивая на ухабах. Каждый раз, когда кто-нибудь из детей просыпался, мама наливала ему из термоса горячего какао. И детям очень нравилось такое путешествие.
Путь был неблизкий. Сначала они долго ехали по долине, и только к самому вечеру грузовик свернул на дорогу, ведущую вверх, в горы. Бабушка сидела в кабине рядом с папой. Ей очень хотелось видеть все места, которые они проезжали. Вечером, правда, стало темно, но потом взошёл месяц, осветив сначала одну вершину, затем другую, и наконец засверкала вся окрестность. Бабушка смотрела во все глаза, она притихла и задумалась.
Она вспоминала летние месяцы, проведённые здесь, в горах. И когда папа неожиданно остановил грузовик, она даже вздрогнула.
– Разве мы уже доехали до сыроварни?
– Ну, до самой сыроварни на грузовике не доедешь, дороги нет. Мы оставим грузовик здесь и дальше пойдём на лыжах.
Гуськом поднялись они к сыроварне; окно сыроварни приветливо подмигивало в сумерках.
– Смотрите, они приехали сюда раньше нас! – воскликнула бабушка.
– Это хорошо. Они обещали протопить в хлеву к нашему приезду, так что мёрзнуть нам не придётся, – сказал папа.
– Как интересно! – радовалась Марта. – Скоро мы увидим наши стойла, Мадс!
Мадс молча кивнул ей; ему тоже не терпелось узнать, что значит спать в стойле.
– А ты приготовил керосиновую лампу? – забеспокоилась мама.
– Всё в порядке, – успокоил её папа. – Я войду первый и зажгу свет, а когда крикну – впустишь ко мне всё стадо.
Он скрылся в хлеву и через несколько минут громко позвал:
– Идите ко мне, бурёнушки, я вам дам соломушки!
Дети осторожно, один за другим, вошли в хлев. Внутри было светло, тепло и чисто. По проходу была проложена домотканая дорожка. По обе стороны от прохода были стойла, устланные досками, на которых лежало много-много соломы.
– Вот здесь мы и будем спать, – сказала Мона.
А когда дети присмотрелись получше, то увидели, что над каждым стойлом прибита дощечка с именами. «Марта и Марен» – было написано на одной дощечке, «Мартин и Мадс» – на другой, «Мона и Мортен» – на третьей, «Милли и Мина» – на четвёртой, «Бабушка и Самоварная Труба» – на пятой.
– Дети будут спать по двое в каждом стойле. Мама займёт одно целое стойло у печки и будет нашим главным истопником. А я лягу в стойле возле окна, – распорядился папа.
– Как раз это стойло занимал наш бык, – сказала бабушка.
Когда все улеглись, бабушка обошла детей и дала каждому по яблоку, которые она припрятала у себя в рюкзаке.
– Это бабушка играет, как будто мы коровы, – шепнула Мона Мортену, и Мортен громко замычал.
Вдруг страшное и грозное мычание раздалось в том стойле, где стоял бык:
– Тру-у-у-убка! Я забыл дома свою трубку!
– Не волнуйся, она у меня в мешке, – сказала бабушка и дала папе его трубку. В стойле стало тихо. – Как хорошо здесь пахнет хлевом! – вздохнула счастливая бабушка.
Потрескивая, горели дрова в маленькой печке. Все окна были закрыты.
– Ну а теперь – спать! – сказал папа, и в хлеву воцарилась полная тишина.
Все устали после долгого путешествия и быстро уснули.
Бабушкины горы
Дольше всех не спала печка. Она весело потрескивала, пожирая сухие еловые поленья, которыми её, не скупясь, наполнила мама. Но поленья превращались в угли, а угли – в золу, и постепенно печь стала засыпать. Как только погасли последние угольки, тепло мгновенно улетучилось из старого хлева.
В середине ночи папа проснулся, дрожа от холода. Он порылся в мешке и достал свитер. В свитере он быстро согрелся. Папа посмотрел на детей. Они съёжились во сне, и было видно, что им тоже холодно. Как бы они не простудились! Надо и на них надеть тёплые вещи. Папа отыскал в рюкзаках свитера, фуфайки и шапки. Никто из детей даже не проснулся, пока папа натягивал на них тёплую одежду. У бабушки в рюкзаке папа обнаружил две тёплые шали. Видно, бабушка захватила их с собой, чтобы нарядиться, когда пойдёт в гости к своим бывшим хозяевам.
