- Мы намерены лишь опередить австрийцев и водворить там порядок. И как только успеем в своем предприятии, вернемся на родину.
Манара молчал, не сводя с Удино пристального взгляда.
- Бон*, - сказал наконец Удино. - Разрешаю вам, майор, высадиться на берег, но не в Чивитавеккьи, а южнее - в Анцио. При одном, однако, условии - обещайте до четвертого мая оставаться вне Рима.
_______________
* Хорошо (франц.).
- Генерал, - ответил Манара, - я не унижусь до лжи, долгу своему я не изменял и никогда не изменю. Теперь я служу в армии Римской республики и подчиняюсь ее военному министру. А дать слово и его не сдержать? Извините, генерал, но такого бесчестного поступка я не совершу.
Под удивленными взглядами свиты Удино он поднялся и покинул гостиную.
На другой день берсальеры Манары высадились в порту Анцио и самым ближним путем, проселочными дорогами, направились к Риму.
К тому времени легион Гарибальди уже вступил в Вечный город. До Рима они добрались на третий день, все в пыли, усталые, прокаленные уже набравшим силу апрельским солнцем. Перед городскими воротами легионеры, однако, подтянулись, браво расправили плечи и дальше шли, бодро печатая шаг, словно на параде. На узких улочках толпился народ, в воздух взлетали шляпы и фуражки, женщины размахивали платками, малыши хлопали в ладоши и то и дело выбегали на дорогу. Гремел оркестр, но и его заглушали радостные крики толпы: "Вот он! Вот он! Эввива, эввива Гарибальди! Мы спасены!"
Казалось, весь Рим высыпал на улицы. Но так только казалось. Рабочие военных мастерских из бронзы и меди церковных колоколов отливали пушки, саперы минировали мосты и срубали у бастионов деревья, чтобы батареям легче было вести огонь, добровольцы воздвигали баррикады из бочек, срубленных деревьев, чугунных решеток, мешков с песком.
А легион Гарибальди уже вливался в Корсо, главную улицу Рима. И здесь народ стоял по обеим сторонам, оставив легионерам лишь узкий проход. Внезапно толпа расступилась - навстречу Гарибальди скакал во весь опор военный министр Авеццана с почетным конвоем. Гарибальди и Авеццана крепко обнялись, не слезая с коней.
- Наконец-то, - выдохнул Авеццана. - Я боялся, не успеете, враг у ворот. - И уже громко, обращаясь ко всему легиону: - Гарибальдийцы! Рим верит вам. Так покажите же, что вы достойны прежней вашей славы! Пусть все узнают, что в итальянских сердцах жива древняя доблесть!
Легион ответил дружно:
- Ур-ра Римской республике!
До начала войны оставалось два дня.
Гарибальди и Сакки неторопливо шли по Риму, все больше удаляясь от центра. Позади остались широкие, мощенные булыжником площади Венеция и дель Пополо, аристократический Корсо, древний Форум.
Уже там Гарибальди поразило, в какое запустение пришел Вечный город, некогда столица всемогущей Римской империи.
Форум с его полуразрушенными, но все еще величественными храмами стал местом, где прачки сушили белье на развешанных меж мраморных колонн веревках. А рядом был огромный бычий рынок.
Ранним утром крестьяне из Чочарии и Романьи пригоняли сюда на продажу коров и быков. Оставляли сыновей-пастушков приглядывать за ними, а сами садились в кружок прямо на траву и в ожидании покупателей закусывали и распивали прохладное домашнее вино. За вином и беседой они порой забывали покормить оголодавших быков и коров, и те начинали яростно реветь.
На берегу Тибра, у самой мутной воды, тоскливо жались друг к другу лачуги бедняков. В непогоду и половодье их заливало, и тогда вниз по реке плыли матрацы, подушки, столы, стулья и прочий скарб этих бедолаг.
В кварталах Трастевере, где жили ремесленники, возчики, каменщики, мелкие торговцы, после дождя в открытых сточных канавах копилась и бурлила черная вода, и босоногие мальчишки радостно бегали по лужам.
Вся жизнь трастеверинцев протекала на улице. Здесь они обедали целыми семьями; здесь же гончары обжигали горшки и вазы, а рядом крестьянки из Чочарии, совсем недавно перебравшиеся в город со всем своим немудреным скарбом и скотом, доили коров и разносили по домам свежее молоко. Тут же поссорившиеся соседи выясняли на кулаках отношения, а немного спустя, обнявшись, шли в ближайшую остерию распить бутылку вина "Кастелли".
На перекрестках главных улиц нищие не просили, а прямо-таки требовали милостыню. И попробуй не дай - осыпят тебя отборной бранью.
Бедность и богатство, тенистые аллеи Пинчо, Пантеон, величественный собор святого Петра, прекрасные дворцы и виллы в соседстве с мрачными улочками. Таким был тогда Вечный город.
А за тем, чтобы Рим так и пребывал в сонной дреме, неусыпно следил папа, сидевший в своем дворце - крепости Квиринале. Этот мрачный трехэтажный дворец с окнами-бойницами один стоял на холме, остальные же дома в почтительном от него отдалении робко жались друг к другу.
Квиринал, еще совсем недавно резиденция папы, после бегства Пия IX стал резиденцией триумвирата. Распахнулись ставни, исчезли швейцарские гвардейцы у парадного входа и на лестницах. Доступ во дворец был теперь открыт для всех, кто хотел изложить свои просьбы или требования триумвирам. Возле дворца днем без страха останавливались римские извозчики, усаживались отдохнуть в тени крестьяне и виноделы.
- До чего довели славный Рим папа и его кардиналы, епископы, судейская шваль, сборщики налогов! - с горечью воскликнул Гарибальди, глядя на обшарпанные, давно некрашеные дома. - Какая тьма паразитов и лихоимцев! И каждый норовит урвать свой кусок.
- Да, бессловесный люд обирать они большие мастера, - отозвался Сакки. - Кто смел, тот грабит, а кто не смел, тот ворует - вот и вся разница.
- Больше не позволим! - сказал, как отрубил, Гарибальди. - На то теперь и республика. Только бы устоять. Вчера Мадзини мне сказал: "Чтобы вести войну, нужны солдаты и пушки, а чтобы ее выиграть, нужна вера в победу". Вера у нас есть, а вот пушек мало. И толковых офицеров тоже, - он вздохнул. - Нам бы два-три месяца на подготовку.
Увы, на подготовку у них не оставалось и дня. Не успели они спуститься по лестнице на площадь Испании, как к ним подскакал Агуяр.
- Наконец-то! Еле разыскал! - воскликнул он. - Авеццана приказал срочно доставить вас в штаб.
