"Так вот где его исток. Высокая деревина. Небось помнит даже черносошных мужиков, что бежали от повинностей царя-плотника".

Начерпал во флягу и в термос холодной воды - продолжу опыты дома.

По слабо набитой тропе шел я к станции. Мысли были плавны, связны, как бег того ручья. Это, конечно, родник. Омывая корни патриарха леса, он каким-то образом вбирает в себя часть памяти дерева. А сосна помнит многое, очень многое. Существует гипотеза, утверждающая, что растения не только все чувствуют, но даже способны узнавать тех, кто когда-то причинил им страдания. Можно представить, сколько горькой мудрости накопила эта сосна, которая пережила и черные палы расчищаемых огнем северных пашен, и стоны падающих под топором товарищей, и жгучие трассы автоматных очередей, и визг бензопил. И эти горькие знания напитали ручей. Наверное, есть и еще подооные деревья, может, есть и такие же ручьи. Выпил пригоршню захотелось послушать лес, попять его, выпил вторую - и не хочется заниматься рубкой, а после третьей или пятой каждая былинка, каждый лист станут продолжением твоих рук, ног, губ.

Мне уже виделись светлые корпуса санатория, где врачуют разные душевные изъяны, добрые лица врачейлесников, а вокруг - бескрайняя зелень.

В будущий выходной обязательно смастерю небольшой берестяной ковшичек, повешу его на куст и шепну двум-трем коллегам по кооперативу о тропке к прозрачному ручью.

Когда-то Циолковский мечтал о дальних перелетах в космосе, долговременных станциях - поселениях в эфире. У каждого из моих сотоварищей уже есть в "Эфире" свой участок. Удивительное совпадение. Удивительное, по закономерное: будем учиться жить на земле.