Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Салям, Исмаил! Как правильно писать – «мащина» или «мощина»?

– Афтамабиль! Слышь, Герасимыч, пермский СОМ[4] и читинский ОМОН утром в засаду попали на сэвэрной стороне. Патэри есть. А блокпост чуваков «КамАЗ» с тротилом хатэл протаранить, в окопе застрял. Водилу успели грохнуть, представляещь, баба оказалась.

– Наконец-то что-то доброе в клювике принес.

– Да пшел ты!

– Спасибо, мне еще час тут торчать. Ты мое письмо отправил?

– Абижяещь!

– Спасибо, Исмаильчик! Ты настоящий амиго… Э-э… Кунак!

Довольный собой Исмаил – как-никак, а носитель ценной информации, спрашивает:

– Слышь, Гаврила, а че это ты все описиваещь?

– Ну-у, Исмаильчик, не ожида-ал. С какой целью интересуешься?

На следующий день внезапно нарисовалась высокая комиссия из штаба мобильного отряда в составе серьезного полковника и суетливого майора, в сопровождении бронемашин и готовых к любой неожиданности высокомерных и упитанных хабаровских омоновцев: «Здоров, сомы![5]»

Четверо из них бронированными грудями стали бдительно прикрывать внутри блока своих любимых начальников, не давая им возможности спокойно повозиться со своими папочками. Еще двое отодвинули Гаврилу и стали настороженно рассматривать сквозь прицелы мусор между ними и машинами. Видно, что из одной машины хлам подвергал анализу еще и автоматический гранатомет.

Строгие и важные представители документально зафиксировали вопиющий факт обстрела. Заставили содрать со всех стен цветные вырезки из журналов с красивыми девушками. Чтобы не заводился бес в ребрах. Настоятельно порекомендовали всем сбрить бороды. Сделали дельное замечание по поводу разбитой лампы на столбе, о чем не преминули сделать запись в какой-то бумажке. Быстро тяпнули с командиром по «норме положенности». Пообнимались. Понюхались. Распрощались.

И моментально, низко пригибаясь, канули в Лету.

Через пару лет Лелик как-то признался, что у него было чувство, будто снайпер просто не хотел никого убивать. С чем это связано, он объяснить не смог.

Якудза (Чечня. Шелковской район)

Вот комарик прилетел.
Взмах руки невидим.
Как кратко мгновенье бытия.
Из стихотворения японского поэта-неудачника

В первые дни прибытия СОМа Якутии на степной блокпост, в то время по-научному называемого «КМП» – контрольный милицейский пункт, работы было – непочатый край. С месяц назад артиллерия федеральных войск раздолбала стоявший здесь бандитский блокпост.

Боевики контролировали всю территорию между тремя поселками и грабили проезжавший автотранспорт. Частенько брали и заложников.

Местное население назвало эту зону «Бермудский треугольник». Так что некоторое время транспорт мирного населения здесь вообще не проезжал. А если и находились незнающие про этот участок люди, то обычно знания приходили внезапно и уж что говорить – поздновато.

Бойцам пришлось немало потрудиться, чтобы расчистить участок от остатков стоявшего здесь бандитского поста и мусора. Глава администрации района выделил отряду одного барашка, несколько новеньких вагончиков и стройматериалы. Укреплялись добротно и долго.

Сами собой окопы не роются, и мешки камнями с землей не набиваются. Каждодневной работы хватило на несколько смен отрядов. Даже по окончании строительства работы по укреплению не заканчивались, появлялись, согласно складывающейся обстановке, все новые ходы сообщений, секреты, ограждения и подвалы. Поперек дороги уложен «лабиринт» из железобетонных свай, по периметру возникли столбы с прожекторами.

В итоге невзрачный поначалу блок превратился в чрезвычайно солидную крепость с двумя – двухэтажной и трехэтажной – башнями. У шлагбаума – отдельный блочок с надписью поверху: «САХАЮРТ». Если смотреть со стороны, вывод напрашивался сам собой: «Не влезай – убьет!»

Мирная жизнь в поселках стала налаживаться. В степи белыми облачками появились отары кудрявых барашков и строгие пчелиные пасеки. Баранов, впрочем, банды втихую воровать не прекращали.

Стали возделываться рисовые чеки и арбузные бахчи. Заработали оросительные каналы-арыки. У дороги возле одного ногайского поселка явился взору торговый киоск. И даже очумевшие от чувства свободы водители автоцистерн с левой соляркой пытались, иной раз внаглую, проехать через КМП.

Осмелевшее население и проезжие водители никак не могли взять в толк, к какой национальности принадлежат эти приехавшие неизвестно откуда работящие люди, которых считали своими освободителями. Физиономии явно азиатские, глаза раскосые, между собой говорят на непонятном языке. Хотя есть среди них и европейские лица.

Завесу тайны приподнял один храбрый и общительный водитель битком набитого запыленного автобуса. Вот как это происходило.

У шлагбаума с незнакомым флагом небесного цвета с белым солнцем по центру и цветными полосами понизу стоят четверо узкоглазых парней в натовском камуфляже, без знаков различия и опознавательных шевронов. Щебечут между собой о чем-то на никому не понятном языке. Изредка отшлепывают на себе злых чеченских комаров: «Бу биляттарын»!

На штабеле, сложенном из мешков с песком, стоит мощная магнитола SONY, из динамиков которой на всю степь звучат мелодичные песни, опять же на незнакомом слоге.

Приближается шумный автобус «КАВЗ», из всех открытых окон которого льется в бешеном ритме кавказская мелодия. Снаружи, на зеркале обзора, трепещется большой цветастый женский платок. Общительный щетинистый водитель, приветливо улыбаясь, протягивает бойцу бутылку водки и документы с вложенными заранее по строго существующим расценкам деньгами:

– Ассалям алейкум!

– Алейкум ассалям! Баркалла[6].

– Че за праздник?

– Как что, не видишь? – Показывает на платок: – Свадьба!

И пока его данные записывают в журнал и перетряхивают безропотных пассажиров с вещами, с немыслимым кавказским акцентом спрашивает:

– А ви сами-то откуда будете, увижяемые?

Ему объясняют на чистом русском языке что, мол, так и так, достали вы все мировое сообщество, Российская армия уже не справляется, выдохлась. И вот по этой причине нас, китайских спецназовцев, отправили в эту дыру. И сокрушенно, с некоторой долей непритворной ностальгии, с умилением глядя на знамя своей Родины, добавляют:

– Будто у нас, в Поднебесной, делать больше нечего.

В это время развязной натовской походочкой, в таком же камуфляже, подплывают три долговязых и светловолосых человека. Все три лица европейской наружности жуют жвачку. Один из них обращается к щуплым «китайцам»:

– Хеллоу еврибоди! Уйбаан[7], все хоккей? – Чавк-чавк.

Один из «китайцев» по имени Уй Бан возвращает документы с деньгами выпавшему в осадок водителю, машет ему рукой, езжай, мол, быстрее, не мешай работать:

– Йес, йес! Все хоккей! – Ладонью шлепает себя по лбу: – Бу биляттарын!

Больше всего, вероятно, сидящих в автобусе людей поразил именно факт возврата нетронутых денег. Если уж всякие ООН и ОБСЕ здесь бывают, так почему бы и не появиться войскам той же ООН.

«Европейцы», чувствуя, что земляки прикалываются, только непонятно над кем, наметанным глазом отмечают крайнюю заинтригованность пассажиров, на физиономиях которых написано: «Так вот он какой, северный олень», и необычную серьезность друзей. Внимательно, умными глазами, рассматривают отвисшую, небритую челюсть водителя автобуса:

– А че это с ним? – Чавк-чавк. – В натуре?

– Ну ты, Макс, и каба-ан, итить твою ити!.. – Шлеп! – Япона мать!.. Все хок-кей, те-бье го-во-рьят!

вернуться

4

СОМ – сводный отряд милиции.

вернуться

5

Сомы – (жарг. омоновск.) – сомовцы.

вернуться

6

Баркалла – спасибо, благодарствую, благодарствуется, благодарю, премного благодарен (общекавк.).

вернуться

7

Уйбаан – Иоанн (як.).

3
{"b":"443774","o":1}