Она сообщила результат наблюдений таким равнодушным тоном, что Анатолий не удержался от вопроса: - Ты за меня совсем не боишься? - А чего за тебя бояться? - Интересно! Мужчина я или кто?
Лена подошла к мужу и закинула руки ему за шею, перебирая волосы на его затылке: - Ты ещё какой мужчина! Но мы так с тобой связаны, что даже если я дам тебе волю, тебе самому нипочем не распутаться. - Да, согласился Анатолий, - я очень хорошо умею вязать себя по рукам и ногам. Он поочередно поцеловал руки и плечи жены. - А ты замечательно умеешь мне в этом помогать... - он попытался ещё поцеловать жену за ухом.
Но Ленка, выждав, сколько считала допустимым, отстранилась: - Хватит, хватит... Держи себя в руках. Ведь знаешь, я не люблю нежностей на людях.. Надевай пиджак.
Анатолий следил, как придирчиво, вдумчиво и уверенно собирает Ленка наряд к сегодняшнему застолью - словно на посольский прием, и думал: что же он хотел найти, через столько лет стремясь сюда? Вот он здесь. И Ленка рядом. А джунглей уже нет. Но разве в этом дело?
... Гости, высидев положенное, потихоньку расходились. Некоторые, задержавшись под уже потемневшим небом, смотрели на звезды. В давние времена, когда теплыми вечерами молодежь укладывалась спать на раскладушках посреди двора и болтала полночи напролет, родилась эта привычка - хотя бы мельком глянуть на звезды. Тогда уже довольно много искусственных спутников Земли шныряло по орбитам, иногда их можно было разглядеть без всякой подзорной трубы - маленькая звездочка вдруг возникала среди привычных созвездий, торопливо пересекала небо и вдруг исчезала. МожетЭ то были какие-нибудь другие летающие объекты. Но каждый старался первым увидеть эту бегучую звезду.
Впрочем, об этом подробнее мы тоже поговорим как-нибудь в другой раз. А пока вернемся к затянувшемуся застолью.
За полуразоренным столом остались толины бабушка с дедушкой, ленкина тетя, Василий с Ксенией, сильно постаревшая мадам - мама приворотной Лорки, Мириам Мурадовна (или как её ещё называли Карамель Мармеладовна) с одним из своих вееров, ещё двое-трое гостей, да объявилась, наконец, когда её уже не ждали, тетя Маруся - поперек себя шире со своим фирменным пирогом. Она оправдывала опоздание как раз тем, что долго готовила пирог. Но все понимали: хитрая тетя Маня опоздала нарочно, чтобы сегодня её пирог достался только старожилам. - Нет, почему, свободные деньги всегда должны быть в доме, - Лена втолковывала что-то Ксении, но говорила столь уверенно и четко, что все невольно прислушивались к её словам. - Надо, чтобы хватало на все, и чтобы был запас, и чтобы оставались свободные деньги. Главное правильно распределить... - А ещё главнее, - вмешался ещё не до конца захмелевший Василий, - так это заработать так, чтобы было что распределять! - Естественно, - Ленка кротко посмотрела на Василия, но так, что бывший тюремный сторож едва совсем не протрезвел. - Но сами по себе деньги ничто. Бумажки. Зачем деньгам лежать? Их нужно тратить. Они дают свободу. А свободой надо пользоваться с умом...
Анатолий обычно отключал внимание, когда Ленка начинала произносить такие речи. Но сегодня... Среди этих людей... Он посмотрел на ленку и снял пиджак. Брови жены предостерегающе сошлись у переносицы. Анатолий повесил пиджак на спинку стула. Ленка замолчала, размышляя, сделать ли мужу замечание на людях или оставить на десерт? - А квартира большая? - спросила Ксения. - Нормальная, нам подходит, - рассеянно, потеряв нить беседы, ответила Лена. - Небось, евроремонт?
Лена воодушевилась: о своей квартире она любила рассказывать подробно. Она взяла салфетку, достала где-то карандашик и принялась чертить план квартиры: - Мебель мы расставили вот так, - Лена уверенным голосом излагала основы создания идеального семейного гнездышка.
Анатолий слушал и не понимал, от чего мутится у него разум: от домашнего вина или от того, что по словам Ленки получалось - ради мебели, шмоток, денег в банке, квартиры и машины сжег он их с Ленкой джунгли? Деньги и вещи, естественный результат его заработков. А заработки следствие любимой и успешной работы. Ему нравилось устраивать порядок там, где его не было. Но не может же быть так, что удовольствие от любимого дела воплощается только в этом: в деньгах, в вещах и в запоздалом сожалении о том, что, может быть, хотя бы часть джунглей надо было сберечь.
Ленке не понравилось лицо Анатолия. Когда у мужа было такое лицо... а это случалось последнее время все чаще... когда у него такое непонятное и неприятно-замкнутое выражение лица, то от него не знаешь, чего ждать. Неделю назад, после какой-то пустячной домашней стычки, Анатолий вдруг вот так, как сейчас поглядел на жену, и сказал. Что они поедут в свой старый симферопольский дворик - с чего это ему пришло в голову, после почти десятилетнего отсутствия! - Просто так ничего не бывает, - Лена говорила теперь так, словно читала лекцию или проповедь. - Анатолия очень ценят. Него сколько раз пытались переманить в другую фирму. Он неистовый в работе. Он мне помог стать на ноги. Моим друзьям... Подруги говорят - у тебя не муж, а клад.
Толина бабушка смахнула слезу. А Ленка обвела всех гордым взглядом и присмотрелась к мужу: оценил ли он то, как говорит о нем жена? Лена перевела дух и продолжила чарующую повесть о том, как дикие и несмышленые Тарзан и его верная белокурая девушка Джейн покинули джунгли и построили для себя рай на земле. Старожилы нашего двора, постаревшие и жутко чувствительные, зачарованно слушали сказку о мальчике-дворовом предводителе и девочке-замарашке и им казалось, что теперь они, старожилы, несмышленыши и кажутся малость диковатыми рядом с Анатолием и Леной, которых язык уже не поворачивался назвать Джейн и Тарзаном.
Что она меня расхваливает, словно я породистый жеребец, затосковал Анатолий. Неужели все, что я сумел сделать - это дом на европейский манер и друзья, которые приходят не потрепаться, а посмотреть, как надо обставлять квартиру, принимать гостей, как одеваться, а заодно обсудить не книжку или фильм, а дела, дела, дела... И все? - Чего грустный? - бывший сторож Василий толкнул Анатолия в бок. - Перепил? - Дядь Вась, когда это я с домашнего упивался? - А чего такой тихий? - Я теперь всегда такой... Если ситуация не требует... - Так я тебе и поверил! А то я не помню, что ты тут выделывал? - Когда это было... - Давненько, - сокрушенно покивал Василий. Небось, уже и не помнишь, что и где во дворе стояло? - Почему это? обиделся Анатолий. - Могу даже сказать, какая доска в сортире была из трех кусков. - О! - восхитился Василий, - нужника давно нет! У каждого теперь свой. - А подвал сохранился? - с непонятной надеждой спросил Анатолий. - И подвала нет, - гордо сообщил Василий. - Холодильники почти у всех есть, а подвала нет. Не нужен больше, вот и замуровали. Нас здесь теперь мало живет, вареньев-соленьев... ну, так много, как прежде... не заготавливаем...
Смешно. Что за дело Анатолию до старых подвала и нужника? Зачем двору быть таким, как тридцать лет назад? Джунгли надо расчищать, чтобы жить было чище и удобнее. - Все нормально! - Лена мельком глянула на мужа. Она сидела между своей теткой и толькиным дедушкой. Говорила тихо, смотрела в стол, словно стыдилась. - Толик последнее время хандрить стал. Будто тяготится тем, что у нас все, как у людей. А почему надо стесняться того, что не у всех так, как у нас?
Никто и не стесняется, мысленно отвечал Толик. Ничего он вроде не сделал в жизни такого, за что следует каяться. Но почему так получается, что утоптав джунгли, мы начинаем тосковать по ним. По тем самым джунглям, в которых не было порядка и покоя, и можно было скакать по деревьям, плутать, сшибать хвостами бананы... была свобода? А теперь, когда есть порядок, свободы нет? Или она какая-то непривычная? Почему так хочется найти какой-нибудь дремучий уголок и затеряться в нем? Хотя бы на время... Уйти неизвестно куда... Или вернуться туда? А потом вернуться обратно. И снова туда... Сюда...
- Да, - качнула веером Мариам Мармеладовна. - Толик нынче какой-то сам не свой.
