«Могло бы быть гораздо хуже!» — думала она по пути к аэромобилю.

Разосланное родителям уведомление звучало так грозно, что Кафари готовилась увидеть нечто вроде казармы, в которой малыши занимаются строевой подготовкой и маршируют на плацу под командой джабовской стервы с мегафоном на шее и хлыстом в руке.

Внезапно ей пришло в голову, что сейчас для Джефферсона были бы полезны именно такие казарменные детские сады. Начни джабовцы в массовом порядке сгонять детей в такие учреждения, на планете наверняка наконец поднялась бы волна протеста, и этому безумию пришел конец. А так… Что ж, время покажет. В сущности, Кафари не приходилось выбирать. Она должна была или отправить Елену в ясли, или сесть с ней в первый же космический корабль, покидающий Джефферсон. Подняв аэромобиль в воздух и направив его в сторону космопорта, Кафари всерьез задумалась о том, не стоило ли ей поступить именно так.

Саймон встревоженно ерзал в кресле перед экраном компьютерного монитора. Раньше его успокаивали доносившиеся из соседнего окна знакомые звуки — рев грузовиков, стук солдатских сапог на плацу, глухие хлопки выстрелов с далекого стрельбища. Теперь за окном царила мертвая тишина, и Саймону казалось, что он сам провалился в могилу.

Спасибо еще, что ДЖАБ’а вообще не закрыла «Ниневию», как сделала это почти со всеми остальными военными базами по всему Джефферсону. Саймон пытался убедить Жофра Зелока в том, что распускать девять десятых джефферсонской армии и военно-воздушных сил, а также уничтожать практически все военные базы на планете — чистейшее безумие, но лишь в очередной раз навлек на себя гнев президента.

«Прошло уже пять с половиной лет со времен явакского нападения. Если бы яваки хотели снова на нас напасть, они давно бы уже здесь появились. И не надо пугать меня какими-то кровожадными мельконами, якобы бесчинствующими по ту сторону бездны! Им нет до нас дела. В противном случае они бы здесь уже были. По правде говоря, полковник, на нас всем наплевать. Даже вашей хваленой Кибернетической бригаде. Так что засуньте себе ваш протест сами знаете куда и не мешайте мне работать. Да и вам самим не помешало бы заняться чем-нибудь полезным! А то, как я погляжу, вам приходится отрывать свою задницу от кресла только для того, чтобы сходить в банк за очередной порцией солидного жалованья!»

Саймону и раньше приходилось иметь дело с грубыми чиновниками, но Жофр Зелок был вне конкуренции.

С тех самых пор Саймон больше не разговаривал с президентом Джефферсона, а Сенат и Законодательная палата, естественно, поддержали Зелока, с льстивой поспешностью приняв законы, официально распускавшие джефферсонскую армию. Саймон ничего не говорил, удрученно наблюдая за тем, как сотни артиллерийских орудий, включая уцелевшие 305-миллиметровые самоходки генерала Хайтауэра, в свое время защищавшие Мэдисон, консервировались в разбросанных по Джефферсону арсеналах. Другие военные машины в огромных количествах разбирали на запчасти, отправляли на переплавку или приспосабливали для гражданских целей. В случае нового вражеского нападения Джефферсон будут оборонять только «Блудный Сын» и стоящие в резерве орудия!

Остатки современных боевых систем, существовавших раньше на Джефферсоне, теперь охраняла полиция. «Блудному Сыну» удалось проникнуть в компьютерные сети некоторых бункеров и арсеналов. Обнаруженная там информация говорила о том, что огромные количества оборудования и боеприпасов куда-то потихоньку исчезают. Эти системы явно уходили на черный рынок, а деньги, вырученные от их продажи, похоже, оседали в карманах полицейских чиновников.

И все эти безумные действия осуществлялись по разработанному ДЖАБ’ой плану. Эта партия совершенно справедливо заявила, что Джефферсону нечем платить тысячам солдат, спящим без дела в казармах. Мероприятия, проводимые в жизнь политиками, выбранными благодаря Витторио Санторини, быстро вели правительство к банкротству. Программы, к выполнению которых уже приступили, было не на что завершать. Правительство не смогло бы и дальше выплачивать пособие по безработице на прежнем уровне, даже если бы количество безработных не росло. А оно стремительно увеличивалось из-за того, что все новые и новые законы по охране природы душили джефферсонскую промышленность. С каждым новым закрытым предприятием росла армия потерявших работу и нуждающихся в пособии. Катастрофическая ситуация уже почти вышла из-под контроля.

Нужно было найти средства на содержание безработных, и ДЖАБ’а решила закрыть военные базы, дать отставку тысячам военнослужащих. На первый взгляд казалось, что государство здорово на этом экономит. К сожалению, эти утверждения были ложью. Лишь десятая часть бывших солдат сумела найти работу. Остальные продолжали существовать на пособие по безработице. Саймон подсчитал, что теперь правительство тратит на них на двадцать восемь процентов больше, чем раньше, когда они находились на службе.

Однако эти дополнительные расходы оставались незаметными на фоне и без того огромных сумм, уходивших теперь на жилье и продукты питания, а стоимость содержания военных баз и обслуживающего персонала была всем хорошо известна. Жофр Зелок с гордостью утверждал, что, закрыв базы, он сэкономил миллионы, не упоминая при этом, что эти якобы сэкономленные деньги шли на пособия новым безработным. Он и его джабовские друзья были мастерами маскировать правду.

Через некоторое время руководители ДЖАБ’ы неизбежно поймут, что на планете больше неоткуда взять денег и им придется урезать пособия. А ведь миллионы людей уже привыкли жить на них припеваючи, ничего при этом не делая. Оставалось только с ужасом гадать, чем все это закончится.

«Ниневию» пощадили только потому, что ее превратили в школу полиции, где готовили не простых стражей порядка, а сотрудников полиции государственной безопасности, в которую набрали пять тысяч самых ярых сторонников ДЖАБ’ы. Эти «благонадежные» люди без колебаний выполнили бы любой приказ. Витторио Санторини знал, как использовать послушных фанатиков и не стеснялся это делать.

Саймону удалось раздобыть информацию о курсантах и преподавателях этой школы, и он с неприятным изумлением обнаружил, что ни один из пяти тысяч будущих полицейских не состоит в браке и не имеет детей. Большинство из них вообще не имели родных и близких и могли полностью посвятить себя ДЖАБ’е. Саймону это чрезвычайно не нравилось. Еще меньше обнадеживали его учебная программа школы и планы ДЖАБ’ы на будущее.

Саймона обескураживало полное отсутствие информации о том, что творилось сейчас на базе «Ниневия». ДЖАБ’а явно не хотела предавать огласке эту часть своих замыслов. Саймон содрогался при мысли о том, что джабовские головорезы поселились прямо под боком у его жены и ребенка.

Накануне вечером у них с Кафари вышел очередной жаркий спор. Она по-прежнему не желала покидать Джефферсон, хотя была напугана не меньше Саймона.

Ничего удивительного, на ее месте испугался бы любой нормальный человек! На планете происходили страшные события, но все делалось очень незаметно, под прикрытием демагогии, правдоподобных объяснений и впечатляющих общественных мероприятий. Человек среднего ума ни за что не догадался бы о том, что им очень искусно манипулируют. ДЖАБ’а с ловкостью опытного карманника постепенно прибирала к рукам все рычаги власти. И действительно, большинство джефферсонцев не понимало, что ДЖАБ’а их обирает.

По долгу службы Саймону приходилось докладывать об обстановке на Джефферсоне Окружному командованию, но надеяться на вмешательство Конкордата можно было не больше, чем на добровольную отставку ДЖАБ’ы. У Конкордата были заботы и поважнее. Передний край войны переместился прочь от Джефферсона, но лишь потому, что по ту сторону бездны больше не было нуждающихся в защите миров, населенных землянами. Отсутствие поблизости явакских миров служило слабым утешением. Сражения трех противников опустошили семнадцать звездных систем. Большинство из них — и это было известно Саймону не понаслышке — превратилось в радиоактивную пустыню. К счастью, мельконы не воспользовались сложившейся ситуацией. Возможно, они были заняты жаркими боями где-то в другом месте. Судя по всему, они наседали на яваков, которые сейчас отчаянно старались отстоять хотя бы свои внутренние миры. Однако в сложившейся запутанной ситуации даже это служило слабым утешением.