Только лед и лед, сверкающий, гладкий... Черные полыньи от снарядов, присыпанные снежком тела павших красноармейцев.

Я видел, как Климент Ефремович Ворошилов, в полушубке, высокой папахе с красной звездочкой, бежал впереди цепи. Рядом мелкнуло лицо Яна Фабрициуса. Ворошилов первым ступил на берег. Крикнул: "Сволочи! Предатели революции! Сдавайтесь! Вперед, товарищи!"

Поредели наши ряды. Из Москвы нас выехало человек триста. Вернулось меньше. Среди раненых оказался и девятнадцатилетний комиссар партизанской бригады, будущий автор "Разгрома" и "Молодой гвардии". На кронштадтском льду остался мой друг Коля Егоров.

Мятеж был подавлен в ночь на 18 марта. Съезд окончил свою работу двумя днями раньше. И вот мы в знакомом зале Революционного трибунала. Больше двух часов беседовал с нами 22 марта Владимир Ильич, информируя о том, что в наше отсутствие происходило на съезде. Потом, перечитывая материалы исторического съезда, определившего на долгие годы пути развития революции, нашего государства, я не раз восхищался умением Ильича немногими словами сказать о многом. Отпадала шелуха, обнажалось ядро, и каждому из нас как бы предоставлялась возможность, прежде чем вынести свое решение, пощупать истину, взвесить все "за" и "против".

Не обошел Владимир Ильич и выступления представителей оппозиции, оставаясь при изложении их взглядов предельно объективным, ни разу не переходя на личности, предоставляя нам возможность самим делать соответствующие выводы. Ленин еще раз повторил мысль, очевидно, не дававшую ему покоя все эти дни: дискуссия, в которую была втянута партия в столь грозное, трудное для молодой республики время, оказалась роскошью действительно непомерной, непозволительной. Партия получила в этой дискуссии известный урок.

Урок заключался и в том, что политическая платформа "рабочей оппозиции", хотели этого или нет "классово спаянные, классово сознательные"{182} тт. Коллонтай и Шляпников, перекликалась с лозунгами вожаков контрреволюционного мятежа в Кронштадте. Вот как далеко может зайти оппозиция, синдикалистский уклон. Вот почему съезд в своей резолюции о "единстве партии" признал пропаганду этих идей несовместимой с принадлежностью к РКП, призвал вести неуклонную и систематическую борьбу с подобными идеями. Борьба эта, неоднократно подчеркивал Владимир Ильич, должна, однако, сочетаться с бережным отношением к партийным кадрам. Одно дело - лидеры оппозиции, политиканы-фракционеры, другое - партийцы-рабочие, втянутые по той или иной причине в ряды оппозиции. Тут огульный, прорабатывающий подход недопустим. Надо, говорил Ленин, отделить, отсеять здоровое от нездорового. Надо объяснять и учить, если люди, в силу недостаточной политической зрелости, еще не осознали свою ошибку.

Мы должны убедить, привлечь тех, которые искренне признают свои ошибки, к практической работе.

Ильич с удовлетворением отметил, что успешную работу съезда мы обеспечили энергичными, решительными действиями под Кронштадтом. Подавление мятежа - огромная победа. Партия никогда не забудет этой героической страницы своей истории. Белогвардейцы и все силы международного финансового капитала возлагали большие надежды на кронштадтский мятеж. Вследствие этой единственной в своем роде концентрации всех контрреволюционных сил как внутри, так и вне страны, в расположенном в непосредственной близости от Петрограда Кронштадте, эту основную, почти неприступную крепость необходимо было быстро очистить от контрреволюционной заразы.

Ленин говорил о чрезвычайно тяжелом положении крестьянства, об эпидемиях и неурожае, о том, что голод на Волге угрожает миллионам людей, и все это после семи труднейших военных лет. Он говорил о том, что только сейчас, после военного подавления упорно сопротивляющейся контрреволюции, помещиков и банкиров, можно приступить к восстановлению хозяйства.

Военный коммунизм, своеобразие которого состояло в том, что он брал у крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть нужного крестьянству продовольствия, чтобы покрыть расходы на армию и на снабжение рабочих, был необходим в годы гражданской войны и становится недопустимым, вредным в мирное время. Только переход к продналогу может привести в движение хозяйственную жизнь в стране, и - прежде всего - в деревне.

Это было началом перехода к новой экономической политике, создавшей впоследствии все предпосылки к практическому построению социализма. Видя то, что для нас еще было скрыто временем, Владимир Ильич с большим воодушевлением рисовал план электрификации страны, которая Россию крестьянскую, отсталую, нищую превратит в Россию социалистическую.

- Без сплошной электрификации, - развивал свою мысль Владимир Ильич, мы не сможем поднять на должную высоту и обороноспособность Страны Советов. Враг разбит, но это не значит, что наше социалистическое отечество не может больше оказаться в опасности. Мы должны быть готовы ко всему. Мы обязаны беречь и укреплять нашу армию.

...Все мы, делегаты и приглашенные на X съезд, участники штурма Кронштадта, были военными людьми. Шла массовая демобилизация, и будущее многим из нас казалось весьма туманным. Лично я, готовый выполнить любую волю партии, колебался. За годы гражданской войны прирос к Красной Армии душой и телом, как командир полка, комиссар накопил немалый опыт - строевой, политический. Но меня тянуло к мирному труду. Истосковался по запаху машинного масла, по ровному гудению станков. В долгие госпитальные ночи не раз видел себя в родном цехе, среди друзей, товарищей. Теперь, слушая Ленина, я все больше убеждался в том, что мои "питерские" сны и демобилизационные планы, мягко говоря, несколько преждевременны.

Владимир Ильич в своем докладе напомнил, что за три с половиной года гражданской войны переход на мирные рельсы, во всяком случае - попытки перехода, делались неоднократно. Уже в апреле 1918 года казалось: гражданская война кончается. А она только начиналась.

Не исключена, предупреждал Ильич, возможность нового нашествия. Слишком глубоко жизненные интересы международного капитализма связаны с тем, чтобы переход к миру первого социалистического государства не допустить или сорвать.

Отсюда вывод: держать порох сухим. Всячески использовать богатый опыт гражданской войны, знания и военное мастерство военспецов, доказавших на деле на полях сражения свою преданность или лояльность по отношению к Советской власти.

Многие красные командиры, которые пришли в армию из низов, кто из окопов империалистической войны, кто сменив на винтовку молот и плуг, обладающие огромным практическим опытом, неоднократно проявляли невиданное в истории войн мужество и героизм. В чем же превосходство, преимущество красного командира перед офицером любой армии? Прежде всего в его революционной сознательности, отличном понимании, чьи справедливые интересы он защищает, в личной инициативе, находчивости, бесстрашии. А чего не хватает нашим краскомам? Теории, знаний, подчас элементарной грамотности. Теперь км предстояло засесть за парты. С таким же мужеством, упорством овладевать современной военной наукой, вобравшей опыт последних войн. Тут требуется не порыв, а работа, длительная, упорная, рассчитанная на годы, в условиях строжайшей дисциплины и самодисциплины.

- Всякая революция, - напомнил Ильич, - лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться.

Исходя из этого, партия наметила конкретные меры по укреплению Красной Армии и Красного Флота: увеличение пролетарского и коммунистического ядра среди красноармейцев и командного состава, запрещение дальнейшей демобилизации коммунистов, улучшение снабжения армии, повышение материального положения комсостава и т. д.

В грядущих войнах все большую роль будет играть техника. Именно поэтому съезд предлагает обращать особое внимание на специальные технические части (артиллерийские, авиационные, автоброневые и другие), обеспечивать их всем необходимым, повышать их политический и боевой уровень.

Это была программа военного строительства, рассчитанная не на один год.