А в 4.30 утра в Смольный возвратился наш отряд.
Ночь шестая
Революция в опасности. Злорадство буржуазии. Задание Подвойского. "Победа или смерть". Железный поток.
Смольный снова напоминал военный лагерь. Броневики, пушки, пулеметы стояли впритык друг к другу. Дымили походные кухни. Герои штурма Зимнего кто у костра, кто за грубо сколоченными столами обедали, перекидываясь шутками, вспоминая эпизоды недавних боев. Ежеминутно раздавались команды. Отряд, получив задание, строился и уходил.
Ночь на 27 октября выдалась неспокойной. Никто в Смольном не ложился спать. У Подвойского - воспаленные глаза, запавшие щеки, колючая щетина. За прошедшие сутки осунулось лицо и у Владимира Ильича, резче выступили скулы.
Мы уже знали: на Питер шел казачий корпус генерала Краснова. От бойца к бойцу передавалась тревожная весть: Керенский собирает силы, революция в опасности.
На рассвете нас подняли по боевой тревоге и перебросили под Гатчину. Мой отряд направили в Царское Село.
28-го рано утром произошло первое сражение. В царскосельских садах меня легко ранило осколком. Подвойский приказал оставить отряд на Федорова, а самому отправиться на Путиловский завод за артиллерией для центрального участка фронта. Мне придали группу артиллеристов из легкораненых - 18 человек.
- Попутно, - всматриваясь в меня сухими, воспаленными от бессонницы глазами, сказал Николай Ильич, - заедешь, Гренадер, в штаб ВРК. По этой записке прихвати офицера-артиллериста.
Забегая вперед, скажу, каким невеселым было наше возвращение. Царское Село пришлось накануне оставить.
По Петергофскому шоссе навстречу нам двигались толпы солдат и красногвардейцев. Запомнились тревожные, вопрошающие лица рабочих, злорадные смешки и реплики обывателей:
- Большевикам крышка...
- Туда им, антихристам, и дорога!
- У Краснова первоклассные рубаки - донцы, кубанцы, сплошь георгиевские кавалеры.
- Через сутки Краснов будет в Питере.
...Сеятели разных слухов, паникеры пытались проникнуть и в рабочую среду, отравить ее страхом. Но злорадство буржуазии вызвало обратное действие.
Тревожно, глухо завыли заводские гудки: "Враг у ворот! Все на защиту революции, все на разгром смертельно опасного врага". На этот призыв откликнулись стар и млад. Рабочие-красногвардейцы, захватив винтовки и боеприпасы, прямо из цехов, мастерских бежали в районные штабы. Там спешно формировались отряды и отправлялись под Пулково, Царское Село. Рабочие шли в бой легко одетые, насквозь промокшие, но настроение у всех было бодрое, боевое. Некоторые впервые брали в руки винтовку. Таких обучали по дороге на фронт, на привалах. Всю ночь на 29 октября революционные отряды шли к Пулковским высотам.
На случай прорыва казаков под Петроградом было решено усилить Петропавловскую крепость. На помощь гарнизону крепости крейсер "Аврора" послал отряд матросов.
"Победа или смерть!". С этим лозунгом-клятвой на знаменах, на устах шли в бой, готовые сражаться за каждую улицу, каждый дом.
Готовился к обороне и Смольный. Революционные полки Петрограда прислали людей для обучения рабочих гранатометанию. 20 тысяч человек отправились утром 29 октября на Московскую заставу рыть окопы.
Стал формироваться военный штаб. Ему предстояло руководить борьбой с войсками Керенского и Краснова. Военно-революционный комитет, новый штаб перебрались в штаб Петроградского военного округа. Мы приехали сюда к часу дня. Долго ждали офицеров-артиллеристов - уже не одного, а двух - из Петроградской крепости. Нашу машину Мехоношин "временно" - как он выразился - мобилизовал. Я решил во что бы то ни стало дождаться офицеров.
Что в эти часы представлял штаб? Непрерывным потоком шли сюда рабочие, представители районов и частей за распоряжениями, советом, указаниями. Вся работа штаба направлялась непосредственно Лениным. Владимир Ильич отдавал распоряжения о вызове войск, отрядов. В комнате, где работал Ленин, часто появлялись Свердлов, Сталин, Дзержинский. На него и Урицкого ЦК возложил труднейшую задачу: борьбу с эсеро-меньшевистским саботажем, с поднимающей голову контрреволюцией.
Титаническую работу в эти часы и дни проделал Я. М. Свердлов. Его густой бас, его решительное "да" или "нот" слышались повсюду. Он был вездесущ, во всем сведущ - этот удивительной силы, богатой души, гениальных организаторских способностей человек.
Ночь седьмая - на Путиловском
"Алеша" - тоже парень хороший. Приезд Ильича. Путиловский обоз. Первый советский бронепоезд. Удар с тыла.
Наконец появились наши офицеры. Их представил мне Чудновский. Но что делать? Нашей машины все нет и нет. Один из офицеров, по поручению Чудновского, побежал вниз поискать хоть какой-нибудь транспорт. Мы уже собрались было выходить, когда в комнату зашел И. И. Подвойский. Ох и крепко мне влетело за то, что до сих пор не выбрался на завод! Попало и Чудновскому, который попытался меня защитить.
Мы тут же выехали на завод. Петергофское шоссе плотно забито красногвардейскими отрядами, воинскими частями, обозами, артиллерией. Все катило, двигалось, шло под Пулково, Гатчину.
Во всех цехах, особенно в пушечной мастерской, шла, как и в дни разгрома корниловского мятежа, напряженная работа. Пушки сходили с конвейера, сопровождаемые шутками-прибаутками.
- Ну, "Таня", стреляй метко по врагу.
- Вот тебе, "Танечка", на подмогу "Алеша" - тоже парень хороший.
- Ну, а ты, "Оля", знай свое поле, запомни наше слово: бей Керенского и Краснова!
На площади заканчивалась сборка бронепоезда, монтировались морские зенитки. Бронепоезд предназначался для прикрытия станции Колпино, связывающей Питер с Москвой.
Рабочие знали, что выполняют распоряжение Ленина, и старались изо всех сил.
В 24 часа объявили перерыв на ужин. Возвращаясь со сборочной площадки, мы увидели Ленина и Антонова-Овсеенко. Всех встревожил такой поздний приезд Ильича. Неужели фронт прорвали? Подошли ближе - и от сердца отлегло. Ильич весело, непринужденно разговаривал с членами завкома и рабочими. Многие среди нас в повязках, бинтах.
- Раненые? Почему не в лазарете? - поинтересовался Ильич.
Я сказал ему, что ранения у нас легкие и от лазарета все отказались.
- Мы, Владимир Ильич, - продолжал я, - приехали на завод по поручению Военно-революционного комитета за артиллерией для центрального участка фронта.
Ленин внимательно слушал, потом стал подробно расспрашивать нас о положении на фронте. Мы рассказывали ему все, что видели, не скрывая недостатков и беспорядка в организации обороны.
Владимир Ильич неожиданно спросил:
- Скажите, товарищ Васильев, если завтра, вернее уже сегодня, не будут готовы артиллерия и бронепоезд, сможем ли мы остановить наступление Краснова? Нет, не остановить, а разбить?
Я замялся.
Ильич, очевидно, понял, что толкового ответа сразу не дождется, и решил помочь.
- Вы не мне, товарищ Васильев, а вот им отвечайте, да погромче. - И показал на собравшихся вокруг рабочих.
Я сразу понял, к чему клонит Ильич, и сказал:
- Конечно, разобьем. Но мы несем большие потери. У Краснова много артиллерии, а у нас ее мало.
- Вот-вот. Нам не хватает пушек, а вы, - обратился он к путиловцам, делаете их. Надо их делать еще быстрее. Фронт не ждет. - Владимир Ильич повернулся к А. Е. Васильеву: - Все изготовленные ночью пушки утром отправьте на позиции. Нет коней - берите их у извозчиков. Где нельзя проехать - тащите пушки на канатах. Медлить нельзя.
Владимир Ильич рассказал о трудном положении в районе Колпина. Враг может попытаться захватить станцию, отрезать Питер от Москвы. Для защиты станции, чтобы закрепиться в Колпине, необходим бронепоезд.
- Совет Народных Комиссаров очень надеется на вас, товарищи путиловцы.
Рабочие заверили Ильича:
- К утру бронепоезд выйдет с завода, вступит в бой с белыми генералами.
Ленин улыбнулся - очень непосредственно, от души. Дескать, спасибо на добром слове. Но... посмотрим, дорогие товарищи путиловцы, как все обернется на деле.
