Мы с Телдрой зашагали вперед. Земля была мягкой и пружинистой, довольно скоро мы добрались до берега реки, который возвышался над потоком всего на два или три фута.
Я наклонился, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Казалось, он практически не движется, однако на его поверхности периодически возникали белые барашки. Воду нельзя было назвать голубой, зеленой или красной, как большую часть той, что мне приходилось видеть. Пожалуй, ее оттенки ближе всего подходили под определение желто-бурого цвета.
– Что это такое, босс?
– Вода.
– А что с ней?
– Не знаю. Она кажется такой же неестественной, как и все остальное здесь, но… она какая-то неправильная .
Он ничего не ответил; я продолжал изучать поток. Телдра оставалась за моей спиной – молчаливое воплощение терпения. Я наклонился еще ниже, а потом опустился на колени. Протянул руку к воде, но в последний момент передумал, и моя ладонь застыла в воздухе. Затем я – как бы поточнее выразиться? – прислушался к своим ощущениям. Это трудно описать; напоминает различие между тем, что ты что-то слышишь или пытаешься услышать; или тем, как ты кладешь руку на бархат, или закрываешь глаза и стараешься почувствовать его поверхность; только вот… Впрочем, забудьте. Подобные вещи доступны только колдунам.
Так или иначе, но я потянулся к воде, и…
– Да, – сказал я вслух.
– Да? – эхом отозвалась леди Телдра.
– Да, – согласился я.
Она ждала.
Я повернулся к ней.
– Вода, – сообщил я, – вовсе не вода.
– Она ждала.
– Босс…
– Не знаю, Лойош; я пытаюсь понять.
А вслух я сказал:
– Вода не такая, как все остальное здесь. То есть такая и не такая. Ну… не знаю. Я хочу пройти вдоль берега.
– Хорошо, Влад. Вверх по течению или вниз?
– Хм-м… вы задаете хорошие вопросы.
Исток или устье; теория или практика; выяснить, что все это значит, или направиться туда, где можно что-то сделать. Момент высокой нерешительности, когда появляется шанс понять в себе нечто важное. А может быть, и нет; я знал, что по своим склонностям являюсь человеком истока; мне нравится с максимальной четкостью понимать суть вещей, но если я хочу что-то предпринять до того, как кто-то начнет ставить на мне эксперименты, нельзя терять времени.
– Вниз, – заявил я.
Телдра кивнула, Лойош пробормотал в моем сознании согласие, и мы зашагали вдоль берега. Вода текла неспешно, земля под ногами оставалась мягкой и пружинистой, хотя и неровной. Я начал привыкать к сладковатому привкусу воздуха и дышал часто и неглубоко. Окружающий ландшафт почти не менялся, вода в реке была спокойнее, чем в лесных протоках, которые я научился находить по звуку и запаху.
Мы прошли почти милю, когда мне показалось, что я слышу далекий гул. Создавалось впечатление, что его источник находится где-то впереди.
– Лойош, ты сказал, что не можешь летать, но…
– Нет, по-моему, я способен взлететь. – Тогда…
– Уже в пути, босс.
Он оставил мое плечо и полетел вперед. Крылья мощно рассекали воздух, но, набрав высоту, Лойош старался парить, лишь изредка взмахивая крыльями; его полет получился достаточно изящным.
– Спасибо, босс.
– Заткнись. С тобой все в порядке?.
– Да, я справляюсь. Просто нужно побольше парить, и я не смогу летать долго.
– Этого и не потребуется. Что ты видишь?
– Я бы сказал, что вижу воду, вот только ты утверждаешь, будто это не вода, так что… подожди минутку. Шум усиливается. Тут…
– Что?
– Ну, ничего опасного. Идите за мной.
– Ладно.
Земля начала подниматься, теперь вода – или нечто иное. – осталась в двадцати футах под нами, в некоем подобии расщелины, как модель речной долины, окруженной кустарником. Лойош вернулся ко мне на плечо. Гул стал громче – с каждым шагом он заметно усиливался, и вскоре рев стал оглушительным. Мы вышли на гребень холма и увидели водопад – если бы вниз падала вода. Впрочем, вела она себя как вода, когда переливалась через край и мчалась вниз, пролетая расстояние более ста футов. Снизу, как и положено, поднимался туман. «Вода», за отсутствием более подходящего слова, стремительно неслась вперед и вниз.
Как завороженный, я смотрел на удивительный феномен, так нас иногда поражает природа, хотя я бы не стал называть данное явление «природным» – я не верил в естественное происхождение водопада, как и всего остального.
Величественное падение «воды» продолжалось. Она пенилась, бешено вращалась в водоеме внизу, а потом текла дальше; я выбрал несколько частичек и некоторое время наблюдал за их падением. Над водоемом медленно клубился туман. Так что же это такое?
Я ощутил, как на моем левом запястье зашевелился Разрушитель Чар. Совсем чуть-чуть; однако я знал, что мне не почудилось.
А потом я понял.
Конечно, тот, кто дослушал мою историю до этого места и сейчас удобно сидит в кресле, потягивая свое любимое вино, и внимает моему голосу – все понял уже давно. Наверное, и мне следовало разобраться раньше. Но одно дело слушать, и совсем другое – быть непосредственным участником, видеть и слышать, не желая верить собственным чувствам.
– Хаос, – произнес я вслух, сделав его реальным. Согласно одной из теорий колдовства, назвать явление – значит подарить ему могущество; по другим теориям, давая кому-то или чему-то имя, я получаю над ним власть. В данном случае, как мне показалось, имел место второй вариант.
– Что? – вскричала Телдра. Я подошел к ней поближе.
– Хаос, – повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, словно я не сообщал ей ничего важного. – Мы видим сам хаос.
Она довольно долго смотрела вниз, потом наклонилась и проговорила прямо мне в ухо:
– Да, вы правы, это хаос. Только он взят под контроль. Он течет туда, куда хотят дженойны, и делает то, что они пожелают.
Я кивнул, и мы отошли шагов на двадцать от вершины, чтобы разговаривать, не повышая голоса.
– Вот уж не знал, что хаос встречается вне нашего мира, – признался я.
– Я тоже.
– Вопрос в том, что страшнее: факт, что дженойны создали реку хаоса, или их способность ее контролировать? Или то, что они позволили нам на нее взглянуть?
– Я начинаю думать, – проговорила Телдра, – что причина, по которой нас не тронули, состоит в том, что мы для них слишком мелкие фигуры.
– Обидно, но может оказаться правдой, – согласился я. – Ваше предположение хорошо еще и тем, что оно объясняет, почему дженойны позволили нам все это увидеть – мы просто не имеем никакого значения.
Телдра сделала деликатный выдох через нос, продолжая смотреть по сторонам. Я наблюдал за ней.
– А мы еще сомневались, есть ли здесь волшебство, – сказала она.
Я прислушался к гулу «водопада». С того места, где мы стояли, было видно, как хаос собирается перед тем, как обрушиться вниз с края утеса. Теперь, когда я знал – точнее, когда признался себе в своем знании, – хаос уже гораздо меньше походил на воду. Его цвет менялся, как только я пытался остановить на нем взгляд, становясь то серым, то темным и зеленым. Да и вел он себя немного не так, как вода.
– Ну, нам удалось кое-что выяснить, – заметил я.
Хаос. Вещество хаоса. Если верить одним, то это вещество жизни; другие утверждают, что хаос есть основной строительный материал всякой материи и энергии. Не знаю, никогда не интересовался философией магии и не пытался изучать эту пугающую, запрещенную ветвь волшебства.
Однажды я использовал хаос и с тех пор просмотрел несколько книг у Маролана, чтобы разыскать парочку полезных заклинаний, но никогда не стал бы всерьез этим заниматься.
Да, однажды я использовал хаос.
Довольно давно, в самом сердце города, пытаясь спасти жизнь Маролана (который в тот момент был мертв; не задавайте мне вопросов), я столкнулся лицом к лицу с несколькими волшебницами Сучьего Патруля – Левая Рука джарегов – и призвал на помощь способности, о существовании которых даже не подозревал, и швырнул в них нечто. У них не было никаких шансов. Да, однажды я это сделал.
