Берестов стоял возле окна дежурки и беседовал с Орловым и Гуровым. Крячко прошел мимо, пробурчав что-то на ходу, а Лев сказал Берестову:

– Вы поезжайте впереди на своей машине, а я за вами. Если что, адрес я помню.

Виктор Борисович кивнул, попрощался с Орловым за руку и вышел на улицу.

Гуров повернулся к Орлову и прямо спросил:

– Петр, у меня только один вопрос: это дело мы ведем официально? Отбираем его у СК?

– Нет-нет-нет, Лева, что ты! – затряс головой и руками Орлов. – Никакого официоза! Не стоит ссориться с комитетчиками, пока нет нужды. Давай так – неофициально, осторожненько, в порядке, так сказать, личной просьбы уважаемого господина чиновника.

– Ох, вот любишь ты, Петр, юлить перед чинами! – с досадой заметил Гуров. – Вечно на две стороны раскланиваешься – и нашим, и вашим!

– Езжай, Лева, езжай! – отечески напутствовал Орлов.

А когда Гуров ушел, проворчал со вздохом:

– Тебя бы между этими сторонами поставить – как бы ты завертелся? И не на две – на три, на четыре приходится раскланиваться!

Выйдя на улицу, Гуров увидел, как Берестов сам сел за руль черного «Мерседеса» и сразу тронулся с места. Он поехал следом за ним, по дороге предавшись размышлениям о ситуации. Как ни крути, а версия Крячко насчет заинтересованности мужа в смерти жены сидела у него в голове. И Гуров обдумывал ее.

На самом деле, конечно, глупо было бы так в открытую убивать свою жену. Как признал отец погибшей, отношения между супругами были не самые лучшие. Косвенным подтверждением этому был и тот факт, что Регина с мужем носили разные фамилии. Прямым наследником всего ее имущества являлся именно Вадим, поэтому на него первого падали подозрения. Но кто в здравом уме возьмет отгул с работы, выключит телефон и поедет убивать свою жену на улице, посреди бела дня, еще и таким способом? Гуров не был знаком с Вадимом Денисовым, однако, судя по тому, что о нем успел рассказать Берестов, он представлялся человеком адекватным и явно не идиотом, поэтому не стоит с ходу давить на парня, а сначала присмотреться к нему и послушать, что он скажет. Да и Берестов, кажется, находился на стороне Вадима, уверяя, что тот не способен на такой поступок.

Дорога к дому супругов была достаточно долгая, и Гуров смог примерно составить план разговора с Вадимом. В первую очередь он хотел определиться в его истинных чувствах к Регине. Однако тот мог бы сказать все, что угодно, в присутствии тестя. Гуров решил пока не ломать голову, как именно построить беседу, чтобы она получилась максимально плодотворной, сориентироваться на месте.

Подъехав по нужному адресу, Гуров не увидел машины Берестова. Тот потерялся где-то по дороге, оторвавшись от Гурова на одном из светофоров.

«Странно, в пробку, что ли, попал? – подумал полковник. – Другой дорогой поехал? Что ж, придется ждать».

Спустя пару минут он увидел, наконец, знакомый «Мерседес», за рулем которого сидел сам чиновник. Подойдя к «мерсу» и склонившись к окну, Лев сразу учуял запах алкоголя.

– Вы что, пьяным за рулем сидели?

В подтверждение своей догадки он увидел в руке чиновника плоскую бутылку коньяка.

– Лев, у меня горе, не лезь в мои проблемы, а занимайся своими делами, – уже не слишком твердым языком проговорил Берестов, отпил из горлышка еще немного содержимого и, бросив бутылку на сиденье, вышел из машины. – Пойдем, – сказал он и повел Гурова в подъезд.

Поднявшись на лифте, они оказались на просторной площадке многоэтажного дома. Берестов открыл дверь и пропустил Гурова вперед. Зайдя внутрь, сыщик сразу оценил богатую обстановку в доме, однако ощущения, что здесь живет женщина, у него не возникло. Внутри не пахло едой, порядка в этом доме тоже явно не видели, несмотря на то что, по словам Берестова, сюда регулярно приходила убираться домработница. Регина, судя по всему, не занималась домашними делами вообще. И дело было даже не в грязи – нет, грязно не было, – а в отсутствии уюта. Не хватало каких-то милых домашних мелочей, безделушек, цветов в горшках и всего того, что делает дом по-настоящему жилым. Квартира Регины напоминала гостиничный номер, комфортабельный люкс, где все было роскошно и в то же время безлико и казенно.

Разувшись и пройдя по длинному коридору вперед, Гуров остановился в просторном холле. Он был практически пустым, и от этого казался еще огромнее. В углу стояла какая-то новомодная скульптура в авангардистском стиле, состоявшая из металлических конструкций, да встроенный во всю стену шкаф с зеркальными дверцами.

Берестов прямо в ботинках прошагал через холл к двери и, толкнув ее, прошел внутрь. За ним проследовал и Лев. Внутри большой квадратной комнаты с белой мебелью сидел за стеклянным столиком довольно молодой мужчина. Перед ним стояла бутылка коньяка и какая-то скудная закуска. Бутылка была закупорена, да и к еде парень не притронулся. Гуров понял, что это и есть Вадим Денисов.

Эта комната выглядела лучше в плане украшений – вот здесь уже видно, что интерьер составляла Регина. Все было броско, роскошно и в то же время безвкусно и не создавало ощущения гармонии. На стенах висели картины, повсюду стояло множество ваз, преимущественно больших размеров, в углу на белой тумбочке – музыкальный центр, за стеклянной дверцей шкафа виднелись женские фотографии, изображавшие, по всей видимости, саму Регину – худощавую, остроносую, с поджатыми узкими губами, утолщенными красной помадой. Одета она была ярко и броско, но чаще неудачно. Наряды не подходили по своему стилю к ее внешности. Однако в серых глазах застыли самодовольство и вызов.

«Маленькая стервочка», – сделал вывод Гуров, мельком обежав глазами снимки.

На одном из них был запечатлен мальчик лет семи, похожий на Вадима: голубоглазый, миловидный, с мягкой волной каштановых волос на лбу.

«Возможно, сын, – подумал Лев. – Странно, что нет фотографий Вадима. И ни одного семейного фото».

Денисов был одет в строгую оливкового цвета рубашку и костюмные брюки, пиджак от которых висел тут же на спинке стула. На ногах его были тапочки, что в сочетании с деловым костюмом выглядело очень нелепо. Сам он был крайне растерян и удивлен, это читалось невооруженным глазом. Увидев отца Регины, тут же встал и бросился к нему.

– Виктор Борисович!..

Берестов обнял его и похлопал по плечу:

– Да, да, да. Вот так, Вадик, вот так… Кто бы мог подумать, кто бы мог подумать…

Гуров стоял у стены и молчал, со стороны наблюдая за этой сценой. Судя по всему, Берестов искренне симпатизировал своему зятю.

– Как это произошло? Когда? – отстранившись, спросил Вадим у Виктора Борисовича, пожимая ему руку. Посмотрев на Гурова, он протянул руку и ему, но заострять внимание на сыщике не стал.

– Сегодня и произошло, Вадик. Утром. Ты что, правда не в курсе?

– Нет, Виктор Борисович, так уж получилось… Я… Я потом вам все объясню, – проговорил Денисов, бросив взгляд на Гурова.

Берестов постарался взять себя в руки и настроиться на деловой лад.

– Вадик, как ты видишь, я пришел не один. Это Лев Иванович Гуров, полковник из Главного управления МВД. Он займется убийством Регины. Точнее, его расследованием. Это я его пригласил, в частном порядке. У него есть к тебе ряд вопросов. Ответь на них, пожалуйста.

От Гурова не укрылось, что Берестов хоть и благоволил Вадиму, сохранял в общении с ним покровительственные интонации. Впрочем, скорее всего, не только с ним, а вообще. Привыкнув к своей должности, он переносил начальственные нотки и в обычную жизнь. Что ж, ничего удивительного, подобная манера свойственна многим, занимающим руководящие посты.

Он отошел в сторону со словами «не буду вам мешать», однако из комнаты не вышел, а устроился перед тем самым овальным столиком, за которым минуту назад сидел Вадик. Гуров увидел, что Виктор Борисович сразу потянулся к стоявшей на стеклянной столешнице бутылке с коньяком и с характерным треском отвернул крышку.