- Какие проблемы? - воскликнул директор. - Наоборот, мы предлагаем более тесное сотрудничество. Слава проявил себя выдающемся трейдером и ему все карты в руки...

- Лучше миллион, - выступил я, - в руки.

Услышав мое требование, господин Брувер лишился дара речи - его хватил удар, такое создавалось впечатление. Он смотрел на меня, как на фантом, несущий ему погибель.

- Но мы ещё подумаем, - сказал я, признаваясь, что имеется желание продолжить игру на бирже. - Но шестьдесят тысяч, пожалуйста, пришлите, потребовал, - на мелкие расходы.

- Непременно-с, - выдохнул исполнительный директор, испытывая, очевидно, огромное чувство облегчения. - Мы ещё поработаем, друзья. Отдельный кабинет к вашим услугам, портативный компьютер...

Восторженность г-на Брувера не имела границ, точно он снова возродился к жизни. Что за чертовщина? Об этом я и спросил у Василия, когда мы покинули директорский кабинет.

- А что ты хочешь, - получил ответ. - За пять тысяч рваных рвут на части, а уж за миллион...

- Кто рвет?

- Если будешь трепать языком, узнаешь.

- Прекрати пугать, - возмутился. - Врага надо знать в лицо.

- Первый враг - это ты сам. Скромнее нужно быть, скромнее. А ты орешь на каждом углу.

Я возмутился, мол, ничего подобного, и так скрываю свои чувства, как могу. Плохо скрываешь, отвечал господин Сухой и высказал мысль, что нами могут заинтересоваться несколько структур: организованные преступные группировки, биржевые, государственные и частные.

- Ха! - рассмеялся я. - На один миллион и такая толпа народа?

- Не о миллионе речь, - одернул меня. - О нем речь, - кивнул на аутиста, плетущегося за нами. - Илюша - золотой приз.

Я согласился с мнением товарища, но посчитал нужным намекнуть и о своей скромной роли в этой невероятной истории.

- Понимаю его только я, - заявил. - Чужие здесь не пройдут.

- Значит, приз двухголовый, - подвел итог Василий. - Будем его вдвойне охранять.

- Кого, - не понял я, - охранять?

И узнаю, что у моего криминального товарища далеко идущие планы относительно нас с Илюшей. Мы будем вас защищать, заявляет безапелляционно. Я возмущаюсь: кто такие мы? Мы - это мы, уходит от ответа. Я протестую: не надо нас защищать, мы сами за себя постоим.

- Ты живешь иллюзиями, брат, - предупредил Василий. - Это тебе не барана брить. Предупреждаю: если не принять мер, прольется кровушка. Ваша.

Каюсь, не придал значения этим словам. Был самонадеян, вот в чем дело. И знать не знал, что маховик криминальных деяний вокруг нас уже запущен.

На серебристом БМВ мы с Илюшей вернулись к нашей родной помойки. Оказывается, можно иметь миллион в кармане, а психология нищего не меняется. Эта мысль меня раздразнила: черт возьми, один раз живем! Почему не могу позволить пригласить в ресторан "Метрополь" даму сердца. Кто у нас дама сердца? Сладкоежка Жанночка? Рафинадная Ирочка? Или все-таки мои думы о Мае? Думаю, она наслышана о моих подвигах на бирже? Приглашу на поздний ужин, решаю я, и верну, кстати, должок в семь тысяч американских рубликов.

Распрощавшись с назойливым Василием до счастливого завтра, я накручиваю телефонный номер. Время детское - десятый час. Длинные гудки. Потом голос, мне знакомый, но со странными нотками сострадания.

- Привет, - говорю я. - Тебе удобно говорить?

- Нет, - отвечает.

- Что-то случилось?

- Случилось, - говорит Мая. - Дедушку убили.

- Убили?!

- Убили.

- Где?

- На бирже.

Услышав это, я решил, что шутит. Такая вот глупая сумасбродная мысль: шутит. Но разве можно так шутить? После приходит понимание, что смерть исполнительного директора напрямую связана с нашим успехом. Исаак Исаакович был сам не свой в последнюю нашу встречу - был мелок, суетлив и перепуган. Облегчение получил лишь тогда, когда узнал, что игра на миллион продолжится. Что это все значит? Не был ли прав мой друг Василий, утверждая, что прольется кровушка. Вот она и пролилась. За что ликвидировали господина Брувера? И почему именно на ВБ? И кто? Не оказался ли он слишком лояльным к пришлым дурачкам, нагло обчистившим МСБС? Или его смерть не имеет к нашим проблемам никакого отношения?

Я предлагаю Мае встретиться. Она недоумевает - зачем? Я коротко излагаю: есть подозрения, что её дед пал жертвой неких сил, заинтересованных в том, чтобы взорвать ситуацию, связанную с миллионом долларов.

- Мне бабушка Лира говорила о твоих успехах, - признается Мая, - но я не поверила.

- Почему?

- Такого не может быть.

- Встретимся, - обещаю, - открою тайну.

Хорошо, что женщины любопытны. Несмотря на трагедию, Мая соглашается на встречу: в парке возле её дома.

Я начинаю быстрые сборы. Главный вопрос - что делать с Илюшей? Не брать же его на свидание? Девушка меня не поймет. И оставлять аутиста одного в свете последних событий нельзя. Еще выкрадут, как телевизор. Это так я шучу. Потому, что все происходящее воспринимаю, будто анекдотический случай. Курьез ведь не может закончиться плохо? И, тем не менее, отвожу Илюшу в гости к соседу Павлову.

Тот зевал, шелестел газетой и чесал бока, как павиан. Я тиснул ему, человеку, конечно, сотенку, ввергнув тем самым в остолбенение, и попросил присмотреть за Ильей:

- Часа на три, Павлиныч, - сказал я. - Он любит смотреть рекламу.

- И что?

- Не переключай, пожалуйста, - попросил. - Пусть порадуется жизни.

- А не фальшивая, - вздернул купюру к пыльной лампочке, - бумажка-то?

- Обижаешь, сосед, - уверенно проговорил я. - Из натурального алабамского хлопка.

На этом проблема с аутистом благополучно разрешилась, и я помчался в московскую ночь, теплую и клейкую от приближающегося влажного юго-восточного циклона.

Пока летел на частном авто по столичным дорогам, лучшим в мире, когда их не видишь, то пытался рассуждать на злободневную тему: кто и зачем уничтожил директора ВБ? Неужто не оплатил некую котировку? Интересно, как поступлю я, если возникнет конфликтная ситуация с выдачей некой суммы? Не будем же мы с Илюшей играть на бирже до бесконечности? Надо дернуть миллионов десять и...

Как бы не так! Так тебе и дали брикетов несколько, простак задрипанный. Коль такие страстишки нагнетаются вокруг всего одного миллиончика?