-- Вы, товарищ Абрамов, напрасно игнорируете очень умные советы одного очень большого библейского философа. Имя ему -- Экклезиаст. Он учил, что всему есть время, в частности время говорить и время молчать. Да и говорить тоже нужно во-время. Так, например, нас сейчас больше
интересуют постройки Казакова, Бове и Кавоса, а совсем не то, что вы говорите.
Когда мы приехали в Нескучный сад, Плеханов немедленно отвел в сторону Абрамова и с большим пылом стал ему что-то говорить. Абрамов ничего об этом мне не сказал, но по его сильно смущенному виду можно было понять, что ему от Плеханова здорово попало.
15 августа 1954 г.
Приложение 4 Как Сталин стал диктатором СССР
Человек, избравший себе гордый псевдоним Сталин, что значит "стальной человек" (настоящая его фамилия Джу-гашвили) и царствующий над седьмой частью земной суши -- сейчас самая могущественная личность во всем мире. Копируя Людовика XIV, он может сказать про себя: советское государство --это я. Через подчиненный ему грандиозный по численности чиновничий аппарат он управляет хозяйством страны. Хлеб насущный население может получить лишь из рук его чиновников. В руках Сталина не только абсолютная светская власть, но и власть духовная, и, в сущности, это он устанавливает для своих подданных, как они обязаны думать и во что обязаны верить. Он царь и в то же время папа -- глава своего рода новой религии -- сталинизма, объявленной государственным мировоззрением СССР. Нужно, вероятно, возвратиться в средневековье, во времена византийских императоров, арабских калифов или в XVII век, во времена московских царей, чтобы только там найти примеры полноты той совершенно неограниченной власти, которой располагает "товарищ Сталин" в стране Советов.
Этот факт не может не вызвать глубочайшего изумления. Люди привыкли думать, что всевластные, свирепые диктатуры вырастают лишь из контрреволюции имущих слоев и классов. Но ведь в стране Советов имущие классы с корнем уничтожены. Всесильная диктатура рождена не ими, а самой коммунистической партией, тем не менее объявляющей себя самой демократической и самой революционной партией в мире. Как же это могло случиться? Каким образом
русская революция, начавшая с идей безграничной свободы, так позорно докатилась до идеи безграничного деспотизма? И почему неограниченная власть попала в руки именно Сталина, невзрачного грузина, с крошечным, заросшим волосами лбом, напряженно-неумным лицом, которое советские художники и фотографы раболепно стремятся превратить в "одухотворенное лицо вождя"?
Много людей ломают себе над этим голову. Тысячи статей и множество книг на всех языках мира посвящаются советскому диктатору. Из книг, посвященных Сталину, нужно особо отметить недавно вышедшую в Стокгольме, написанную Дмитриевским. Ее автор -- бывший коммунист, управлял делами комиссариата иностранных дел в Москве и, следовательно, в качестве такового был доверенным лицом ГПУ. Попав в Стокгольм в качестве советника посольства СССР, он стал здесь невозвращенцем, эмигрантом и с большой непринужденностью променял сталинский коммунизм на российский гитлеризм и национализм. Такой переход, очевидно, очень легок и не требует особого психического надлома. Дмитриевский приветствует Сталина, как правителя СССР, всей своей политикой подготовившего неминуемый возврат России к формам национальной монархии. Он ценит в Сталине человека, очистившего правящий Кремль от засилья Троцкого, Каменева, Зиновьева и других евреев, или. как выражается Дмитриевский, "нерусской части коммунистической партии". Он радуется, что Сталин настолько утрамбовал российскую дорогу, что страна чрез национал-коммунизм будто быстрыми шагами идет к национальному строю, возглавляемому настоящим православным царем. В этом процессе движения к завтрашнему царю -- по его мнению -- "многие люди сегодняшнего дня и сегодняшней правительственной советской верхушки найдут себе место".
Книга Дмитриевского преисполнена восхвалениями величия советского диктатора. Автор накидывается на Троцкого, якобы "из семитской завистливости" распространявшего по миру "карикатурно-уродливый образ Сталина". Дмитриевский не жалеет красок, чтобы показать Сталина как подлинного сверхчеловека, с нечеловеческой силой воли, "крепкого и гибкого, как сталь", беспредельно широкого,
непреклонного, но в то же время прозорливого, словом, истинного кормчего, вполне отвечающего направлению советского корабля.
А что на самом деле представляет собою Сталин, если смотреть на него не через призму этой дифирамбической литературы? В годы юношества будущий повелитель России учился в тифлисской духовной семинарии, подготовляясь к сану православного попа. Потом у него произошел перелом, семинария оставлена и учение отцов православной церкви и казуистика катехизиса сразу сменены на революционное учение -- марксизм. Как ни велик перелом, но духовную организацию Сталина он мало изменил: он был и остался ординарным семинаристом, примитивно вложившим в свой мозг несколько усвоенных им "абсолютных" истин. В годы революции Сталин связал свою жизнь с жизнью госпожи Аллилуевой, происходящей, как на то указывает и ее фамилия, из настоящей православной поповской семьи. Весьма возможно, что и это обстоятельство повышает ценность Сталина в глазах Дмитриевского, так как он сам тоже происходит из духовной семьи. Умственный багаж Сталина к началу революции был ничтожен до крайности. На всех, с кем он встречался, он неизменно производил впечатление неразвитого и ограниченного человека. И если все-таки он в то время состоял членом Центрального подпольного комитета большевиков, то, во-первых, потому, что комитет состоял не из гениев, а, во-вторых, потому, что титул дан был Сталину не за ум, а за то, что в 1907 г., в трудную минуту, когда большевистская организация остро нуждалась в деньгах, он принял участие в ограблении артельщика тифлисского отделения Государственного банка и этой экспроприацией укрепил партийную кассу. В 1922 г., уже став сановником, он пробует пополнить свое образование и читает Ленина, всегда только Ленина и больше никого. Но и Ленина он читает так, как читал в семинарии отцов церкви, т.е. механически вкладывая в голову прочтенные "правила", "законы" и "заветы". После смерти Ленина он начинает пересказывать различные ленинские мысли и из пересказов, пересыпанных непрестанными цитатами и ссылками на Ленина (как на священное писание), делает не имеющие никакой ценности брошюрки. Однако они печатаются во множестве, в миллио
нах, на казенный счет, а когда Сталин становится диктатором, окружающие его люди объявляют эти брошюрки "великими научными трудами", делающими из него "лучшего ученика Ленина" и теоретика, дополняющего учение Маркса. Некоторые лица, читавшие в переводах кое-какие из речей, произносимых Сталиным, в особенности в последнее время, отметят, что в них все-таки есть интересные цифры, кое-какая документация, мысли и выводы. Но нужно же знать, что весь этот материал заранее приготовляется для Сталина, сортируется, разжевывается бесчисленным штатом его секретариата и разными комиссиями. Сталину, в сущности, остается лишь немудрое занятие "произнесения речи". Творческая неспособность Сталина совершенно неоспорима. Из круга идей, именуемых сталинизмом, нет ни одной, которая бы принадлежала ему. Все самым беззастенчивым образом заимствовано у других. Одна характерная черта личной жизни Сталина. Он обожает пианолу -- механическую рояль. Прихлебывая специально привозимое для него с Кавказа вино, нажимая на педали, он подолгу любит "играть на рояли". Он забывает, что это механическая пианола. Ему кажется, что это его пальцы воспроизводят из "Кармен" любимую арию "Торреадор, смелее в бой". Можно сказать, что такую же механическую игру с чужими идеями он производит и в общественно-политической жизни. Он беззастенчиво берет у других идеи, вставляет их, как механические валики, в свою голову и... пианола играет. В 1924 г., вместе с Бухариным, Рыковым и т.д., он резко осуждал одного из лидеров оппозиции Преображенского, предлагавшего создать "социалистическое накопление" с помощью, как тогда говорили, феодальной эксплуатации крестьян. В 1929 г., как ни в чем ни бывало, он делает предложения Преображенского осью всей своей политики. В 1924-25 гг., под влиянием Бухарина и Рыкова, он сражается против идеи "сверхиндустриализации" Троцкого. В 1929 г. он стоит за самые крайние и варварские формы этой сверхиндустриализации. Один музыкальный валик сменен другим -- музыка продолжается. В 1925 г. Сталин против идеи раскулачивания крестьян, защищавшейся Каменевым и Зиновьевым. Через несколько лет вся страна, по его распоряжению, покрывается "поездами смерти", уносившими сотни тысяч крестьян на принудитель