Пока шел назад, опять почувствовал, как изменяется перспектива, да… как в калейдоскопе. Постоянный свет, дневной свет, не раздражающий, не сводящий с ума, не вызывающий ярость. Твердая почва под ногами. Избавление. Земля! Он побежал вперед и на полшаге понял: НЕТ!

Наткнулся на интерфейс, как муха на паутину. И в тот же момент увидел бледные серые горы, покрытые растительностью, небо неровного цвета. Где-то на горизонте садится солнце, красное, но совсем не из-за облаков. Старое, холодное и недружелюбное солнце.

Он закричал, повернулся обратно и растерялся, увидев такое множество путей. Как вернуть вкус, цвет и этот почти квадрат?

Но…

– Джимми! Джимми, вернись!

Его плач. Сработал. Но откуда этот ответ?.. Слезы текут по щекам, маленький мальчик потерялся в огромном городе, кто поможет мне вернуться домой? Будь осторожен, незнакомцы могут быть опасны, они делают ужасные вещи с маленькими мальчиками; чтобы перейти улицу, всегда жди зеленый, смотри, нет ли поблизости таких забавных сигарет и пилюль…

Стоп. Стоп. Думай. Успокойся. Однажды, давным-давно, в большом городе: знак, не точно такой же, но все-таки похожий, устрашающая улица… Ах, да! Он запомнил, где запад, и ориентировался по солнцу. И когда названия улиц и номера домов не помогли найти дорогу домой, он нашел ее по солнцу. Конечно, родители тогда очень волновались, ведь ему было всего девять. А сейчас ему было семь! Майку девять, а…

– Эй, Джимми! Джи-м-м-и!

Вслепую, но совершенно уверенно он вошел в возникший неестественно-яркий сигнал и приготовился к вчерашнему шоку, который ему еще только предстояло пережить. Казалось, ему пришлось пройти сквозь миллионы лет.

Но вот в конце, что это? Форма? Фигура? Она подняла его и понесла куда-то поперек, он не знал, куда.

Стоп.

– Джим! Джим!

Кто-то склонился над ним. Светлые волосы, взволнованный голос. Грета. А рядом: Майк, Порпентайн, Наташа, Рик. Он слышал, как шелестит трава, чувствовал запах дыма в воздухе. В горле пересохло от полузабытого крика.

Увидев, что Уолдрон может двигаться, Порпентайн сел на колени, пощупал его лоб, проверил глаза, проведя пальцем по векам, посчитал пульс и спросил:

– Как себя чувствуете?

– По…по-моему, нормально, – прошептал Уолдрон, – если не считать, что у меня такое ощущение, будто меня через мясорубку провернули. Пожалуйста, помогите мне сесть. Не могли бы вы принести мне воды.

– С тобой все в порядке! – воскликнула Грета, сжимая руки. – Майк вынес тебя на руках! Мы даже подумали сначала, что ты умер, а потом…

Грета огляделась, так и не закончив предложение, она выглядела так, словно готова была сама себе вырвать язык.

– Вы думали, что я превратился в психа, – продолжил Уолдрон, внезапно почувствовав, как холодный ужас охватил его.

– Ну…

– Конечно, подумали. Спасибо, – сказал он принесшему воды Рику. Он сделал три больших глотка, смакуя постоянный, не изменяющийся во что-то иное вкус, и продолжил: – Полагаю, это не так уж далеко от правды. На самом деле, наверное, я действительно на какое-то время сошел с ума. Майк!

С озабоченным видом Конгрив склонился над ним.

– Майк, я не хотел напугать тебя. Но когда появился чужой…

– Какой чужой? Джим, что ты говоришь?

– Подожди, ты хочешь сказать, что не видел его? То есть не слышал? Такой разрушающий звук. Жуткий. Наверное, я запаниковал.

– Я не понимаю, – помолчав, произнес Конгрив, – там внутри были водопады, помнишь, мы спускались долго-долго, а потом мне показалось, ты впал… Не знаю! В оцепенение, наверное! Как будто тебя загипнотизировали. Я кричал, но ты не реагировал, в конце концов я схватил тебя и вынес оттуда.

– В оцепенении? Но я же убежал! Я думал, что никогда не попаду обратно. И не было там никаких водопадов.

Конгрив колебался. Он посмотрел на Порпентайна и сказал:

– Док, наверное, нам лучше пока идти домой. Вряд ли мы сразу сможем все понять.

– Но ведь я и вправду убежал! – настаивал Уолдрон. – Мало того, – он медленно облизал губы, все ждали, – мало того, я нашел путь в какое-то другое место. Беннет оказался прав. Я не вышел, но видел это место, видел планету с другим солнцем.

– Получилось! – довольно сообщил Орландо Поттер неделю спустя и оглядел стол, с удовольствием отметив удовлетворение на утомленных лицах присутствующих. С тех пор, как чужие вторглись в их мир, Поттер не видел ни разу, чтобы в одной комнате находилось одновременно так много довольных людей.

– Джим снова нашел то место, куда попал в прошлый раз? – спросил Рэдклифф.

– На сей раз в качестве доказательства я принес с собой фотографии, – сказал Уолдрон, раздавая фотографии, сделанные на поляроиде, с синим небом, красным солнцем, серыми горами и бурыми полями, – если бы не Абрамович… Без анализа внешних цветовых сигналов мы не знали бы, когда необходимо войти. Похоже, что войти в город можно где угодно, но его внутренние соотношения постоянно изменяются. Города чужих – вот, черт! Постоянно пытаюсь привыкнуть к другому слову, но сложно избавиться от дурных привычек… Неважно. Важно то, что мы, кажется, можем реагировать на внутренние процессы. Мы можем научиться распознавать предполагаемые составные части указателя направления, вроде как переплывающая на бревне реку крыса.

– Но как это так получилось, что когда вы были там в первый раз, – продолжал Рэдклифф задавать вопросы, – ты думал, что убежал, а Майк – что ты стоишь рядом с ним; он видел водопады, а ты помнишь совсем иное?.. Объясните мне, я хочу понять. Мне надоело, что мне все просто сообщают.

Все посмотрели на Порпентайна, тот пожал плечами и облокотился на спинку стула.

– Вы задаете слишком много вопросов. В конце концов, мы только начали изучать эту проблему, однако мне кажется, аналогия Джима будет здесь более уместной: собака в городе может перейти улицу, только когда машинам горит красный свет, хотя сама собака не понимает, что такое электричество. Павел все еще анализирует данные, которые мы получили во время второго путешествия Джима, но один-два момента уже прояснились. Теперь я постараюсь суммировать все, что мы узнали. Наташа, поправьте меня, если я ошибусь, хорошо? И Майк, и Джим согласились с тем, что стена была абсолютно проницаемой, сквозь нее нужно просто пройти. На самом деле это вообще не стена, и если бы мы еще раньше догадались обследовать ее абсолютно безвредными способами, например, пытаясь потрогать ее при помощи прутика, мы бы давно уже об этом знали. Конечно, мы пытались «потрогать» ее ракетами, пулями, лазерами, и все, кто направлял на нее высокую энергию, немедленно сходили с ума.

– Но если это не стена, тогда что же? – спросил Рэдклифф.

– Что-то, для чего у нас не существует подходящего слова. Мы решили пока назвать это экстерфейсом, по аналогии с интерфейсом. Под гипнозом Майк и Джим четко описали, что они ощущали, когда проходили через него. Майк почувствовал, что его закружило в водовороте, а для Джима это было как качание на качелях. Павел считает, что это, должно быть, местный аналог жидкости, может быть, даже макроэквивалент притяжения нейтрона, в любом случае, это показывает изменение природы пространства. Во время перемещения нет ни малейшего представления о направлении, сознание спутано, хотя воля человека не нарушается, а смятение кажется довольно приятным. Майк сказал, что это как хорошее опьянение, Джим, а он оказался гораздо более чувствительным, – как состояние бреда, но без болезненности. Что же касается того, что внутри… или снаружи, как они оба настаивают: это место. Другими словами, вы снова начинаете ориентироваться в пространстве, но вместе с этим вы ощущаете перед собой множественность направлений. В этом Майк и Джим, в отличие от всего остального, согласны друг с другом. В связи с чем я припоминаю предположение Орландо.

– Какое? – сухо спросил Поттер. – У меня их уже столько было… и почти все из них оказались ошибочными.