Он одним махом осушил кружку, наполненную вином, и тут же протянул ее стоявшему рядом студенту в серой робе, чтобы тот вновь наполнил ее.
— Клянусь звездами! За последние пять лет мне не приходилось отведывать более вкусного угощения! Как же я был глуп, когда, уехав с Эсконела, вступил в орден воинов.
Спартак невольно моргнул.
— Ты тоже состоишь в ордене?
Викс кивнул. Рот у него опять был набит. Прожевав, он принялся рассказывать:
— Я решил связать свою судьбу с одним из осколков имперской армии, вроде бы сохранившим боеспособность после развала Аргуса. К сожалению, все они там пропитаны высокомерием, все твердят о восстановлении единого галактического правления и сокрушении мятежных миров. Однако все это не более чем дымовая завеса. Мне приходилось спать на голой земле, пить грязную воду, обходиться без всякой медицинской помощи, подвергаться облучению. Видишь шрам? Таких у меня много. Это все память о тех днях. Сказать по правде, все было не так плохо. Это работа была мне по нраву. Если бы мне пришлось копаться в земле ради куска хлеба, я бы, наверное, сошел с ума.
Он доел остатки еды, откинулся к спинке кресла и громко рыгнул. Потом уставился на Спартака.
— Ты, верно, считаешь, что ничего особенного не произошло? — сурово спросил он. — Я думал, ты завалишь меня вопросами, пока я ем.
— Зачем? — пожал плечами Спартак. — Я надеюсь, ты сам мне все расскажешь. Обстоятельно, подробно… В любом случае, услышав о смерти Ходата, я испытал что-то подобное шоку. Теперь ты поел, так что рассказывай.
Викс погрозил младшему брату пальцем:
— Ты всегда был темной лошадкой. Держался наособицу. Стыдился выказать свои чувства перед другими. Если, конечно, они у тебя есть — чувства!
Спартак между тем настойчиво повторил:
— Я бы хотел услышать все, с самого начала.
— Ну, от меня ты этого не услышишь, — пожал плечами Викс. — Я так полагаю, что никто не знает всех деталей, исключая тех негодяев, захвативших Эсконел. Тебе лучше расспросить этого дьявола Бьюсиона или сучью ведьму Лидис. Можешь обратиться к Шри — тоже известная сволочь. Однако они, мне кажется, вряд ли поделятся с тобой. — Он бросил короткий взгляд в сторону брата. — Я смотрю, ты моргал всякий раз, когда я употреблял такие выражения, как «сучья ведьма», «дьявол», «сволочь». Ты больше не пользуешься в разговоре подобными терминами?
Спартак долго думал, прежде чем дать ответ.
— Отчего же. Трудность в другом — эти дефиниции не совсем точно обозначают суть вещей. Понимаешь, существуют записи, в которых отражены факты, говорящие, что среди мутантов появлялись особи, обладающие необычными талантами. Суть имперской политики заключалась в том, чтобы ограничить появление подобных экземпляров. Самым главным для аргиан было сохранить статус-кво. Правда, в уничтожении подобных выродков особенно преуспевали крестьяне и городские низы. Обычно такие дети не выживали. Тех, которым повезло, вывозили за границу обитаемого мира. Говорят, что там теперь есть целые планеты, населенные мутантами. Так что слова типа «сука», «ведьма» имеют всего лишь побочное значение. Или метафорическое…
— Я бы хотел тебе кое-что пояснить, братишка, — сказал Викс. — Ты выражаешься на том языке, на котором написаны ваши ученые книги. Говори проще! — Гость еще раз залпом осушил кружку. — Или тебя так долго держали взаперти, что ты забыл, как надо вести беседу?
Укол достиг цели. Щеки у Спартака вспыхнули, однако он тут же осадил себя. Это был старый приемчик Викса, он любил вывести собеседника из равновесия.
— Прости, брат, — кивнул Спартак. — Возможно, ты прав, я слишком долго просидел в келье. Много молчал. Но на это были серьезные причины. — Он глянул на брата, словно предупредил его — постарайся понять. — Я трудился над историей Эсконела.
— Тьфу! — выругался Викс. — Меня вовсе не интересует прошлое, оно давным-давно мертво. Куда больше беспокойства доставляет грядущее. Разве в твоих мудрых книгах не сказано, что именно будущее находится под нашим контролем, в то время как прошлое — всего лишь неуловимое состояние, которое можно искать бесконечно. У нас нет никакой власти над ним, над реальным прошлым, — вот почему человек так старательно переписывает его каждый раз, когда того требуют обстоятельства.
Он решительно протянул кружку в сторону послушника, тот молча наполнил ее вином.
— Кроме того, — в прежней, немного развязной манере добавил он, — я не понимаю, как можно изучать историю какого-либо объекта, находясь от него на таком расстоянии. Эсконел сам по себе есть его история. Я имею в виду то, что там происходит ежедневно.
Спартак хмыкнул, однако успел перехватить подвернувшееся на язык крепкое, способное поставить этого невежду на место словцо. Этого мгновения хватило, чтобы с изумлением признать, что по существу Викс прав. Более того, он и выразился вполне научно. Эти упреки — они… того… вполне разумны.
— Никак не ожидал, что ты способен так тонко прочувствовать проблему. И выразиться с таким философическим изяществом.
— Клянусь девятью лунами Аргуса! — воскликнул Викс. — Если за десять лет странствий ты не способен научиться чему-нибудь стоящему, грош тебе цена. Можешь считать себя мертвецом. — Он выпрямился в кресле, положил руки на пояс, словно подлокотники мешали ему, и добавил: — А я совсем не похож на мертвеца. Если бы ты только знал, где мне только не довелось побывать! Однако сейчас не время рассказывать о своих приключениях. И ссориться нам ни к чему. Я расскажу все, что мне известно, при этом, нравится тебе или нет, я все равно буду называть Лидис «проклятой ведьмой».
Ты сам вызвал меня на спор, хотел было возразить Спартак и в следующую секунду утихомирился — хватит! Достаточно!.. Кивком он предложил Виксу продолжить.
— Причины, по которой я называю Лидис ведьмой или колдуньей, на мой взгляд, очевидны, — еще раз настойчиво повторил рыжеволосый гость. — Вспомни-ка, можно ли найти на свете более здравомыслящего человека, чем Ходат? Он не скрывал своих планов по государственному переустройству Эсконела. В этом смысле женитьба была для него важнейшей политической акцией.
— Точно, — подтвердил Спартак. — Помнится, он постоянно носился с идеей посредством династического брака установить союз с каким-нибудь процветающим миром, сумевшим оправиться после крушения империи.
— Верно. Теперь прими во внимание то упорство, с которым Ходат всегда стремился к цели. И вдруг он женится на женщине без рода, без племени, чья родная планета находится неизвестно где! — воскликнул Викс. — Если это не колдовство, то я не знаю! — Он широко развел руками. — Ладно, слушай дальше. Эта женщина, Лидис, объявилась внезапно — вышла из неизвестно откуда появившегося корабля и была такова. Просто растворилась в человеческой массе. Как ей удалось попасться на глаза Ходату, не могу сказать, но как только они встретились, он забрал ее с собой. С того дня на Эсконеле все пошло наперекосяк. Правитель во всеуслышание заявил — так, по крайней мере, дошло до меня — эта женщина является частью его самого. Ей, мол, ведом его внутренний мир… Каково? Мог Ходат в здравом уме сотворить такое? Дальше — больше: не прошло и недели, как он объявил ее своей неофициальной женой.
Викс сделал паузу, глянул на младшего брата, который сидел с озадаченным лицом, и продолжил:
— Ладно, объявил и объявил — не он первый, не он последний из правителей, однако неплохое начало для невесть откуда взявшейся женщины. Говорят, она изумительно хороша, но и это объяснение тоже малоприложимо к Ходату. На людях она всегда появляется в черном длинном платье, волосы покрыты мелкой сеткой. Что-то вроде вуали… Слушай дальше. Проходит месяц-другой, и вдруг на Эсконеле обнаруживается заговор — точь-в-точь как предсказывал Тиорин. Кто, как ты думаешь, раскрыл планы заговорщиков? Правильно, эта ведьма. Она якобы проникла в их сознания и выявила все детали.
— Телепатическая мутация, — прошептал Спартак. — Судя по недостоверным сведениям, что-то такое действительно имело место… Прости, продолжай.
