Атака пришла. Арабы поползли по-пластунски, держа ножи в зубах.

И вдруг...

Полдесятка мощных прожекторов вспыхнули из-за ограды и осветили всю местность. Все было как на ладони. Евреи открыли шквальный ответный огонь и уже от первого залпа погибло человек шестьдесят арабов.

Арабы застыли в ужасе. Ари вывел половину отряда из-за ограды и ринулся в контратаку. Арабы были захвачены врасплох и падали десятками. Те, что остались в живых, с дикими воплями побежали назад на гору.

Целую неделю арабы не возобновляли атаки. Как бы муфтий ни неистовствовал, а заставить их пойти еще раз в атаку он не мог. Не смог и Кавуки.

В первом ночном бою отряд Хаганы потерял убитыми трех парней и одну девушку. Среди погибших был и командир отряда. Командовать отрядом пришлось Ари Бен Канаану.

Каждый день отряд продвигался на несколько метров вверх по горе, укреплял свои позиции и дожидался ночи. Арабы неотступно следили за отрядом со своих позиций на вершине горы, но ни разу не посмели напасть при свете дня. К концу недели Ари покинул первый лагерь отряда и занял позицию примерно на полпути к вершине.

Арабы возобновили атаки, но первое поражение было еще слишком свежо в памяти. Они избегали прямой атаки и довольствовались тем. что обстреливали лагерь с безопасного расстояния.

Видя нерешительность арабов, Ари решил взять инициативу в свои руки. К концу второй недели на рассвете он бросился в атаку. Он выждал, пока арабы сильно устали от ночного огня и следили за отрядом не так бдительно. Захватив с собой человек двадцать пять мужчин и десять женщин, Ари молниеносно обрушился на сонных арабов и сбросил их с вершины. Пока арабы приходили в себя и собирались для контратаки, евреи успели окопаться. Ари потерял пять человек убитыми, но удержал позицию.

Он быстро построил наблюдательный пункт на самой верхушке горы, откуда открывался вид на всю местность. Днем они работали не покладая рук, лихорадочно превращая свою позицию в настоящую крепость.

Муфтий прямо обезумел от бешенства. Он сместил командиров и собрал новый отряд, численностью в тысячу человек. Они пошли в атаку, но как только попали в радиус огня Хаганы, они тут же бросились врассыпную наутек.

Впервые евреи занимали позицию на вершине горы, и они были полны решимости отстоять ее.

Хотя арабы и не отваживались больше на прямую атаку и, значит, смести отряд Хаганы не могли, но они отнюдь не собирались оставить евреев в покое. Ари и его ребята подвергались непрерывному обстрелу. Они были совершенно отрезаны от Ишува. Самым близким населенным пунктом была Нагария. Все припасы и даже воду приходилось доставлять через вражескую территорию на машинах, а с подножья горы наверх - на себе.

Несмотря на все эти трудности, "Гамишмар" выстоял. Внутри заграждения они построили несколько хижин и тут же начали прокладывать дорогу в долину. Ари назначал ночные патрули вдоль стены Тагарта, чтобы перехватывать диверсантов и контрабандистов оружием. Высокогорная лазейка муфтия в Палестину была наглухо закрыта.

Девять десятых отряда Хаганы пришли либо из кибуцов, либо из мошавов. Освоение земли до того было у них в крови, что они просто не могли сидеть долго на одном месте и не пытаться возделывать землю. Они начали возделывать ее и в Гамишмаре. Ведь они и пришли-то сюда, чтобы создать кибуц; вот они его и создадут. Горное земледелие было для них чем-то совершенно новым. Это и вообще нелегкое дело, а тут еще и воды не хватало, так что полагаться приходилось пока только на дождь. Тем не менее они принялись за дело с тем же энтузиазмом, с каким они осваивали болота в Ездрелонской долине и выветрившуюся, изъеденную эрозией Саронскую долину. Они построили террасы на склонах и потребовали от Поселенческого общества средств на приобретение сельскохозяйственного инвентаря.

Национальный Совет и Хагана были до того в восторге от успехов упрямых юнцов из Гамишмара, что они приняли решение руководствоваться с этих пор также стратегическими соображениями при создании некоторых новых поселений.

Вскоре еще один отряд отправился создавать поселение на таком же беспокойном месте. На этот раз это были верующие евреи. Они проникли глубоко в долину Бет-Шаи и построили кибуц на перекрестке Трансиорданской и сирийской границы. Они назвали свой кибуц - "Тират-Цви" - "Крепостью рабби Цви". Кибуц лежал прямо посредине десятка враждебных арабских городов и сел. Муфтий пытался прогнать их тоже. Но хотя это и были верующие евреи, они были отнюдь не похожи на благочестивых стариков из священных городов. Как и в Гамишмаре, арабы не смогли выжить евреев из Тират-Цви.

Ари спал в своей комнатке.

- Ари... вставай! Скорее! - разбудил его кто-то. Ари сбросил одеяло, схватил винтовку и помчался вниз к южным полям, где строили террасы под виноградники. Там собралась толпа. Все замерли, когда Ари подошел ближе. Он пробился сквозь толпу и посмотрел на землю. Земля была запятнана кровью. Тут же валялись клочья голубой блузки. Кровавый след вел вверх на гору. Ари смотрел в лицо то одному, то другому. Все молчали.

- Дафна, - прошептал он.

Два дня спустя нашли ее подброшенный труп в окрестностях лагеря. Уши, нос, руки были отрублены. Глаза - выколоты. Тело носило следы бесчеловечных издевательств.

Никто ни разу не видел слез в глазах Ари, не слышал жалоб.

После убийства Дафны он исчезал время от времени на несколько часов и возвращался смертельно бледный. Но он сдерживал свои чувства, ни разу не выказал ни ненависти, ни даже гнева. Он никогда не произносил больше ее имени вслух. Ари принял личную трагедию точно так, каким весь Ишув принимал подобные несчастья: не стремился к мести, а твердо отстаивал свое право на страну. Ари Бен Канаан был солдатом с ног до головы. Полдесятка арабских деревень, расположенных неподалеку от Гамишмара, в страхе ждали ответной атаки - но ее не было.

Евреи удержались в Гамишмаре, Тират-Цви и в полудесятке других стратегически расположенных поселений. Новая тактика всячески тормозила диверсионную деятельность муфтия, но полностью остановить ее не могла.

В эту неразбериху вмешался английский майор по имени П. П. Мальколм.

Майор П. П. Мальколм был откомандирован в распоряжение британских органов безопасности в Иерусалиме как только муфтий поднял бунт. Это был одинокий волк. Он одевался неряшливо и плевал на военные традиции. Над формальностями и церемониями он издевался. Свои мнения он выражал открыто, а когда нужно было, то и резко; вместе с тем он проводил целые дни в глубоких размышлениях, частенько забывал даже побриться и причесаться. Эти периоды уединения наступали у него неожиданно и в самое неподходящее время: даже во время проведения официальных смотров, которые он ненавидел и считал напрасной потерей времени. Язык у П. П. Мальколма был острый как бритва и неизменно шокировал собеседника.

Это был своевольный человек, и все офицеры смотрели на него как на чудака.

Внешне он был высокий и худой, с костлявым лицом, и чуть-чуть прихрамывал. В общем, он был как раз таким, каким британский офицер не должен быть.

Когда Мальколм прибыл в Палестину, он сочувствовал арабам, так как среди английских офицеров было модно сочувствовать арабам. Но эти симпатии длились недолго.

Прошло некоторое время, и П. П. Мальколм стал фанатиком-сионистом.

Как и большинство христиан, поддерживающих Сионизм, он превосходил своей решительностью и фанатизмом самих евреев. Мальколм научился ивриту у одного рабби и проводил каждую свободную минуту за чтением Библии. Он был совершенно уверен, что в планы Бога входило воскресить евреев как нацию. Мальколм тщательно изучил библейские военные походы и военную тактику Иисуса Навина, Давида и в особенности Гидеона, который был его личным кумиром. И наконец - он уверовал в то, что само Провидение избрало его, Мальколма, и забросило его в Палестину.

Господь избрал его, П. П. Мальколма, для того, чтобы он повел детей Израилевых к их благородной цели.