Карен встала на ноги - вода доходила теперь только до колен - и жадно глотала воздух. Прямо перед ней стояло несколько английских солдат в защитной форме и с резиновыми дубинками в руках.

- Нет! - отчаянно закричала она. - Нет, нет, нет! Она бросилась на солдат, визжа, царапаясь и вырываясь. Какая-то сильная рука схватила ее сзади и прижала к воде. Ее зубы вонзились в руку солдата. Он вскрикнул от боли и отпустил ее. Она бросилась вперед, бешено размахивая руками. Другой солдат поднял дубинку и ударил ее по голове. Карен застонала, упала без сознания и покатилась в воду.

Она открыла глаза. Нестерпимо болела голова. Однако, увидев щетинистую рожу и добрые глаза Биля Фрая, она улыбнулась.

- Дети! - вскричала она, рывком поднявшись.

Биль схватил ее за плечи.

- Успокойся! Большинство детей успели увезти. Некоторые здесь с нами.

Карен закрыла глаза, глубоко вздохнула и опустилась обратно на подушку.

- А где мы?

- В английском лагере... Атлит. Все получилось чудесно. Более половины людей успело смыться. Англичане до того взбесились от злости, что хватали всех без разбора и привезли вот сюда матросов, рыбаков, беженцев..., всех замешанных в этой истории. Как ты себя чувствуешь?

- Ужасно. Что, собственно, было со мной?

- Ничего. Ты просто затеяла поединок с британскими вооруженными силами.

Она сбросила с себя одеяло, села и ощупала шишку на голове. Ее одежда была все еще мокрая. Она спустилась с кровати и прошлась, чуть пошатываясь, к выходу из палатки. Здесь стояло несколько сот таких палаток, а вокруг палаток - колючая проволока. По ту сторону забора стояли английские солдаты.

- Я не знаю, что на меня нашло, - сказала Карен. - Я еще никогда в жизни никого не ударила. Когда я увидела этих солдат, пытавшихся остановить меня, со мной произошло что-то очень важное; пожалуй, самое важное во всей моей жизни. Я почувствовала, что во что бы то ни стало должна ступить ногой на палестинскую землю... просто умру, если не ступлю. Я не знаю, что на меня вдруг нашло. - Она села с ним рядом.

- Кушать хочешь?

- Я не голодна. Что они теперь собираются делать с нами?

Биль пожал плечами.

- Через пару часов рассветет. Они вызовут нас и учинят глупейший допрос. Ты ведь знаешь, что ты им должна ответить.

- Да... Что бы они ни спрашивали, я ничего не знаю. Это моя страна и все.

- Да, так вот. Они тебя продержат здесь пару, тройку месяцев, а там отпустят. Наконец-то ты в Палестине!

- А вы?

- Что ж я? Выгонят, конечно, как и в тот раз выгнали. Мне дадут еще одно мосадовское судно... снова попытаемся прорваться.

Голова у нее прямо разрывалась на части. Она опять прилегла, но не могла закрыть глаза. Она долго всматривалась в посеревшее от усталости лицо Биля.

- Биль... зачем вам все это?

- То есть как это зачем?

- Вы ведь американец. Американский еврей - это ведь другое дело.

- Всем почему-то хочется сделать из меня героя. - Он порылся в кармане и вытащил пару сигар. Они все промокли. - Пришли ребята из Алия Бет, сказали, что им нужны моряки. Я - моряк... всегда был моряком. Начал с юнги и вот капитан. Вот и все. Мне за это хорошо платят.

- Биль.

-Ну?

- Я вам не верю.

Биль и сам не очень верил в то, что говорил. Он встал.

- Это трудно объяснить, Карен. Я люблю Америку. Я не променяю ее на полсотни Палестин.

Карен приподнялась на локоть. Биль начал ходить по палатке взад и вперед, пытаясь разобраться в своих мыслях.

- Мы - американцы, но все-таки - мы американцы особого рода. Может, мы сами в этом виноваты, может быть, виноваты другие... У меня не хватает мозгов, чтобы разобраться во всем этом.

Всю жизнь меня принимают за труса, потому что я еврей. И вот что я тебе скажу, дитя мое. Каждый раз, когда Пальмах взрывает какой-нибудь английский склад оружия или дает жару арабам, у меня прибавляется чувство собственного достоинства. Они доказывают, что лгут все те, кто утверждает, будто евреи трусы. Эти ребята здесь дерутся за мое достоинство... понимаешь?

- Кажется, понимаю.

- А я - будь я проклят, если что-нибудь понимаю! Он присел рядом с Карен и внимательно осмотрел шишку на ее голове.

- Пустяк! Скоро заживет. Я сказал этим негодяям, чтобы они положили тебя в больницу.

- Ничего, заживет и так, - ответила она.

Этой же ночью Пальмах совершил нападение на лагерь в Атлите, прорвал колючую проволоку, и еще человек двести беженцев скрылось. Карен и Билю Фраю бежать не удалось.

Когда Уайтхолл получил подробный доклад обо всем, что произошло с "Давидовым Щитом", англичане поняли, что им нужно внести изменения в свою иммиграционную политику. До сих пор нелегальным путем удавалось пробраться в Палестину только отдельным сотням смельчаков. Это же судно доставило без малого две тысячи, и большая часть успешно высадилась в Кесарии, или сбежала из Атлита. Англичане стояли перед фактом открытой поддержки евреев французским правительством. Каждый шестой еврей в Палестине попал туда нелегальным путем.

Англичане оказались в тупике. Они ни на шаг не приблизились к решению палестинской проблемы. Теперь они решили, что держать евреев в Атлите нельзя, а нужно вывезти их вон из Палестины. Создание лагерей на Кипре было прямым следствием усиливающейся нелегальной иммиграции вообще и удачного рейда "Давидова Щита" в частности.

Карен Ханзен-Клемент погрузили на борт специально оборудованного судна, предназначенного для перевозки заключенных, и отправили на Кипр, в лагерь Караолос. Но уже тогда, когда "Карпатос" - он же "Давидов Щит" - все еще сидел зажатый между скалами у Кесарии и волны разбивали его постепенно на куски, Мосад Алия Бет уже оборудовал новые корабли для нелегальной переправки новых масс беженцев из Европы в Палестину.

И вот уже шесть месяцев, как Карен жила в пыльном Караолосе и работала с детьми. Ни время, ни частые этапы из лагеря в лагерь не смогли ни разочаровать, ни озлобить ее. Она жила одной единственной мечтой - попасть еще раз в Палестину... в Эрец Исраэль. Эти волшебные слова стали для нее навязчивой идеей.

Прошло несколько часов, пока Карен закончила свой рассказ. За это время между Китти Фремонт и Карен протянулись какие-то невидимые нити. Обе они чувствовали свое одиночество и их влекло друг к другу.

- А об отце ты что-нибудь узнала? - спросила Китти.

- Нет. Последний раз я слышала о нем еще в Ля Сиотат. Это было давно.

Китти посмотрела на часы.

- Господи... уже за полночь!

- А я и не заметила, как время прошло.

- Я тоже. Спокойной ночи, дитя мое!

- Спокойной ночи, Китти... Мы с вами еще увидимся?

- Может быть... Я не знаю.

Китти вышла и зашагала прочь. Вокруг по-прежнему стояли сотни и сотни палаток. Рефлектор со сторожевой вышки скользнул по брезентовым дюнам. Вихрем проносилась пыль, и она плотнее натянула плащ. Высокий силуэт Ари Бен Канаана шагнул ей навстречу, и она остановилась. Он протянул ей сигарету, и они вместе вышли из детской зоны по мосту. Китти остановилась на мгновение и посмотрела назад. Затем они пошли к главным воротам.

- Я согласна работать у вас, - сказала Китти, - но при одном условии. Эта девушка не будет участвовать в побеге. Она останется в лагере со мной.

- Согласен.

Китти повернулась и быстро пошла в сторону вахты.

Глава 18

План, который Давид романтически окрестил "Операцией Гедеон", начал проводиться в жизнь. В Караолосе Дов Ландау вовсю подделывал накладные и личные воинские документы, а Китти Фремонт выносила их из лагеря Ари Бен Канаану.

Товаро-транспортные накладные дали Ари Бен Канаану возможность осуществить первую часть его плана. Во время поездок по Кипру Ари обнаружил неподалеку от Караолоса, по дороге в Фамагусту, большую английскую военную базу. За высоким забором на площади нескольких акров стояло на приколе множество автомашин и прочих транспортных средств и с десяток огромных складов.