Эту ночь Карен провела со своими детьми на корме. В прохладном и чудесном воздухе они сразу мирно заснули.

Наутро море было гладкое, как зеркало. На рассвете появились еще несколько сторожевых самолетов, и их по-прежнему сопровождал конвой: "Отважный" и "Смуглый", к которым они уже успели привыкнуть.

Все судно охватило глубокое волнение, когда Биль объявил в рупор, что они находятся всего в 24 часах плавания от Эрец Исраэль - страны Израиля. Все возрастающее волнение принесло с собой какую-то странную тишину, длившуюся почти до самого вечера. К вечеру "Смуглый" подплыл совсем близко к "Давидову Щиту".

Из громкоговорителя "Смуглого" раздался орущий голос с британским акцентом.

- Эй вы там на судне! Говорит капитан Канингэм со "Смуглого". Мне нужно поговорить с вашим капитаном.

- Хэлло, "Смуглый", - заорал Биль Фрай в ответ. - В чем дело?

- Мы хотим послать к вам на борт нашего представителя.

- Не надо представителей. Говори прямо. Здесь собралась вся наша мишпоха, у нас нет секретов.

- Очень хорошо. Где-то после полуночи вы войдете в палестинские территориальные воды. К этому времени мы собираемся взять вас на абордаж и отвезти на буксире в Хайфу. Мы хотим знать, согласны ли вы с этим, или окажете сопротивление.

- Хэлло, Канингэм. Тут вот какая штука. У нас несколько беременных женщин и больных на борту. Не возьмете ли вы их к себе?

- У нас нет инструкций на этот счет. Вы, значит, согласны, чтоб мы вас оттащили в Хайфу?

- Куда, куда вы сказали?

- В Хайфу.

- Вот черт! Мы, верно, сбились с курса. Это ведь нас прогулочный катер с больших озер.

- Нам придется тогда применить силу.

- Канингэм!

- Слушаю.

- Передайте своим офицерам и команде... чтоб они убрались к чертям собачьим!

Наступила ночь. Никто не спал. Все вглядывались в темноту, чтобы поймать огонек, первый свет Эрец Исраэль. Ничего не было видно. Ночь была туманная, не было видно ни луны, ни звезд. "Давидов Щит" покачивало на волнах.

Около полуночи какой-то пальмахник, начальник секции, подошел к Карен и похлопал ее по плечу.

- Карен, - сказал он. - Пойдем на мостик. Они проложили себе путь между телами и забрались в штурманскую рубку, где друг на друге сидело человек двадцать: матросы и группорги из пальмахников. Не было видно ни зги, один компас голубовато мерцал в темноте. У штурвала она различала грузный силуэт Биля Фрая.

- Все в сборе?

-Все.

- Хорошо. Тогда слушайте внимательно, - послышался в темноте голос Биля. Я переговорил обо всем с командирами пальмаха и с командой, и мы приняли следующее решение. Погода нам благоприятствует - берег весь в тумане. У нас имеется запасной мотор. Мы можем увеличить скорость до 15 узлов. Часа через два мы войдем в территориальные воды. Если погода не изменится, мы попытаемся пробиться к берегу и посадить судно на мель южнее Кесарии. По рубке пронесся взволнованный шепот.

- Удастся ли уйти от военных кораблей?

- Они примут нас за жар-птицу. Пока они хватятся, мы будем уже у берега, бросил Биль в ответ.

- А как с радарными установками? Не попадем ли мы на экран?

- Пожалуй, но вряд ли они отважатся подплыть так близко к берегу. Посадить крейсер на мель - слишком большой риск.

- А как английский гарнизон на берегу?

- Мы установили связь с Пальмахом. Они ожидают нас. Я уверен, они зададут англичанам жару. Все вы прошли в лагере соответствующую подготовку и, стало быть, знаете, как нужно вести себя во время высадки. Вы знаете, на что мы идем, и что надо делать. Карен и вы двое, которые с детьми... подождите лучше здесь до особого распоряжения. Вопросы есть?

Вопросов не было.

- Предложения есть? Предложений тоже не было.

- Ну, тогда с богом! Ни пуху вам, ни пера!

Глава 17

Ветер со свистом гнал туман вокруг древней и заброшенной гавани Кесарии с ее руинами, развалившимся молом и заросшей мхом пристанью, служившей портом еще на четыре века до нашей эры.

Пять долгих столетий Кесария, - построенная Иродом в честь Цезаря, - была столицей римской Палестины. От нее остались одни развалины. Ветер свистел над водой, вздымал ее смерчом и обрушивая на скалы, выступающие далеко в море.

На этом месте восстание евреев против римских притеснителей завершилось резней двадцати тысяч евреев, и здесь же был казнен их духовный вождь, рабби Акива, поднимавший свой народ на борьбу за свободу под знаменами Бар-Кохбы. Все так же лениво текла в море речушка, на берегу которой римляне заживо содрали с Акивы кожу.

Несколько метров к югу от развалин стояли первые дома еврейского рыболовецкого кооператива Сдот Ям (Морские нивы). Этой ночью никто из рыбаков и их жен не спал.

Они сидели на развалинах и, затаив дыхание, напряженно вглядывались в море. Их было человек двести, и столько же было с ними пальмахников.

На древней башне Друза, выходящей далеко в море, мигнул сигнальный фонарь, и все насторожились.

На борту "Давидова Щита" Биль Фрай зажал в зубах окурок сигары и его руки застыли на штурвале ветхого судна. Он медленно подплывал зигзагами, обходя коварные рифы и течения. На палубе беженцы прильнули к перилам и готовились к высадке.

"Давидов Щит" содрогнулся и затрещал, ударившись деревянными боками о подводную скалу. В воздух поднялась единственная сигнальная ракета. Началось!

Все полезли через борт в воду, доходившую до плеч, борясь с волнами, начали добираться дюйм за дюймом до берега, находящегося на расстоянии всего нескольких сот метров.

Когда вспыхнула ракета, рыбаки и пальмахники, ожидавшие на берегу, выскочили из-за прикрытий и бросились вброд навстречу беженцам. Многие спотыкались, попадали в глубокие ямы, их опрокидывало волной, бросало об скалы, но ничто не могло остановить людей. Наконец оба потока людей встретились. Сильные руки людей с берега схватили беженцев и потащили их на берег.

- Скорее, скорее! - кричали они. - Снимите свое барахло и наденьте вот это.

- Выбросьте все документы!

- Кто оделся, давайте за нами... давай, давай, давай!

- Тише! Не шумите!

- Никакого огня!

Беженцы сбросили с себя мокрую одежду и надели синие рыбацкие комбинезоны.

- Не собирайтесь кучками! Разойдись!

Карен стояла на палубе "Давидова Щита" и одного за другим передавала детей пальмахникам, переносившим их на берег и тут же возвращавшимся. Нужно было быть на редкость крепким и выносливым, чтобы переносить детей по такой волне.

- Скорее, скорее!

Некоторые припадали к священной земле, целовали ее и душераздирающе рыдали.

- Потом, потом! Еще нацелуетесь! Давайте скорее!

Биль Фрай стоял на мостике и орал приказы в мегафон. Всего за час почти все покинули судно; осталось только несколько десятков детей и группорги.

Тридцать километров к северу подразделение Пальмаха инсценировало ложную атаку на английские склады, расположенные к югу от Хайфы, чтобы отвлечь внимание британского гарнизона от высадки в Кесарии.

На берегу рыбаки и пальмахники действовали быстро. Некоторых беженцев направили в деревню, остальных погрузили на машины, которые должны были увезти их вглубь страны.

Когда последний ребенок был передан с борта корабля, Биль Фрай спустился по лестнице на палубу и приказал группоргам покинуть судно.

Карен почувствовала, как ледяная вода сомкнулась над ее головой. Глотнув немного воды, она встала на цыпочки и, быстро сориентировавшись, поплыла, пока не нащупала дна. С берега до нее доносились неясные восклицания на иврите и по-немецки. Она добралась до огромной глыбы и на четвереньках перелезла. Волна унесла ее обратно в море. Но теперь у нее было дно под ногами, и дюйм за дюймом, преодолевая волну, она пробиралась все ближе к берегу. Ее опрокинуло волной еще раз, тогда она поползла на четвереньках.

Вдруг - пронзительный вой сирен!

Оглушительный треск выстрелов!

На берегу все разбежались!