Каспар взглянул на его руну и без всякой радости узнал Страйфа, духа терна.
- Как много вас приходит к Высокому Кругу с мольбами и глупыми оправданиями, - произнесла Нуйн. - "Ошибка, случайность" - эти слова я слышу все время. Пора вам научиться смиряться со своей судьбой. Только когда смерть разделяет две души, связанные любовью, я могу позволить заводить разговор о каком-то воссоединении. Но у вас нет оправданий, нет смягчающих вину обстоятельств. Ваш выбор ограничен. Можете либо двигаться дальше по кругу, либо остаться здесь и терпеть наказание до тех пор, пока не будете готовы.
Ее голос был ужасен. Выглядела женщина молодо, чуть старше Брид, но говорила, словно старуха без дрожи, не хрипло; так древний ветер, не знающий конца и не ведающий времени, колышет листья дерева.
- Вы несправедливы, - выпалил Каспар.
- Тихо, Спар, - попросила Брид, не отрывая глаз от Нуйн. - Есть вещи, которые тебе не понять.
Каспар стушевался и посмотрел на Папоротника. Похоже, Брид ценила его не больше, чем крошку лёсика. А ведь он ее так любит... Знание того, что девушка не разделяет его чувств, заставляло Каспара ощущать себя полным ничтожеством. Это длилось уже три года, но ему удалось подавить жгучую страсть и обратить свои взгляды на Май. Бедная Май. Он ей тысячу раз говорил, что любит, а сам в это время мечтал о Брид.
- Как ты осмелилась? - вскинула голову женщина, и ее золотые волосы рассыпали искры.
- Я дух ясеня, связующего все части вселенной. Никто не может бросить мне вызов!
- Я Брид, я Одна-из-Трех. Ты не смеешь так говорить со мною. Брид в своих потертых кожаных одеждах, с волосами, заплетенными в растрепавшуюся косу, встала навстречу страшному созданию с отчаянной уверенностью в себе. Каспар захлебнулся любовью к ней.
Остальные члены Круга рассвирепели от этих слов, а Талоркан стал переминаться с ноги на ногу. В присутствии Нуйн ему было не по себе, а оттого он смотрел на Брид с еще большей насмешкой. Но ее сила воли явно впечатлила лесничего.
- Я превыше ваших законов, - гневно провозгласи ла Нуйн. - Я содержу в себе великую опасность. Я могу оставить тебя здесь до самого конца времен.
- Не можешь, - ответила Брид заносчиво, хотя голос ее чуть заметно дрожал. - У меня твоя Свирель, и я способна вновь отправить ее в мир живых, если ты будешь мне грозить.
- Грозить? - переспросила Нуйн внезапно мягко и ласково, глядя на дубовую Свирель, украшенную перламутром, которую Брид медленно поднесла к губам. - Я вовсе тебе не грожу. Мне это не нужно, ты ведь не знаешь, мелодии, способной сотворить подобное заклятие. Несложно выдуть ноты, которые переносят смертных из вашего мира в Ри-Эрриш по естественному ходу колеса, однако для того, чтобы обратить вращение Природы вспять, необходимы силы бессмертных. Ни в моем, ни в вашем мире нет такого места, откуда я не могла бы вернуть себе Свирель Абалона.
- В самом деле? - тихо и прерывисто проговорила Брид, так что женщине пришлось податься вперед, что бы лучше слышать. - Кое-чего ты обо мне не знаешь, Нуйн. Может, в Ри-Эрриш ты и правишь, но в моем мире ты не всесильна. Я Одна-из-Трех, а Троице доступно природное волшебство Великой Матери.
Талоркан сверкнул глазами и облизал алые губы.
- Я - Нуйн. В моих руках ключи, отпирающие ворота магии и связующие вселенную, и сила моя проистекает прямо оттуда. - Она подняла взор к небу, где пламенел огромный ярче, чем в мире живых, диск солнца. Его сияние еще больше усилилось, словно подчеркивая слова Нуйн. Солнце дарует мне силу. Солнце первый среди богов, и я подчиняюсь лишь ему. Здесь, в Ри-Эрриш, правлю я и двенадцать остальных духов Высокого Круга.
- На земле есть места, где темно, - ответила Брид, - его лучи не достают туда. Я способна сплести заклятия, которые сокроют Свирель в таких местах, и твои рабы ни когда ее не добудут.
- Рабы, - повторил Талоркан со смехом, встретив взгляд Брид и не моргнув. Что-то в нем казалось Каспару холодным и не вызывающим доверия.
- Молчи, Талоркан. - Нуйн зажглась гневом, и воздух вокруг нее задрожал. - Я больше не намерена спорить посреди леса. Отведи этих троих во дворец; когда у меня выдастся свободное время, я решу, что с ними делать. А Круг будет заседать в совете.
Леди Нуйн поднялась в воздух и расправила крылья. Похожие на стекло паутинки преобразились в мягкое оперение вроде лебединого, хоть и столь же прозрачное, как прежде. Остальные двенадцать членов Круга полетели следом за нею. У Талоркана, видимо, крыльев не было. Он призвал два десятка других лесничих, одетых похоже на него, но не так бросавшихся в глаза.
Каспар заметил, что Брид смотрит на старшего лес ничего чуть дольше, чем можно было ожидать. Та перехватила его взгляд и возмутилась:
- Ты что теперь, моя совесть?
- Ты на него пялишься! - воскликнул Каспар.
- Ты тоже, - ответила Брид. - И что с того?
- Я - по-другому. А ты обручена с Халем. - Чувства у Каспара возобладали над разумом. - Тебе нельзя так смотреть на других мужчин.
Брид рассмеялась, но ответила с прохладцей:
- Это не мужчина, а существо из Ри-Эрриш. Ему нет места на земле, и блаженство Аннуина ему недоступно. Я просто думала о том, как печально должно быть находиться вне круговорота жизни.
- Хочешь сказать, они бессмертны? - удивился Каспар.
- Конечно. Но я не могу придумать ничего хуже, чем никогда не рождаться и никогда не умирать... А ты кто такой, чтобы следить за моим поведением? Ты, постоянно домогающийся невесты своего родича?
Каспар подавленно отвернулся. Прежде Брид никогда не говорила о его любви. Все эти годы они оставались друзьями, и оба делали вид, что никакой проблемы не существует. Брид наконец произнесла слова правды, горькой правды. Он не знал, как теперь сможет посмотреть ей в глаза. Находиться в Ри-Эрриш было больно, все чувства здесь выступали на поверхность.
- Так и должно быть, - сказала Брид. - Ри-Эрриш - край честности, где нельзя спрятаться от самого себя. Каждый должен встретиться с правдой о своей жизни, чтобы очиститься, освободиться и следовать дальше, в Аннуин.
- Я не хочу в Аннуин, я хочу жить, я хочу... - у Каспара перехватило горло.
Лесничие, вооруженные копьями с серебряными наконечниками и короткими охотничьими луками, сомкнули ряды. Они были так уверены в своем превосходстве, что даже не стали забирать у Каспара нож.
