ГЛАВА 19

Май отдернула ладонь, будто обжегшись. Закусив губу и потирая пальцы правой руки, она долго смотрела на серебряный ларчик, прежде чем снова тронуть Яйцо.

Воздух опять затрепетал от присутствия множества духов. Теплое влажное дыхание коснулось затылка девушки; замелькали тени костлявых существ с рогами, длинными мордами, кривыми выступающими зубами; все это толпилось вокруг Май, наседало на нее, терзало ее разум.

- Уйдите прочь! - отчаянно выдохнула она, взмахнув руками, как бы желая оттолкнуть их.

Духи подчинились ее приказу - но неохотно, с глухой злобой и без малейшего почтения. Май думала, что будет чувствовать себя королевой или хотя бы вызывать уважение как жрица, - но ничего подобного. Сейчас она казалась себе ненавидимой всеми рабовладелицей.

- Я... Простите меня.

Голос ее сильно дрожал, руки беспомощно упали вдоль туловища. Но Май не почувствовала в ответ никакого смягчения - только ненасытную ненависть. Это чувство напоминало родовую вражду, переходящую из поколения в поколение, текущую в крови, хотя никто уже давно не помнит ее истоков, принимая ненависть как часть своего существа. Вскоре смутные образы нахлынули с новой силой; их напор был столь силен, что воздух, казалось, потрескивал.

Пугающая близость страшных созданий наконец побудила Май действовать, преодолев нерешительность. Хотя это были всего лишь призраки, девушка увидела, как они тянутся к Некронду, отчаянно желая вернуться в мир. Она схватила Яйцо из-под самых их лап, боясь, что они могут отнять свое сокровище.

Некронд под ее руками запульсировал энергией. Волна силы прокатилась через тело Май, сведя мышцы судорогой. Она решительно сжала руку, убеждая себя, что овальное Яйцо идеально ложится ей в ладонь. Боль медленно уходила, оставляя после себя неожиданное чувство уязвимости и открытости. Она думала ощутить себя громовержцем с шаровой молнией в руке - а вместо этого дрожала от страха. Злоба духов показалась взрывом темноты, отталкивающим руку прочь от Яйца. Но Май только сильнее стиснула пальцы, чувствуя множество выжидающих разумов у себя в ладони. Вот они затаили дыхание в надежде... И выдохнули с горьким разочарованием.

Прилив адреналина пронизал все ее вены, сердце запрыгало, губы моментально пересохли. Все мышцы напряглись в предвкушении. Май держала Яйцо на вытянутой руке, не отрывая жадного взгляда от мерцания голубых прожилок на кремовой поверхности и пересекающего их черного шрама. Она явственно чувствовала, что дело теперь только за ней, но до сих пор не знала, что требуется сделать. Времени почти не оставалось.

Амариллис сказал, что уйдет самое долгое на час, чтобы купить лошадей для них обоих. Он оставил Май одну в кеолотианском порту Скуас-Риа, в прибрежном кабачке. Девушка устроилась в уголке и прижалась спиной к стене, покрытой толстой шкурой белого медведя. Пол устилали тюленьи кожи, в очаге ревел огонь, заглушая свист холодного ветра, бившегося о стекла и грозившего снегом.

Вокруг были одни кеолотианцы. Опасаясь их, Май сидела, опустив голову, и молчала, пока не решила, что Амариллис успел отойти достаточно далеко от кабачка. Тогда она поднялась и тихонько выскользнула за дверь, туго запахивая меховой плащ и вздрагивая от ледяного ветра. Кое-где на северных склонах окрестных холмов виднелись ноздреватые лепешки не успевшего стаять снега. Воздух звенел от рева тюленьих детенышей.

Портовый городок вытянулся узкой полосой низких домов, вклиниваясь в побережье. Тесные улочки, сбегавшие к самой воде, кишели народом. Почти все строения были из незнакомого Май темно-красного камня. Сразу за трактиром начинались возделанные поля, и девушке нужно было пройти совсем немного, чтобы оказаться в сельской местности.

В мешочке Май звякнули монетки, и она сразу подумала об Амариллисе. Интересно, как скоро он заметит, что кошелек его полегчал? Этому трюку Май научилась от Пипа. Амариллис оставил кошелек лежать на столе после того, как заплатил за еду, и девушка смела его на пол будто бы случайным движением. Потом она торопливо собрала рассыпавшиеся монетки обратно, извиняясь за неловкость, - и успела прикарманить несколько штук. Нехорошо, конечно, но Май оправдывалась более высокими нуждами.

Красноватая каменистая почва под ногами пахла чуждо и непривычно. Май видела перед собой лишь несколько деревьев, и все - погнутые и приземистые, на них ясно отразилась суровость западного ветра. Вид деревьев только увеличивал общее ощущение холода и бесприютности. Ближе всего рос дуб с нагими верхними ветвями и содранной корой, под которой виднелась светлая древесина. Невзирая на дурное предзнаменование - то, что дерево больное, Май направилась прямо к нему через поле и уселась под узловатыми ветвями, опираясь спиной о ствол. Она собиралась призвать силы Некронда.

Сердце ее болезненно сжималось: Май понимала, что подобным деянием предает доверие Морригвэн. Она знала, что никто не должен использовать Некронд. Более того, именно за этим забрала его у Каспара. Но другого выхода не было.

Выпрямившись, Май сказала себе, что один-единственный раз не имеет значения. Она уже решила, что призовет самое меньшее из чудовищ и менее всего опасное - по крайней мере из тех, что она знала: единорога. На выбор повлияло и то, что Май вовремя вспомнила легенду: единороги опасны для мужчин, но охотно служат девам. Единорог быстр на ногу и сможет перенести ее через всю Кеолотию к Кастагвардии, оставив позади любого коня, которого добудет Амариллис.

Склонив голову, Май созерцала Яйцо, все еще не зная, как именно вызывать животное. Она видела единорогов на гобеленах до великой осады. Иные из них были совсем небольшими, вроде козы; но Май сейчас требовался огромный зверь с длинными, как у Огнебоя, ногами. Она закрыла глаза и сосредоточилась, вызывая в уме надобный образ.

В воздухе щелкнули зубы, послышались неистовые стоны и крики многих огромных яростных тварей, желавших освобождения. Все они разом ломились в двери сознания Май так, что на глазах девушки выступили слезы. Она собрала остатки храбрости и еще крепче сжала Яйцо. Голодные чужие воли давили на ее разум. Шеи Май коснулась холодная рука, она вздрогнула и обернулась - но ничего не увидела. Перед глазами мелькнула вспышка темноты, зрение затуманилось от боли.