Суортмор чувствовал, что его охватывает паника. Его, охотника, загнали в угол. Надо найти способ контратаки. Сила - вот спасение: надо быть грубым.
- Дело в том, что вчера я был у вашей жены, - мрачно произнес он.
- А-а, - протянул Джири. - Значит, вы приехали одиннадцатичасовым.
Отличная конспирация, подумал Суортмор. Что ж, поздравляю тебя, дружище. А вслух произнес:
- Да. Очень удобный поезд.
- Она, конечно, посвятила вас во все. - Оживленное выражение лица исчезло, но Джири, судя по всему, не был взволнован.
- Да. Мне, разумеется, грустно было услышать об этом.
- Разумеется, - поддакнул Джири. - Ну что ж, рад был повидаться с вами.
Слегка поклонившись, он двинулся дальше. В подобных обстоятельствах ему уже было трудно продолжать беседу с Суортмором. Тот заставил его вспомнить прошлые печали, а вдобавок Джири успел разглядеть этого человека - он пришелся ему не по душе.
Суортмор смотрел, как Джири удаляется по платформе. По крайней мере теперь для него было бесспорно одно: Джири действительно постоянно торчит на вокзале. Он шел таким же привычным шагом, каким хозяин обходит собственный сад. Большинство людей на вокзале или торопятся, или слоняются без дела в ожидании поезда. Джири шел своей обычной походкой. Он мог позволить себе остановиться и поговорить. Значит, он никуда не спешил, но делал он это непринужденно, без желания убить за разговорами время. На миг Суортмору даже подумалось: уж не открыл ли Джири секрет счастья? И тут же он взял себя в руки. Охотнику дозволено лишь чуточку завидовать льву. Но ему не дозволено упустить льва, оставить его в живых.
Он вернулся в кафе, где Джири теперь не было. Еще кофе с бренди? Нет! Он был сыт и согрет, а все-таки нервничал. Заказал холодного легкого пива и сел за столик - решил за кружкой пива хорошенько все обдумать.
Прошло три дня. Вечером Суортмор у себя дома говорил по телефону. Гостиную заливал мягкий свет, окна были широкими, отопление в квартире превосходным, даже в морозные ночи он мог не задергивать на окнах плотные шторы и любил время от времени поглядывать на улицу. Вот и сейчас, разговаривая по телефону, он смотрел на реку, мерцающую вдали, на высокие здания того берега. Квартира находилась на одном из верхних этажей, даже по небу было видно, какой на улице холод. А здесь, внутри, тепло, мягкий свет, пушистые ковры. Этот контраст доставлял Суортмору наслаждение, он ведь вообще был любителем контрастов.
Правда, телефонный разговор испортил ему настроение, он стал нервничать и злиться.
- Вы уверены? И никого нельзя подослать?
- К сожалению, нет, - отвечал девичий голос. - Они работают бригадой и сейчас на задании.
- Но сэр Бен заверил меня, что я смогу воспользоваться их услугами.
- Послушайте. Они ведь нужны вам завтра, да? - рассудительно ответила девушка. - И завтра они будут в вашем распоряжении. Соберутся в девять тридцать и будут докладывать шефу о проделанной работе.
- Я же специально договаривался, - проскрежетал Суортмор, - что они придут ко мне вечером получить инструкции. Их ждет завтра деликатное задание, а к тому же представляется возможность сделать сенсационную передачу. Мне важно работать с бригадой, понимающей, что мы делаем. Я все это объяснил сэру Бену, и идея пригласить их ко мне домой, немного выпить с ними и установить контакт принадлежит ему.
- Мне очень жаль, мистер Суортмор. Я вас прекрасно понимаю, но у нас указание держать бригаду наготове в распоряжении передачи "Обозрение".
- Естественно, именно в тот вечер, когда они нужны мне, там без них обойтись не могут, - тихо заметил Суортмор.
- Они сейчас в аэропорту. Все эти министры африканских государств возвращаются домой.
- Африканских государств, - повторил Суортмор и повесил трубку.
Он сидел неподвижно, глядя в окно на темную реку и на другую, извивающуюся змеей реку уличных огней, рядом с ней. Да, холодина на улице - кажется, птица на лету замерзнет. Он представил себе, как сейчас на семи ветрах дрожат у взлетной полосы в аэропорту телевизионщики в своих плащиках. Он ненавидел работников из "Обозрения", весьма популярной программы новостей, событий и фактов. И больше всего он ненавидел руководителя программы. Этот человек обладает удивительным, поистине жутким чутьем, у него, Суортмора, никогда такого не было, хотя он и притворялся, что есть, его буквально распирало от желания обладать подобным чутьем, вернее, обладать силой и властью; имей он это чутье и используй его с умом, наверняка бы добился своего. Больше всего на свете он жаждал власти. Власти, власти.
- Теперь придется работать с людьми, не получившими инструкций, сонными, промерзшими, недовольными, а чего доброго, и простуженными, сказал он вслух. - А если все провалится, мне еще предстоит объясняться с Беном и брать вину на себя.
От звука собственного голоса, тяжело ударявшего о массивную мебель, ему стало совсем одиноко и неуютно. Он резко задернул штору и сел перед электрическим камином. Убить остаток вечера можно по-всякому, и он стал решать, на чем именно остановиться.
Когда наутро Суортмор выходил из такси у здания "Консолидейтед телевижн", небо было затянуто густыми белыми, словно китайский фарфор, облаками. Таксист наблюдал, как Суортмор, глядя на небо, роется в кармане в поисках мелочи, чтобы расплатиться с ним.
- Да, сэр, вот и дождались, - сказал он, тыча большим пальцем куда-то вперед и криво ухмыляясь.
- Чего дождались?
- Снега, - ответил водитель с мрачным удовлетворением, сунул деньги в карман, и машина отъехала.
Всю дорогу до административного корпуса, где его ждали операторы, Суортмор чертыхался. И так все в пакостном настроении, только метели не хватало. Он толкнул дверь комнаты, где они условились собраться. Три бесцветных юнца, с сигаретами, в толстых свитерах и узких брючках, встретили его чуть враждебным взглядом.
- Вы - бригада телеоператоров?
- Здесь не все. Главный еще не приехал.
- Уже приехал, - раздался за спиной Суортмора ровный голос северянина. В комнату вошел главный оператор, коренастый лысый мужчина в массивных очках. - До двух не спал. Собаке не пожелаю.
