У Суортмора было место в углу у окна, и, выглядывая из-за изящно присобранной занавески (такие висят только в купе первого класса), он видел длинные унылые улицы, убегающие в дымную даль нагромождения кирпичных зданий. Муравейник. Суетливая замкнутая жизнь лондонца. Он подумал о вокзале, к которому подъезжал, о его необычной двуликости. С одной стороны, в нем, будто в капле воды, отражается Лондон: здесь, как в городе, всегда полно народу, он навечно прикован своими стальными цепями к этому мрачному месту. С другой же стороны - он невесом, словно парит в воздухе, транзитная точка для путешествия в другие точки мира. А для одного человека - "островок спасения".
На мгновение он прикрыл глаза и восстановил в памяти лицо Джири на той фотографии. Овальное, серьезное, глубоко посаженные глаза, довольно крупный рот. Должно быть, широкоплечий. Он забыл спросить у Анджелы, какого роста ее отец. Если судить по размаху плеч, скорее всего среднего. Или же очень высокий. Но тогда девочка сказала бы ему об этом.
Мимо проплывали платформы и товарные вагоны - сначала быстро, потом медленно. Поезд остановился. Соседи по купе поднялись и, смешавшись с остальными пассажирами, стали протискиваться к выходу.
Адриан Суортмор продолжал сидеть, его влажные ладони покоились на мягких подлокотниках. Теперь, когда настала решительная минута, он весь напрягся. Нешуточное дело - охота на человека ради того, чтобы водрузить его голову дома над камином.
Суортмор вышел с последними пассажирами. Торопливо проследовал по платформе, опустив голову из боязни, что кто-нибудь увидит его и узнает. Он инстинктивно старался остаться незаметным, пока в голове не созреет план дальнейших действий. Кафе, торгующее спиртным, находилось поблизости, и он решил пропустить рюмку, затем вдруг вспомнил, что небрит, и передумал - сначала надо зайти в привокзальную парикмахерскую. Сидя в кресле и ощущая щекотание бритвы, снимающей бороздками покрытую мыльной пеной щетину со скул и подбородка, он не без гордости думал о себе: молодец, держу себя в руках, не отправился сразу же в кафе. Туда можно пойти и позже: оно будет открыто. Они открываются в одиннадцать.
Свежевыбритое лицо пощипывало; Суортмор по лестнице вышел из парикмахерской. Он очутился на первой платформе. Буквально в нескольких шагах было еще одно кафе. Он решил взять чашку кофе, маленькую бутылочку бренди и вылить бренди прямо в кофе. Придя в восторг от своего плана, он быстро вошел в кафе. Сначала купил бренди - так кофе не успеет остыть. Потом подошел к стойке с кофеваркой, заказал себе чашку и стал наблюдать, как ему наливают. Чашка наполнялась, а он ощупывал лежащую в кармане бутылочку бренди. Он был спокоен, в голове никаких мыслей, ничто его не волновало. Еще секунда - и все будет готово. Он отнесет свою чашку к столику в углу зала, выльет в нее бренди и выпьет. Кофе согреет желудок, голова прояснится, а бренди растечется по жилам, и его нервы вновь станут стальными. Повернув голову, он увидел Джири.
- Шиллинг, - сказала барменша, протянула Суортмору чашку и призывно улыбнулась.
Секунду он тупо смотрел на чашку. Всего в двух ярдах от него сидит Джири. Перед ним - пустая чашка, он читает какой-то еженедельник.
Суортмор положил на стойку монету в два шиллинга и двинулся прочь. Барменша крикнула вдогонку:
- Сэр, возьмите сдачу!
Суортмор остановился, этот пустячный инцидент привлек внимание стоящих поблизости. Несколько человек взглянули на Адриана, взглянул на него и Джири.
Суортмор вспыхнул, вернулся к стойке и забрал деньги. Потом опять повернулся, поискал глазами свободный столик и увидел, что Джири все еще смотрит на него. В глазах Джири мелькнул огонек: он, видно, узнал Суортмора. Суортмор, глядя в сторону, быстро прошел мимо него. Он совсем растерялся. Он-то собирался осмотреться на вокзале, найти Джири, праздно слоняющегося по платформе, потом, не обнаруживая своего присутствия, постоять или посидеть возле него, а если выйдет, переброситься с ним фразой-другой. Он был абсолютно уверен, что Джири не узнает его. Его лицо было знакомо многим, но в основном не таким людям, как Джири.
Теперь он чувствовал себя так, словно охотятся за ним. Даже под ложечкой засосало - до того хотелось кофе, однако он поставил чашку на столик и пошел прямиком к выходу. Не мог же он сидеть и пить прямо под носом у Джири. Знает его Джири или нет - не имеет значения, он увидел Суортмора и запомнил. Проскочив платформу, он наконец окунулся в спасительный мрак зала продажи билетов.
Пойти в другое кафе? Выпить кофе? Мысль, что придется снова пройти через всю эту церемонию, показалась ему невыносимой - он был взвинчен до предела. Он вытащил из кармана бутылочку, открыл и поднес к губам. Половину? Нет, всю. Запрокинул голову и стал с жадностью пить. Какой-то прохожий мимоходом сочувственно глянул на него, словно Суортмор - один из тех, кто хлещет всякую дрянь на набережной Темзы.
Глубоко вздохнув, Суортмор бросил пустую бутылку в урну. Бренди добралось до его мозга. Адриан-охотник стоял у телефонных будок. Дикий лев Джири окопался в своем логове на первой платформе. На этот раз ему удалось избежать опасности. Опытный стрелок не должен терять хладнокровия. Суортмор крадучись подошел к киоску и спрятался за ним.
Ничего не подозревая, Джири слегка враскачку шагал вдоль платформы, вот он миновал книжный киоск, увидел Суортмора и остановился, дружелюбно улыбаясь.
- Простите, мне кажется, я знаю вас, - сказал он. - Вы мистер Суортмор, не так ли?
- Да.
- Мы незнакомы, - продолжал Джири. - Но вы, по-моему, старый знакомый моей жены.
Бренди пело в крови Суортмора. Он согласно кивнул, пристально глядя Джири в глаза.
- Я видел вас однажды по телевизору в какой-то дискуссии-викторине. Я вошел, когда передача уже началась, и жена показала мне на вас. Напомнила, что вы вместе работали в Манчестере.
- Да. Сразу после войны.
- Я тогда еще не был с ней знаком, естественно. - Джири улыбнулся. Он чувствовал себя в безопасности, на душе было спокойно, и ему хотелось провести хотя бы остаток дня вместе с кем-нибудь. Хотелось узнать, не смутил ли он Суортмора, так откровенно рассматривая его там, в кафе. - Вы ведь привыкли, что люди узнают вас.
