Три долгих года там не сеют

И не сажают там,

Три долгих года там не место

Ни травам, ни цветам;

Земля молчит, не шлет упрека

Смущенным небесам.

Им кажется: убийцы сердце

Отравит сок стеблей.

Неправда! Взысканная Богом,

Земля добрей людей:

Алей цвет алой розы будет

И белой цвет – белей.

Даст сердце стебли розы белой,

Рот – стебли алых роз,

Кто знает, чем святую волю

Готов явить Христос,

С тех пор как посох Парсифаля

Цветами вдруг пророс?

Нет! Белым розам, алым розам

В тюрьме не место жить.

Кремень, булыжник, черепица –

Все, что здесь может быть:

Цветы могли б иное горе

Порою облегчить.

Нет! Ни один – ни розы алой,

Ни белой – лепесток

Не упадет близ стен проклятых

На землю иль песок,

Не скажет узникам, что умер

За всех распятый Бог.

И все ж, хотя стеной проклятой

Тот мертвый окружен,

И дух того не бродит ночью,

Кто цепью отягчен,

И дух того лишь стонет жалко,

Кто в известь схоронен,-

Он все ж -несчастный -дремлет в мире,

Иль в мире будет он:

Он Ужасами не тревожим,

Он Страхом не смущен,

В земле нет ни Луны, ни Солнца,

Где бедный схоронен.

Как зверь, он ими был повешен,

И реквием святой

Не пел над ним, как утешенье

Его душе больной.

С поспешностью он унесен был,

Зарыт в земле сырой.

Раздетый труп они швырнули

(Пусть мухи поедят!),

Смеялись, что так вздуто горло,

Чист и недвижен взгляд,

И с хохотом ему творили

Из извести наряд.

Колен Священник не преклонит

Перед могилой той,

Пред ней не сделает, с молитвой,

Он знак креста святой,

Хоть ради грешников Спаситель

Сошел в наш мир земной.

Но что ж! Грань жизни перешел он;

То участь всех живых.

В разбитой урне Сожалений

Потоки слез чужих.

О нем отверженцы рыдали,

Но плакать – доля их.

Прав или нет Закон,- не знаю:

То знать мы не должны.

Мы, узники, одно мы знаем,

Что прочен овод стены,

Что день в тюрьме подобен году,

Что дни его длинны.

И знаю я, что все Законы

(Создание людей),

С тех пор как брат убит был братом

И длится круг скорбей,-

Зерно бросают, лишь мякину

Храня в коре своей.

Я также знаю,- и должны бы

О том все знать всегда,-

Что люди строят стены тюрем

Из кирпичей стыда

И запирают, чтоб Спаситель

Не заглянул туда.

Они свет Солнца запирают

И милый лик Луны,

Они свой Ад усердно прячут,

И в нем схоронены

Дела, что люди и Сын Божий

Увидеть не должны!

В тюрьме растет лишь Зло, как севы

Губительных стеблей.

Одно достойно в том, кто гибнет

И изнывает в ней:

Что в ней Отчаяние-сторож,

А Горе – спутник дней.

Здесь могут голодом ребенка

И день и ночь терзать,

Бить слабых, мучить сумасшедших

И старцев оскорблять.

Те гибнут, те теряют разум,

И все должны молчать.

Живут здесь люди в кельях узких,

И тесных, и сырых,

В окно глядит, дыша отравой,

Живая Смерть на них,

И, кроме Похоти, все стало

Прах-в образах людских.

Поят водою здесь гнилою,

Ее мы с илом пьем;

Здесь хлеб, что взвешен строго, смешан

С известкой и с песком;

Здесь сон не дремлет: чутко внемлет,

Крича, обходит дом.

Пусть тощий Голод с Жаждой бледной,

Как две змеи, язвят,

Пусть сохнет тело,- что за дело! –

Другой ужасней яд:

Мы днем таскаем камни,- ночью

Они в груди лежат.

Здесь в келье-сумрак, в сердце-полночь.

Здесь всюду – мрак и сон.

Колеса вертим, паклю щиплем,

Но каждый заключен

В Аду отдельном, и молчанье

Страшней, чем медный звон,

Никто не подойдет к нам с речью

Приветной и живой,

Лишь глаз к нам смотрит сквозь решетку

Безжалостный и злой;

Забыты всеми, гибнем, гибнем

Мы телом и душой!

Одни, унижены, мы ржавим

Цепь жизни без конца.

Те плачут, те клянут, те терпят

С бесстрастностью лица,-

Но камни сердца раздробляет

Благой Закон Творца.

Сердца, разбитые в темницах,

Благоуханье льют,

Так, как у ног Хряста разбитый

Альвастровый сосуд,

И дивным полон ароматом

Земных грехов приют.

О, счастлив тот, чье сердце может

Разбиться на пути!

Как иначе очистить душу

И новый путь найти?

Когда не в глубь сердец разбитых,-

Куда Христу сойти?

И тот, чье вздуто было горло,

Чист и недвижен взгляд.

Ждал рук Того, Кем был разбойник

С креста на Небо взят.

Сердцам разбитым и печальным

Христос являться рад.

Тот в красном, кто читал Законы,

Ему отсрочку дал,-

Три маленьких недели жизни,

Чтоб он свой грех сознал

И кровью искупил минуту,

Когда он нож держал.

Омыли слезы крови руку,

Что кровью залита.

Смывается кровь только кровью,

И влага слез – чиста.

Знак Каина кровавый – белой

Печатью стал Христа.