– Словом, игра не стоит свеч.

– Знаешь, Питер, в целом ты прав. Дело не во мне, мне-то что… Но приходится привлекать ребят, задействовать службы…

Такой оборот дела Питеру не понравился.

– Это будет стоить денег, Питер. И немалых, потому что ребята, которые будут тут задействованы, это ребята экстра-класса. Ты сейчас в городе очень на виду, так что службу к этому приходится подключать самую серьезную. Десять тысяч будет разумной ценой. На том и порешим.

– Так пошли к черту этих ребят экстра-класса!

Он бросил трубку, бесясь от собственной глупости. Телефон зазвонил снова.

– Питер, не вздумай больше вешать трубку! Неуважения к себе я не потерплю от кого бы то ни было. Никогда больше так не делай!

– Винни, если ты надумал меня разорить на расследовании, которое стоит всего лишь три доллара в час компьютерного времени, то забудь об этом расследовании.

– Не могу.

– В каком смысле?

– В прямом. Деньги эти мне нужны в любом случае – веду я расследование или не веду. Не кипятись и не жмись тут. Тебе это невыгодно.

– Брось, Винни. А строго говоря, пошел ты куда подальше!

– Погоди-ка еще минутку, Питер. Хочу, чтобы ты прослушал кое-что. – Голос Винни отдалился от трубки. – Дай-ка сюда, Джимми, нет, не это, дай-ка вон ту пленку. – Раздался щелчок, потом легкий скрежет. А затем: «Мне надо это срочно и без шума».

Голос Питера! Записал, как и сам Питер записал брата Робинсона!

– Что ж, намек понятен. Очко в твою пользу. Так вот для чего ты просил меня звонить на другой телефон?

– Надоело, Питер. Утомляет меня вся эта хреновина. Хочешь совета? Не пытайся обвести меня вокруг пальца. И не думай, что сможешь заговорить мне зубы. Помнишь, что на играх я собаку съел? Так вот, я не изменился!

– Послушай…

– Слушать я буду, когда ты мне деньги принесешь, и слушать, и смотреть. В общем, встретимся послезавтра в девять утра перед бывшим «Бельвю-Стратфордом». Господи, какой отель был, так надо было его похерить! Не знаю даже, как здание это теперь называется… Мы давненько не виделись, так что я предупредить хочу: я здорово потолстел в последнее время, покрупнел, так сказать, набрал вес.

– Это что, угроза?

– Нет. Если бы я и вправду захотел тебе угрожать, я бы так и сделал, ты, юрист недоношенный! Я бы порассказал тебе кое-что, например, по поводу сандвича с кокосовым маслом, что лежал на полу возле убитого парня…

О сандвиче журналистам не сообщали.

– Я не дам тебе ни цента, мерзавец!

– Подумай, Питер. Подумай хорошенько. – Винни повесил трубку.

Питер повалился на диван – его даже затошнило от волнения и от внезапно накатившей на него неимоверной усталости, но он понимал необходимость разобраться в ситуации. Возможно, Винни просто мелкий мошенник, который блефует, ничтожество и больше ничего, ну а если нет? Город вязнет в трясине коррупции, любой мерзавец может сделать себе карьеру в одночасье, а может, наоборот, медленно и верно ползти наверх, не поднимая излишнего шума. Поскольку Питеру все это было чуждо, а в сферу его профессиональных интересов организованная преступность и всякие там группировки не входили, он мог многого и не знать. Возможно, Винни пристроился работать на кого-то из действительно имеющих силу и вес. Группировки создаются и распадаются, завязываются связи, старые друзья ссорятся, бывшие враги вдруг объединяются. Все это и подтачивает систему. Но как он может себе позволить заплатить шантажисту Винни? Денежные дела его крайне запутанны. Он находится в капкане ипотеки. Выплаты по процентам – это как древесный жучок, точит и точит. Вначале вроде незаметно, потом неприятно, потом начинается паника, а потом – все, съел! Единственный способ получить деньги за дом, не продавая его, – это маржа, но дело это долгое, потребует нескольких недель и получения подписи Дженис. Но, даже получив эту подпись и право распорядиться домом, он не получит саму Дженис.

Почты накопились целые горы, и он перенес все к компьютеру, сунув в него диск, на который записывал все свои финансовые дела. Раньше тоже бывало, что, недовольный собой, он компенсировал свое неумение овладеть ситуацией прилежанием, в результате чего находилось решение. Он рылся в пришедших счетах, пока компьютер натужно скрипел, выискивая нужную программу. В последние месяцы бухгалтерия его ни к черту. Однако, может быть, удастся наскрести хоть тысчонку и на время заткнуть Винни пасть. Открыв страничку счетов, он увидел аккуратный столбик неплатежей. Ну да: 750 долларов он должен Маструду. По ипотеке он задолжал за два месяца, выплаты потянут на три тысячи сто тринадцать долларов пятьдесят шесть центов. Скоро банк начнет его теребить, угрожая расторгнуть договор. Некоторая часть этих денег вернется ему вычетами из налогов, но будет это не раньше следующей весны. «Мастер-кард» и «Виза» обойдутся в тысячу семьсот восемьдесят пять долларов и тридцать четыре цента. Можно заплатить поменьше, но тогда подскочат проценты, подскочат так, что словно и не платил. «Америкен экспресс» он задолжал четыреста двадцать три доллара восемьдесят шесть центов. А это еще, черт возьми, откуда? Он изучил счет. Микроволновка для квартиры Дженис и квартальная плата в клуб здоровья. Хорошо хоть счет за телефон не такой гигантский: шестьдесят три доллара тридцать девять центов. Еще оплата страховок – автостраховка, страхование жизни и дома. Пришло извещение, что страхование жизни у него переплачено и действует временная льгота. Не так давно приходило подробное разъяснение насчет личного страхования. Получить два с половиной миллиона за пару сотен в год показалось делом выгодным. Безопасность за столь малую цену. Да тут что угодно заплатишь, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Но что окончательно привело его в уныние, это счет за отопление: триста восемьдесят девять долларов тридцать четыре цента! Как такое возможно? Он ведь экономил! Во время перерыва спортивной передачи он вставил осенью вторые рамы. Из банка сообщали – слава богу, извещение пришло лишь два дня назад, так что данные были свежими, – что на счету у него теперь триста долларов, и это при том, что Дженис, слава богу, в какой-то мере благодаря его матери, не выписывала чеков. Так или иначе, судя по всему, ему недостает нескольких тысяч, а через три недели платить по ипотеке. Винни может его закопать – легко и просто. Утечка информации, словцо-другое подходящему репортеру. Да каким угодно образом. Что в сравнении с этим деньги! В конце месяца на счет поступит его жалованье, но уже ясно, что от жалованья ничего не остается. Бред какой-то! Он ни чеков не фиксировал, ни снятий со счета.

Если бы только можно было остановить этот хаос и постепенно, часть за частью, распутать клубок. Проглядев цифры доходов и расходов, он решил выяснить причину переплаты за отопление. Первым, с чего следовало начать, был подвал. Пробравшись за баррикаду из старых велосипедов и заплесневелых коробок с бумагами, он, к ужасу своему, обнаружил, что дверца в старый угольный ящик широко распахнута. Он обогревал улицу, так как с другой своей стороны угольный ящик примыкал к люку на улицу и прикрывался лишь хилой и плохо державшейся стальной крышкой люка. Он и не помнил, когда спускался сюда. Обычно счет за отопление в зимние месяцы не превышал двухсот долларов. В общем, в подвал он не спускался больше недели, это точно. Питер взглянул на счет. Проставленная дата – три дня назад, в пятницу. Дверь была все еще открыта, что означало две вещи. Первое, это то, что ему в следующий счет будет включена плата и за эти три дня отопления при открытой двери, а второе – что дверь открыли пять-шесть дней назад. Что же это было такое?

Надев пальто, он вышел на улицу исследовать крышку люка. Он думал о том, как пошлет к черту Винни, если они с Дженис опять сойдутся. Еще немного поводит его за нос, а там – поминай как звали. Он разберется с ним уже как частное лицо.

Раздвинув сухие ветки форсиции, Питер нашел массивный замок на цепочке, соединявшей петли обеих створок крышки. Все вроде в порядке. Он тряхнул замок.