– Зря. Не надо было шум поднимать, – сказал Темняк, принимая из рук Дряка закопченную продолговатую пластинку, возможно, отломанную от края Щита.

Плюнув на пластинку, он протер её рукавом, и на гладкой поверхности проступили непонятные знаки, процарапанные каким-то острым предметом.

– Закорючки, крестики, кружочки, – пробормотал Темняк, поворачивая странную находку и так и сяк.

– Подожди, подожди, – Дряк присмотрелся повнимательней. – Если память меня не подводит, это условные значки, которыми пользуются Свечи.

– Прочесть сможешь?

– Да ты что! Их даже не все Свечи понимают. Просто не знаю, что тебе и посоветовать.

– Вот и хорошо, что не знаешь. Значит, обойдемся без пустословия… Если дело уже приобрело огласку, придётся идти на поклон к Свечам. Хочешь не хочешь, а придётся.

Люди Темняка выследили Свиста под вечер, когда тот по каким-то своим делам отправился в сторону улицы Иголок. Не успев дойти даже до конца Гробов, он нос к носу столкнулся со своим бывшим командиром.

– Вот так встреча! – Темняк сделал большие глаза.

– Действительно! – в тон ему ответил Свист. – Чтобы перехватить меня здесь, тебе пришлось описать немалый крюк.

– Что не сделаешь ради хорошего человека! Есть разговор без свидетелей, – напрямик заявил Темняк.

– Тогда давай присядем, – предложил Свист. – Рядком, как в прошлый раз.

– Стоя быстрее будет. На рынке сидя не торгуются.

– А нам предстоит торговаться?

– Вроде того… У меня есть одна вещь, но я не знаю, что с ней делать. У тебя этой вещи нет, но ты, надеюсь, знаешь, что с ней делать.

– Если у тебя выскочил чирей на одном месте, то следует обратиться к Бальзамам, а не ко мне, – хладнокровно ответил Свист.

– Очень смешно. Придётся мне показать свой товар. Но только не лицом, а изнанкой, – Темняк продемонстрировал Свисту тыльную сторону пластинки.

– Я хламом не интересуюсь, – всё поведение Свиста свидетельствовало о том, что он торопится. – Это по части Иголок. Если хочешь, пойдем вместе. Мне как раз в ту сторону.

– Завидую твоей выдержке, – сказал Темняк, шагая в ногу со Свистом. – Впрочем, другой реакции я и не ожидал. Заинтересовавшись этой вещицей, ты выдал бы свою причастность к похищению воздушного шара.

– Честно сказать, я не совсем понимаю, о чём ты сейчас говоришь.

– Вот об этом самом, – Темняк вновь показал пластинку, но уже с таким расчетом, чтобы Свист заметил изображенные на ней знаки.

– Ты получил письмо?

– Нет, оно попало ко мне совершенно случайно.

– Хочешь, узнать его содержание?

– Пока речь не о том… Не догадываешься, откуда оно взялось?

– Скорее всего, это что-то связанное с твоими упорными попытками покинуть Острог.

– Верно. Эту вещичку нашли на месте падения шара. Да ты, кстати, и сам всё видел.

– Нет, я ушел, не дождавшись конца.

– Почему? Случайные зеваки просто млели от восторга.

– Жалкое зрелище. Я сразу потерял к нему интерес. При помощи мешка, надутого горячим воздухом, Хозяев не одолеть. Нам, Свечам, подобные фокусы давно известны.

– Ты многое потерял. Кто-то одурачил нас, захватив шар.

– Кому это могло понадобиться?

– Сам не знаю. Но этот негодяй делал в полете какие-то заметки. Между прочим, на языке Свечей.

– Чуть что – сразу Свечи виноваты… Кстати сказать, большинству из них глубоко наплевать на все твои хлопоты.

– А на твои?

– На мои тоже.

– Ладно… Что это значит? – прикрыв пластинку ладонью, Темняк показал Свисту заглавный знак.

– «Свет», – ответил тот, мельком глянув на пластинку.

– А это? – На сей раз вопрос касался заключительного знака.

– Это ничего не значит. Знак не дописан. Возможно, он должен означать «твердь», а возможно, «неуязвимость». Не мучайся, покажи всю надпись целиком.

– Вряд ли я выиграю от этого. Скорее наоборот. Тебе достанется истина, а мне лишь её толкование, выгодное для тебя.

– Как хочешь, – Свист пожал плечами. – Я не напрашиваюсь… А теперь послушай меня внимательно. Мы расходимся с тобой в понимании некоторых весьма важных вопросов. Ты сомневаешься в перспективах дела, которое я полагаю главным в своей жизни. Но это вовсе не значит, что мы стали вдруг непримиримыми врагами. Я никогда не забуду, что ты сделал для меня на Бойле. Я обязан тебе жизнью и постараюсь отдать этот долг. Или по частям, постоянной посильной помощью, или сразу, употребив все свои силы и возможности. Поэтому нелепо было бы подозревать меня в мелких кознях, вроде недавнего происшествия с шаром.

– Да я, в общем-то… – начал несколько смущённый Темняк.

– Не будь так самонадеян, – Свист и не думал принимать его оправданий. – Острог ещё не открылся перед тобой и вряд ли когда-нибудь откроется. Твоему пониманию доступно лишь то, что лежит на поверхности. А вокруг кипит постоянная подспудная борьба. И каждая сторона пытается использовать тебя в своих интересах. Угон шара и всё остальное, что за этим последовало, – чья-то провокация. И похоже, что ты на неё поддался.

Резко повернувшись, Свист зашагал обратно, и Темняк не стал догонять его.

– А не перегнул ли я палку, – задумчиво произнес он. – Деликатный народ эти Свечи…

На следующий день путем опроса немалого количества знающих людей (а также людей, мнящих себя таковыми), Дряк составил примерный перечень знаков, употреблявшийся Свечами для своей тайнописи. Однако пользы от этого было мало. Во-первых, формой они несколько отличались от тех, которые имелись на пластинке, а во-вторых, любой вариант расшифровки представлял собой сущую бессмыслицу.

Никакого сомнения не вызвало лишь одно слово, обозначавшее собственное имя – Свист. Но после объяснения, случившегося накануне, Темняк не склонен был придавать этому факту чрезмерного значения – среди Свечей Свисты встречались столь же часто, как Джоны среди Смитов или Лазари среди Кагановичей.

Бесперспективной выглядела и сама идея поиска виновных в захвате шара. Всевозможные тайные общества действительно переполняли Острог, и Темняк не собирался бороться с ними. Других забот хватало. Кроме того, следовало признать, что досадное происшествие никак не повлияло на судьбу шара – он всё равно погиб бы, пусть и не при таких трагических обстоятельствах.

Короче, надо было решать насущные проблемы, не забывая при этом и ошибок прошлого, главными из которых являлись ротозейство и самоуспокоенность. Вся ответственность за безопасность была возложена теперь на Дряка Сторожа, человека проницательного, въедливого и скорого на расправу.

А жизнь между тем шла своим чередом. Одёжки начали пошив нового воздушного шара, на этот раз с двойной оболочкой. Колодцы, не добившись никакого успеха под улицей Иголок, перенесли все усилия на весьма перспективный участок в районе стыка Киселя и Башмаков.

Годзя в своих альпинистских упражнениях достиг двухсотметровой высоты, но это, похоже, был его предел. Заманить упрямую зверюгу выше не удавалось никакими посулами.

Воры присмирели, но, по слухам, лелеяли планы мести. Свист больше не давал о себе знать – то ли разобиделся, то ли разочаровался в своем былом приятеле.

С Дряком Темняку, можно сказать, повезло. Староста левой стороны улицы Сторожей (то есть практически первый человек в этой иерархии, поскольку наиболее уважаемые люди всегда почему-то селились справа), кроме всего прочего, обладал ещё и завидной хваткой – взявшись за любое дело, он, как правило, доводил его до конца.

Поэтому Темняк даже не удивился, когда Дряк однажды доложил:

– Про типчика, который тогда столько бед с шаром натворил, я уже почти всё вызнал. И приятель его у меня гостит. Кисель с сухариками попивает. Не желаешь познакомиться?

– Как-то не очень, – ответил Темняк, успевший позабыть тот досадный случай. – Но пару вопросов задал бы.

Впрочем, как вскоре выяснилось, Дряк кое в чем грешил против истины. Человеку, попавшему в его лапы, сухарики были не по зубам, поскольку большая их часть отсутствовала. Глядел он букой, но на вопросы отвечал без запинки, не желая, по-видимому, рисковать уцелевшими зубами.