2. Из этого вытекала вполне определенная политика в отношении прессы и вообще издательского дела. В данном вопросе, по его мнению, нельзя пускать дело .на самотек, здесь не может быть абсолютной свободы [18]. Во Франции еще не сложился стабильный режим, живы воспоминания о Революции. Да и французская нация отличается от английской. Она "подвержена быстрому восприятию, отличается живым воображением и сильным выражением чувств; здесь неограниченная свобода прессы приведет к ужасным результатам" [19]. Наполеон считал, что издательское дело необходимо контролировать и направлять, без этого деятельность главы государства обречена на неудачу.
3. Для широкой публики информацию нужно тщательно отсеивать. Но делать это надо так, чтобы создавать у народа определенные стереотипы, в основном социально-политического характера, оправдывающие существующий режим. В рамках этих стереотипов и будет складываться мышление народа, происходить его социально-политическое развитие.
4. Наполеон полагал, что сам народ далеко не всегда способен понять свои интересы. Их должен охватить правитель, который стоит выше непосредственных устремлений "толпы". "Народы, - говорил он, - нужно спасать даже вопреки их желаниям" [20]. Причем он большое значение придавал необходимости существования как бы промежуточных организаций, соединяющих массы с правительством. В 1802 г. он говорил в Государственном совете: "Есть правительство, власть, а вся остальная часть нации это что? Крупинки песка... Что в таком случае нужно сделать? Надо выбрать из французской почвы несколько масс гранита. Они укрепят правительство, будут как бы "бастионами государства". Это даст управление "общественным мнением" [21]. Одним из таких своеобразных "бастионов" стал орден Почетного легиона, учрежденный в 1802 г.
Для иллюстрации этих положений можно было бы привести немало фактов. Но мы ограничимся косвенным свидетельством - заявлением министра полиции Ж. Фуше, которое, однако, имеет большой смысл. В 1808 г. Ж. Фуше встретился с видным государственным деятелем России графом В. Кочубеем, между ними состоялся обстоятельный разговор о роли общественного мнения в таких деспотических государствах, как Франция и Россия. По словам Кочубея, общественное мнение в этих государствах не только ничего не значило, но и не имело каких-либо реальных способов проявления. И тут Фуше, много по долгу службы занимавшийся этим вопросом, преподал будущему министру внутренних дел, а Кочубей стал им в 1819 г., урок. Он заявил, что во Франции есть общественное мнение и оно высоко ценится, и если оно высказывается определенно, то правительство с трудом решится действовать против него. "Оно вынуждено следовать общественному мнению, если желает спать на матрацах, а не на штыках". Эту мысль Фуше подкрепил следующим аргументом: "Вот, подождите, я сейчас вам приведу пример общественного мнения: генерал Моро был отдан под суд... Я бы очень быстро покончил с этим делом; я бы вызвал генерала Моро, я бы сказал ему, что он делает глупость... и все было бы кончено. Но он был предан суду. Думаете ли вы, что судьи не приговорили его к смертной казни, если бы они не боялись общественного мнения? Оно высказалось так определенно, что они должны были постановить более мягкий приговор" [22]. Мнение Фуше - это мнение профессионала, которое вместе с тем приобретает особую важность, поскольку один из первых министров в данном случае выражал точку зрения самого Наполеона.
Однако массовое сознание, говоря современным языком, очень тонкая материя. На нее надо уметь воздействовать. Здесь очень важно чувство меры. "Всякий раз, - говорил Наполеон, - когда происходит событие, неприятное для правительства, не следует его публиковать до тех пор, пока оно не станет хорошо известно. Потом тем более не следует публиковать, потому что оно уже будет известно всему миру" [23].
Воздействовать на сознание людей можно, как считал Наполеон, разными путями: при помощи прессы и в целом печати. Он тщательно отбирал с точки зрения положительного или отрицательного эффекта книги, изданные до 18 брюмера - в период революции и на протяжении XVIII в. и даже еще ранее [24], произведения искусства - живопись, драматургию, архитектуру, музыку, скульптуру. Важным каналом пропаганды, который в своих целях использовало правительство, была религия. Наполеон не оставил без внимания начальное и среднее образование, создав, как выразился один современник, "военно-монашескую" систему обучения подрастающего поколения [25]. Наконец, парады, празднества, организованные по случаю знаменательных событий, оказывали определенное воздействие на население, особенно молодежь.
Рычаги управления этим громадным механизмом находились в правительстве и прежде всего в министерстве полиции. Но помимо полиции эту машину постоянно контролировал и сам Наполеон. По его огромной 32-х томной переписке, изданной еще в середине XIX в., и многочисленным дополнительным сборникам писем, можно судить, какое значение он придавал руководству прессой, не раз являлся инициатором закрытия газет, запрещения книг, отдавал всевозможные грозные предостережения издателям и редакторам, обвиняя их в "дурном вкусе". Он следил даже за прессой подвластных стран. Находясь в Москве в 1812 г., . Наполеон утверждал репертуар парижских театров. Известна также его роль в развитии изобразительного искусства, архитектуры, литературы и пр. Под его непосредственным контролем создавались картины А. Гро, Ж.-Л. Давида и др. Наполеон тщательно следил за тем, чтобы "Монитер" распространялся в армии. Иногда он даже организовывал отправление комплектов "Монитора" некоторым генералам и маршалам.
В руководстве прессой и вообще издательским делом Наполеон исходил из бесспорного для него факта, что здесь не должно быть полной свободы. "Первый консул, - писал его секретарь Л.-А. Бурьенн, - всегда был врагом печати и держал все журналы в железных руках. Он часто мне говорил: "Если я сниму с них узду, то через три месяца лишусь своей власти" [26]. Сам Наполеон однажды так обосновал свою позицию: "Типография - это арсенал, который не должен быть доверен каждому. По моему мнению, право пользования им должно быть предоставлено лишь тем лицам, которые имеют полное доверие правительства. Тот, кто печатно обращается к публике, похож на оратора, выступающего перед собранием, и конечно, никто не станет оспаривать у власти права препятствовать подстрекательству народа к мятежу и волнениям" [27].
Вскоре после переворота 18 брюмера, 27 нивоза VIII г. (17 января 1800 г.), одним декретом из 73 парижских газет было уничтожено 60 практически безо всякой мотивировки, а лишь на том основании, что "(часть!) газет служит орудием в руках врагов Республики" [28].
Осталось только 13, но к концу 1800 г. в Париже выходило уже девять газет, а потом их количество было доведено до восьми. Для закрытия газет использовались любые предлоги: "Друг законов", например, был запрещен за эпиграммы, задевавшие Академию [29].
Все эти акции запугали французскую прессу, сделали ее "бессловесной". Редакторы газет не осмеливались высказать свое мнение по поводу того или другого события, они лишь излагали новости, но почти без комментариев. Может быть, излишне категорично звучит заключение Е. В. Тарле, специально занимавшегося этим вопросом, но, по его мнению, историк, интересующийся политической, экономической или какой-либо другой стороной жизни Франции в наполеоновское время, не может почерпнуть из газет решительно никакой информации. Что же, отрицательный результат - тоже результат! Суть правительственной политики хорошо выразил Ж.-Э. Порталис: "Первым правилом должно быть признано не предоставлять журналистам полной свободы, но вместе с тем внушить читателю приятную уверенность, что эти журналисты свободны. Для этого стоит постоянно только тайной и невидимой рукой руководить редактированием газет" [30].
В качестве иллюстрации этого тезиса интересна конкретная роль Наполеона в руководстве прессой и через нее общественным мнением.
