- Я понимаю, - гнусавил он. - Творчество... вдохновение... художники...
- Да, - вздохнул я. - Трудно.
Мы замолчали. Из окна виднелась часть площади, и там происходили какие-то события. Людская масса колыхалась штормовым морем, повсюду пестрели паруса плакатов и лозунгов, а в воздух беспокойными чайками взмывали головные уборы. Чуть приглушенно волнами накатывалось: "А-ааа... А-ааа..."
Я искоса глянул на собутыльника. Страждущий персонального воплощения на холсте смотрел в окно, улыбался и, судя по всему, чувствовал себя вполне комфортно. Похоже, он полностью отдался во власть действия сивухи и уже не помышлял ни о каком портрете. Невольно я позавидовал его реакции на алкоголь. Наверное, этот человек вел здоровый образ жизни, чего нельзя было сказать обо мне. Я был перенасыщен шлаками, питался лишь бы чем и вдобавок периодически попадал в стрессовые ситуации. Это не могло не сказаться - в животе у меня забурчало, в глазах стало двоиться.
Я зажмурился, набрал побольше воздуху, задержал дыхание и раскрыл глаза. Двоилось по-прежнему. Тогда я закрыл левый глаз и стал взирать на мир правым. Однако вскоре глаз устал, и я снова его открыл.
Натурщиков было двое. Один смотрел в окно, улыбался, а другой косился на меня и тоже улыбался, но с какой-то издевкой. Некоторое время я бессмысленно таращился перед собой, а потом вдруг понял, что этого просто не может быть.
Я начал экспериментировать. Когда закрывал какой-нибудь глаз, изображение становилось нормальным - один натурщик, как и положено, смотрел в окно. Но когда оба глаза были раскрыты, одна прыщавая рожа пялилась на улицу, другая - на меня!
Понятно, я испугался. Первая мысль - меня опоили какой-то дрянью. Наверняка сивуха содержала в себе наркотические примеси, и вот, пожалуйста, - глюки. Не скажу, чтобы я был паинькой - пивал всякое, да и курил что попало, но наркотики - ни-ни! С этим у меня строго.
Однако через минуту я усомнился. Почему-то в моем сознании исказилось только фантомное изображение натурщика. Ни окно, ни подоконник, ни бутылка, ни их точные копии не превращались ни во что иное. Конечно, в таких вопросах я был неискушен, но полагал, что думаю правильно, подобных наркотиков не существует.
Тем временем копия натурщика продолжала издевательски ухмыляться, и я спросил:
- Чего уставился?
Натурщики вздрогнули. Теперь они оба стояли в фас, но все равно чем-то отличались. У меня возникло желание зарядить одному из них по носу и посмотреть, что получится. Однако я опасался промазать, да и вообще не мог решить - кому именно, и, чтобы успокоиться, закрыл правый глаз.
- Вы что-то сказали? - промямлил близнец, оставшийся в одиночестве.
Мне стало неловко. В конце концов, меня угостили и, можно сказать, на халяву, поскольку никакого портрета я не нарисую, даже если бы захотел.
- Да так, ничего, - уклончиво ответил я. - Кстати, а ты когда-нибудь раньше пил эту сивуху?
- Конечно, - удивился он. - А что?
- И все было нормально? Никаких последствий?
- Да что вы?! Мы ж ее для себя делаем!
- Понятно, - кивнул я. - Ну-ка, посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
Он воззрился на меня непонимающе и слегка испуганно - чувствовалось, что пытается что-то сообразить, но мыслительный процесс шел явно со скрипом.
- У вас один глаз закрыт! - прошептал он, наконец.
- И все? - строго спросил я.
- Все, - неуверенно ответил он, но тут же расплылся в улыбке: - А-а! Это вы меня так изучаете! Чтобы портрет хорошо получился, да?
- Угадал, - вздохнул я и открыл правый глаз.
Второй натурщик заходился в беззвучном хохоте. Зрелище это было невыносимое, и, чтобы не подвинуться умом, я отвернулся к окну.
Толпа на площади продолжала безумствовать. Люди что-то кричали, махали руками, а в одном месте то ли боролись, то ли уже дрались. К сожалению, помост в сектор обзора не попадал, и о причине волнений можно было только гадать.
Неожиданно у меня возникло интересное предположение. Поскольку недотепа зациклен на своем портрете (кстати, надо бы выяснить, зачем он ему), то, возможно, этот желанный портрет стал как бы второй его сущностью. Так они и живут бок о бок, словно сиамские близнецы, только один - настоящий, а другой - в некоем новом качестве вожделенного изображения. Каким образом это согласуется с биологической природой человека, а также с физической картиной мироздания, я, конечно, не знал, да и не хотел вдаваться в такие подробности, ибо уже давно подозревал, что все официальные научные теории - всего лишь разновидность мистификации. Само собой, любому человеку свойственно желание видеть себя с лучшей стороны. А посему идеализированная копия наверняка превосходила оригинал по очень многим параметрам. Не исключено даже, что фантом настолько довлел над реальным объектом, что сам же и явился причиной "комплекса натурщика" - внушил бедолаге бредовую мысль кому-нибудь попозировать. Впрочем, это была уже чисто философская постановка проблемы сродни известной: что появилось раньше - курица или яйцо?
Моя гипотеза мне понравилась. Во-первых, она худо-бедно объясняла феномен, а во-вторых, льстила моему самолюбию. Ведь если сиамские близнецы вышли именно на меня, то, значит, полагали, что во мне имеется жилка художника. Я, в свою очередь, эту братию разглядел, тем самым доказав, что такая жилка во мне действительно есть. Как говорится, критерий истины практика, ну а на практике все подтвердилось. И не важно, что художественное восприятие проявилось под воздействием сивухи, главное оно есть, и я способен подмечать то, чего не видит глаз рядового обывателя. Осознание того, что из меня мог бы получиться настоящий художник, всколыхнуло во мне сложные чувства; погладив пустую бутылку, я пожалел о загубленном таланте.
- Да... - неожиданно вздохнул сосед. - Надо было брать две. Так и знал, что одной не хватит...
Я промолчал. Не беда этого парня, что он воспринял мой жест столь однозначно. Беда в другом - хороший, в общем-то, парень находился под чужим влиянием и сам не ведал, что творит.
- Слушай, - сказал я, решив кое-что проверить. - А зачем тебе портрет?
И хотя я специально не поворачивал головы, все равно почувствовал, как натурщик напрягся.
- Ну как... - бормотнул он. - Портрет...
- Тогда представь, что он у тебя есть! - выпалил я, боднув оконное стекло. - Твои действия!
- Ну как... - тупо повторил он. - Портрет...
Я скосил глаза. Горемыка хлопал ресницами, смотрел растерянно, и на лбу его выступил пот. Фантом же, поджав губы, сверлил меня настороженным взглядом. Я понял, что моя теория близка к истине, если не соответствует ей полностью. Это было неприятное прозрение. До сих пор меня забавляла игра доводов, в которой я упражнялся из любви к софистике, да и просто из чистого любопытства. Теперь же я походил на жонглера, который, потехи ради, соорудил над собой огненную карусель и вдруг увидел, что факела смешались, сложились в горящий ком и вот-вот обрушатся вниз. Мне стало не по себе, и хотя рассудок еще держался, сердце забило тревогу...
...Я смотрел в глаза фантома и, ничего больше не видя вокруг, беспомощно сознавал, что происходит невозможное, - взгляд непонятного существа подавлял, лишал меня воли и, не встречая ни малейшего сопротивления, затягивал в омут черных зрачков. Казалось, еще секунда, и эфемерный тип станет не менее осязаемым, чем тот болван, с которым мы распили бутылку. Я боялся и в то же время желал скорейшей развязки неопределенность меня угнетала...
Но вышло все по-иному. В глазах фантома промелькнуло снисходительное выражение, словно он меня испытал, остался доволен и пока отпускает. Меня действительно отпустило, я вздохнул и, как это порой случается в моменты пробуждения, успел ухватить отголосок ушедшего сна: фантом во мне не ошибся - именно такой "художник" ему и нужен...
Я вновь обрел способность видеть вокруг и рассуждать более-менее здраво, но разрази меня гром, если я хоть что-нибудь понимал! Горемыка-натурщик, реальный человек, пьяница и собутыльник, тоже очухался, заулыбался, зачмыхал носом, и, глядя на его простецкую физиономию, можно было поклясться, что простофиля и знать не знает, какого злодея на себе возит! А злодей-то до сих пор виделся вполне отчетливо, разве что слегка потускнел! Да, я видел его, допустим, я художник, но зачем я ему нужен??!
